– Вот как.
– Да! Вы, наверное, замерзли?
– Немного.
– Пойдемте тогда домой, на Литейный. Обойдем Эрмитаж и вернемся обратно через Марсово поле. Кстати, в Париже тоже есть Марсово поле…
Ляля отогрела своего гостя горячим чаем с чабрецом и самыми теплыми словами.
– Казалось, погода не такая уж и плохая. Десять градусов тепла, а холод достает аж до костей. Удивительный город…
– Удивительный – вы, Вячеслав.
– Почему это? – с радостными глазами улыбнулся юноша.
– Потому что вы меня поцеловали в первый день нашего знакомства, а на третий день стесняетесь мне сообщить, что хотели бы остаться еще на несколько дней.
– А можно?
– Без «можно». Помните?
– Помню.
Ляля сидела на расстоянии вытянутой руки от юноши в своем красивом бирюзовом платье. Юноша потянулся к ней, обхватил аккуратно своей правой рукой ее голову, ее волосы, приблизил ее губы к своим губам. И пригубил! И приглушил, не утоляя полностью свою жажду, не выпивая до дна, а смакуя лишь каплю. Ее губы – это яд со вкусом меда. Он готов был умереть в муках, лишь бы на губах осталось то сладкое послевкусие ее холодных губ.
– Я не смогу без вас, Ляля… – вскрикнул юноша так отчаянно, словно ее решили оторвать от его кожи, словно она – это сон, который больше никогда не повторится.
– Не плачьте, – утешила она голубоглазого мальчишку, который склонил свою горячую голову к ее коленям. Она гладила его волосы, не позволяя себе самой заплакать. Ляля в последние годы научилась быть черствой, лишь бы не показывать свою слабость. Никому! – Все будет хорошо, – говорила она юному писателю, который исписал все ее колени своей мокрой, теплой душой.
– Мне ни с кем так не было, как с вами… – хлюпал носом ранимый мальчишка, чья кожа была тоньше стебля подснежника. Чьи струны задела обыкновенная жизнь, наполненная сильнейшими чувствами. Юноша не понимал, что в девять утра в Петербурге с ним случилась любовь.
Ляля, как и обещала, отвела Вячеслава в центральную городскую библиотеку имени бессмертного поэта, находящуюся на улице, названной в его же честь, которая шла параллельно Литейному проспекту. На днях они гуляли по ней, наслаждаясь мороженым.
– Я уже их просрочила давно, – сказала девушка, выкладывая из сумочки небольшую стопку книг перед хранительницей библиотечного покоя.
Вячеслав заметил, что его преданная читательница брала «Парфюмера» Патрика Зюскинда, «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда и «Театр» Сомерсета Моэма.
– Громкие книги, – поделился своим впечатлением юноша.
– Да, но меня из трех только две впечатлили. «Парфюмер» и «Портрет Дориана Грея».
– «Театр» – нет?
– Скучно, – сказала девушка, изящно вытаскивая купюру из своего кошелька и протягивая ее пожилой женщине в черной кофте, принявшей ее книги.
– Мне из Моэма понравилось только «Бремя страстей человеческих». Сильнейшая книга!
– Она о страсти?
Ляля улыбнулась своему молодому собеседнику.
– Можно и так сказать. Эта книга – руководство к тому, как себя уничтожить во имя другого…
– Странный выбор, – сказал внимательный автор одного короткого романа. – Ведь, как я понял, «Источник», наоборот, говорит о том, как себя превознести над другим или хотя бы над всем миром.
– Вы очень внимательны, Вячеслав. Эти книги – два антипода, сильнейшие в своем роде. Влияющие полностью на сознание и берущие над ним верх. «Минус» и «плюс», которые никогда не притянутся друг к другу. Разум и чувства! А между ними – пропасть, война! Эти две книги невозможно сравнить, как черное и синее. Как айсберг и сакуру…
– Вы очень красиво передаете эмоции от прочитанных книг. После ваших комментариев их хочется самому взять и прочитать, – улыбнулся Вячеслав.
– Я бы вам лучше посоветовала «Портрет Дориана Грея»! – вдруг заявила Ляля. – Не знаю почему, но я чувствую, что эта книга – именно ваша. Она – другая. Она трепетная, как крылья порхающей бабочки, она – живая…
– Спасибо за совет! Я ее обязательно прочту, – дал пустое обещание голубоглазый писатель, и на этом они покинули святыню мировых знаний.
Отдел по приему книг находился в том же здании, в небольшом душном подвале, где пахло старыми вещами из сундука и резким дешевым одеколоном, которым, по всей видимости, пользовался маленький пухлый человек, радостно встретивший молодых людей.
– Значит, вы хотели подарить библиотеке эту книгу, – сказал важно он, присаживаясь обратно на свой стул и перелистывая в руках тонкое чужое творение в мягкой обложке.
– Да, – сказала спокойным голосом Ляля.
– Хорошо, – он посмотрел на девушку. – Вы – автор?
– Нет. Автор стоит возле меня.
Мужчина посмотрел на Вячеслава.
– Вы?
– Да, – немного смущаясь, сказал юноша.
– Ну… Я, собственно, не против расширять нашу библиотеку современными кладами.
Непонятно было, говорит он с иронией или нет.
– Но? – спросил Вячеслав, увидев его напрягшееся лицо.
