— Пусть! Бери Прут Изобилия. Оставь в моем гнезде Ветвь Спокойствия.
Белый аист возвратился из дальней рощи с прутиком в клюве. Положил, очень старательно поместил между остальными прутиками, чтобы ветром не унесло, ненастьем не сорвало.
Аисты встали в гнезде, завели радостную трескотню. Солнце сияет вовсю. И веет прохладный ветер родного края, ласкает оперение птицы, ерошит мальчишечьи вихры. Мальчик, задрав к отцу веснушчатый облупленный нос, спрашивает:
— Папа, в этом году у аиста снесется золотое яйцо?
Отец вскапывает около дома черную теплую землю (тут мы посадим цветы), смеется. Ну, будет ли конец этим извечным вопросам! А сам рад.
— Не знаю, сынок. В этом году, может, и не снесется, но когда-нибудь снесется непременно, можешь не сомневаться.
— А как же мы узнаем, что золотое яичко уже в гнезде?
— Мы это увидим: ведь оно будет сиять. Выйдем во двор, а там — светится, полыхает. И всюду будет заметно это сияние — и дома, в комнате, и в деревне, и в городе, в книжках, которые пишут люди, в словах, делах, прямо в сердцах — везде будет огромное невиданное сияние.
— Пап! А осенью аисты улетят, потом опять прилетят, чтобы снести золотое яичко?
— Конечно, детка. Мы каждый год будем ждать, когда они вернутся по птичьему пути.