— Узнал меня, — часто дыша и дрожа от восторга, засмеялась Ника. Трепала Люцифера по холке. — Побегать хочешь? Нельзя, дружок. У тебя служба. Как-нибудь в другой раз господин капитан позволит тебе погулять на свободе.
Дозорный, пыхтя от неловкости, вернул коня.
— Пришли, — повернулась Ника лицом к дому.
В гостиной ярко горели свечи. На фоне окна расплылась тёмная бесформенная тень, показавшаяся девушке зловещей и враждебной.
Возвращаться в дом не хотелось. Сердце сжалось в плохом предчувствии.
— Спасибо, что проводили, — Ника подала руку капитану.
— Я зайду утром после службы, — сказал Алан. Задержав её руку в своей руке, заглянул в глаза. — Накидку принесу. Погоди…
Его пальцы коснулись щеки Ники, осторожно стёрли подсохшую грязь. От его лёгкого прикосновения кожа вспыхнула.
Девушка задержала вдох — её никогда никто не провожал до дома, не заботился о ней, не касался вот так… просто, нежно и… волнующе.
Ника с сожалением сняла плотный тёплый плащ мужчины. Она не только согрелась, но и чувствовала в нём себя защищённой.
— Буду ждать, — улыбнулась на прощание.
Обернувшись на коня, вскинула руку:
— Пока, Люцифер.
Тот заржал и замотал головой.
Пока Ника шла от калитки и поднималась на крыльцо, ощущала на себе напряжённо-пристальный взгляд капитана Матфейсена. Он будто касался её, щекотал, возбуждал, разливаясь по телу тяжестью сладкого томления.
Глава 35
Ника даже не старалась прошмыгнуть в свою комнату незаметно — чему бывать, того не миновать. Громко хлопнув входной дверью, прошла в гостиную.
Её ждали.
У камина в кресле с подушкой под спиной и компрессом на лбу полулежала госпожа Маргрит. Рядом стоял лекарь с колбой в руке, которую только что убрал от лица женщины. Спёртый воздух был насыщен ароматами дымящихся трав и камфоры.
Питер сидел у стола, сервированного к вечерней трапезе. Похоже, он поел один. Положив ногу на ногу, изучал бумаги. При появлении Ники, торопливо положил их под лежавшую на краю стола папку.
При виде жалкого вида кузины едко ухмыльнулся и с видимым облегчением сказал:
— Вот и пропажа объявилась. Я же говорил, что не следует так рано отправлять прислугу на поиски. Стоило подождать до полуночи и уж только тогда беспокоить господина старшего бальи.
— Ру-уз, до-очка… — протяжно застонала мама и бессильно уронила протянутую руку. С её лба сполз компресс, который она сбросила под ноги лекарю. — Где ты была?
— Со мной всё в порядке, — прошла Ника к столу.
Осмотрев блюда, не садясь, плеснула в бокал вина. Выпила залпом, следом отправила в рот ломтик сыра и ветчины. Прожевав, устало сказала:
— Приведу себя в порядок и вернусь, — направилась в сторону кухни.
Питер встал, одёрнул кафтан, выпятил грудь и обратился к лекарю:
— Вижу, госпоже Маргрит стало значительно лучше. Можете идти.
Тот вздохнул, укоризненно посмотрел на удалявшуюся виновницу переполоха, собрал в ящичек микстуры и порошки и откланялся.
Ника рассчитывала прояснить обстановку у Хенни, но той в кухне не оказалось. Не заметила она и Корнелиса.
Взяв с собой большой кувшин горячей воды и подсвечник, свернула к шкафу в коридоре, из которого достала первое попавшееся тёмное платье и чулки. Поднялась в свою комнату. От открывшейся картины застыла на пороге истуканом.
В комнате провели обыск в лучшем жанре криминального фильма: тщательно и с особым пристрастием. Перевёрнутая постель, открытый сундук, разбросанные вещи… Не обошли вниманием и полку с парфюмерией, и горшок, крышка от которого лежала рядом. Со столика исчез бизнес-проект похоронного бюро с эскизами надгробий и мемориалов.
С лихорадочно бьющимся сердцем Ника заглянула за раму висевшей на стене картины. Вздохнула с облегчением — «паспорт» Руз, серьги в лоскутке бархата, портрет Адриана и бизнес-план кофейни с эскизами лежали на месте.
Девушка умылась. Внимательно осмотрела локти, колени, лицо. На щеке покраснение, кожа горячая и сухая. Оливковое масло должно помочь.
Ника переоделась, причесалась. Не спешила. Взойти на Голгофу она успеет всегда.
Вернувшись в гостиную, села за стол. В тягостном молчании под прицелом двух пар глаз пододвинула тарелку с жареной рыбой и картофельным пюре. Его протирали вместе с морковью с добавлением жареного лука. Непривычно и вкусно даже в холодном виде.
— Руз, дочка, где ты ходила? — голос мамы окреп, но строгим не был. Она нетерпеливо заёрзала и села удобнее. Поправила на коленях съехавший плед.
— Итак, мы слушаем, — возвестил Питер с подобострастием, одарив госпожу Маргрит снисходительным взором. Поставил на стол бокал с недопитым вином.
Ника налила себе вина:
— Это было незабываемо, — сделала глоток и как ни в чём не бывало приступила к еде. — Если бы я знала, что мой поход в мыльную лавку закончится настолько феерично, то… — прожевав ломтик рыбы с пюре, со вздохом закончила: — никуда бы не пошла.