– Без «но», молодой человек! Без «но»! Мы буквально на этой неделе внесем вашу книгу в базу под уникальным номером, и наши читатели смогут с ней ознакомиться.
– Благодарю вас, – сказал с трепетом в сердце юноша, пожимая горячую, липкую руку своего делового собеседника. Вячеслав в эту секунду думал о том, как бы теперь свою книгу украсть.
Молодые, чувствующие друг друга, они гуляли весь день, путешествуя по старым, самобытным дворам центральных улиц, сидели на скамейках и кормили белым батоном голубей. Ляля рассказывала своему юному и внимательному другу о том, как она любит забредать в незнакомые, странные места. Следить за бытом соседей, выходящих на свой балкон, чтобы полить цветы или посмотреть, как и чем живут другие соседи.
– Я побывала, наверное, в каждом дворе этой улицы, – сказала Ляля, когда они зашли в первую арку на пересечении Литейного проспекта и улицы Некрасова. В эту таинственную, старинную арку с лепниной на своде невозможно было попасть просто так, как могло бы вздуматься любопытному туристу, проходившему мимо. Нужен был ключ, так как железные ворота черного цвета всегда были заперты.
Вячеслав и коренная петербурженка дождались, пока изнутри выйдут люди, пропустили их, почтенно поклонившись, а сами ловко проскользнули внутрь.
Во дворе находился сад. Зеленый, красивый сад, в центре которого были расположены две лавочки, где грелись рыжий и черный коты. По сторонам стояли два дома из черного камня с красивыми высокими балконами.
– Мне завтра на работу…
Ляля гладила рыжего кота, который терся о ее ногу.
– Это значит, что я весь день буду один?
– Да. Я уйду тихо, чтобы вас не будить, а приду поздно – как всегда, – улыбнувшись, сказала девушка.
– Может быть, перейдем на «ты», Ляля?
– Может быть, завтра, – сказала она и тут же перевела тему: – Если хотите, можете сходить в Эрмитаж, пока меня не будет. Это вас увлечет на весь день.
– А вы будете думать обо мне? – следуя ее примеру, перевел тему и юноша.
– Я боюсь, – произнесла она чуть ли не шепотом, – что не смогу себя заставить не думать о вас.
– Это прекрасно! – воскликнул юноша.
– А что здесь прекрасного? – она взяла кота на руки и посмотрела пристально в голубые глаза.
– Вы будете думать о человеке, который будет думать в эту минуту о вас. Взаимность – это самое потрясающее чувство. Когда притрагиваешься к руке человека, эгоистично наслаждаясь этим прикосновением, а оказывается, что и человек получает удовольствие от того, что к нему прикоснулись в этот момент, тогда сердце наполняется неизведанным чувством. Словно человек, которого загадываешь при первой загоревшейся на небе звезде, загадывает в ту самую секунду тебя. Ты берешь его, взамен себя отдавая. Ты растрачиваешь все и не остаешься в долгу.
– Вячеслав, – Ляля внимательно его дослушала не перебивая. – А вы не пробовали начать новую книгу?
– Все было некогда. Но, скорее всего, я завтра начну.
– Начинайте скорее. Мне кажется, вам уже есть, что сказать своему читателю.
Вечером того же дня двое ни чужих, ни близких людей вернулись уставшие домой, вкусно поужинали запеченной говядиной с пастой, а после выпили чаю. Хозяйка квартиры покинула юношу, отпросившись принять душ, чтобы смыть с себя прошедший день. Вячеслав слышал, как льются струи воды в ванной комнате, тело юноши сковало внезапным желанием посмотреть на нее обнаженную. Как по ее чистой, красивой коже стекает теплая вода. Какое у нее тело без одежды, без белья, без всего. Душой юноши снова завладели демоны, и он даже не пытался их усмирить.
Молодой человек тихо подкрался к двери ванной комнаты. На мгновение застыл и прислушался. Из-за двери по-прежнему доносился звук воды, стекающей на пол. Больше ничего не было слышно.
Он аккуратно приоткрыл дверь, чтобы через небольшую щель можно было осмотреть одним глазом содержимое ванной. Ляля так долго жила одна, что забыла закрыть за собой дверь на ключ. А возможно, она не забыла.
Вячеслав увидел ее сквозь стекло, запотевшее от пара. Девушка была обнажена, вода стекала с ее аккуратной налитой груди на ноги, на маленькие пальчики ступней. О, какие у нее были ноги! Такие стройные, что любая девушка из модельного агентства могла бы ей позавидовать. Она стояла с закрытыми глазами, подняв голову вверх. Это прекрасное, нет, идеальное существо наверняка даже не думало в эту минуту, что за ним подглядывают.
Чистейшая кожа – без родимых пятен, без изъянов, без его собственной кожи, которой хотелось сейчас прилипнуть к ней. Юноше пришлось подчинить своих демонов, а иначе он бы полностью открыл эту дверь. Снял бы с себя всю одежду и залез бы к ней под душ. Он бы обнял ее так сильно, что вмиг распробовал бы всю ее природу. Познал самые глубины ее души, а может, и больше. Он бы ею утолил свою жажду, выпивая до дна бездонную, пробуя на вкус дьявольский плод, а быть может – божественный? Распробовав, он бы сошел с ума. Потерял власть над собой, а значит, сдался бы тому, кто не терял власти над собой, кто приручил его, как собаку, которую мож