— Ты ходила за мылом? — издала задушенный стон мама.
— Хватит морочить мне голову! — повысил голос Питер. Еле сдерживался от охватившей его ярости. — Госпожа Маргрит, если вы не можете втолковать своей дочери, как ей следует поступить, то… — он развёл руками, — я вынужден разорвать наши прежние договорённости. Вы тянете время, которое мне дорого и которое я трачу здесь впустую. Утром я иду к господину судье.
Хлопнула входная дверь и в гостиную торопливо вошла раскрасневшаяся Хенни. За ней с невозмутимым видом следовал Корнелис.
При виде Ники служанка остановилась в дверях гостиной и радостно выпалила:
— Какое счастье, что вы нашлись, госпожа. Стражники из ночного дозора сказали, что вы были в башне и всё обошлось. Как же хорошо, что мы их повстречали и не дошли до дома господина старшего бальи. Вот было бы неловко.
— В башне? — зашевелилась мама. — В какой башне? Что значит «всё обошлось»?! — на последнем слове сорвалась на крик. Бледнея и расширяя в испуге глаза, смотрела на дочь, спешившую опустошить тарелку с пюре.
Идя к столу, Хенни опередила Нику с ответом:
— В той самой, что у торговой площади. В которую всё время бьёт молния, — торопливо перекрестилась и потушила одну свечу в подсвечнике. — В башню дверь кто-то запер. Госпожа сидели там, пока её не вызволили дозорные.
Ника вскинула брови и хмыкнула. О потерянной накидке и пьяном звонаре Хенни не сказала.
«Знает или не знает?» — присматривалась к ней. Пододвинула блюдо с фруктовым пирогом, глотнула вина.
— Что ты делала в башне? — выдавила из себя мама онемевшими губами. — Боже мой, ты же не собиралась?.. — обмякла и закатила глаза.
«Пф-ф…» — Ника подняла глаза к потолку. Госпожа Маргрит подумала, что дочь поднялась на башню, чтобы броситься вниз?
Задумалась: «Руз смогла бы так поступить в приступе отчаяния?»
Питер отошёл к окну, отвернулся.
Хенни подбежала к хозяйке, похлопала её по щекам, заныла:
— Госпожа Маргрит, госпожа Маргрит… — подсунула ей под нос пузырёк с нюхательной солью. — Дышите… ещё… вот так…
Ника стала рядом, придерживала подушку и боялась думать о плохом. Смерти маме Руз она не желала.
— Корнелис, всё было так? — повернулся к нему Питер.
— Так, хозяин. Мы встретили господина капитана ночного дозора уже после того, как прошли вдоль канала, обошли все улицы, заглянули во все подворотни и сходили в тупик в таверну.
— В таверну? — уточнил Питер, вскинув брови.
— Ну и местечко, скажу я вам. Петушиные бои, нумера… — Корнелис глянул на Нику и кивнул на Хенни: — Вот она водила меня. Я не знаю здешних мест.
— Не водила, — проворчала служанка. — Больно ты мне нужен. Сам ходил за мной как хвост за собакой.
Ника молчала. Понимала, как нелепо будет выглядеть её рассказ о желании посмотреть на город с высоты башни в такую-то погоду. Пора поменять тему разговора и на последней ноте по-быстрому уйти. От выпитого вина повело в сторону.
— Кто устроил обыск в моей комнате? — остановила она глаза на кузене, и тот оскалился, выдав себя. — Где мои расчёты по похоронному бюро?
— Они побудут у меня, — метнул взгляд на папку.
— Угу, сейчас.
Ника опередила его. В мгновение дотянулась до папки и сбросила её на пол. Не ошиблась — под ней лежали расчёты с аккуратно сложенными вчетверо эскизами памятников и мемориалов.
Когда Питер постарался схватить Нику за руку, девушка отпрыгнула, обежала стол и помахала листами:
— Моё. Купи.
Мужчина вздёрнул подбородок, раздул ноздри и презрительно выцедил:
— Сорок гульденов.
— Четыре тысячи, — воинственно улыбаясь, помахала Ника бумагами. По её примерным подсчётам нужна была именно такая сумма, чтобы открыть кофейню.
— Руз! — напомнила о себе госпожа Маргрит. Только никто не обратил на неё внимания.
— Шестьдесят, — твёрдо заявил кузен. — И я не стану объявлять о вашем разорении. Также позволю вам съехать из дома через две недели.
Ника подняла выпавший из пачки эскиз двустворчатого гроба и помахала им:
— Пять тысяч. Посмотри, какой гробик славный. Изнутри обит тканью с рюшечками, тонкая отделка кружевом.
— Сто гульденов, — сузил глаза Питер.
У Ники закралось подозрение, что долг завышен и её и госпожу Маргрит водят за нос как банкир, так и Питер ван Аккерсдейк. Вместе с ними об истинном положении семьи должен знать господин губернатор.
— Подумай, кузина. И никто не узнает о нумерах в таверне.
— Нумера в таверне? — услышала Ника слабый дрожащий голос госпожи Маргрит. Она щурила слезящиеся глаза и смотрела с подозрением. — В башне ты была одна?
— С пьяным звонарём Антонисом, — хмыкнула Ника, прижимая к груди бизнес-проект бюро. Всё равно пойдут разговоры, которые обрастут подробными фантастическими домыслами. На чужой роток не накинешь платок.
— А кто дверь запер? — спросила Хенни, задув ещё одну свечу.
— Он и запер, — устало зевнула Ника. — С обратной стороны. Всё, хватит говорить о пустом.