— Но как?
— Духи леса должны хоть немного помочь тебе, — прячу глаза. И понимаю, что она замечает перемену в моем настроении.
— Ты… — Она шипит, выставив вперед указательный палец. — Ты не сделаешь этого!
С силой тяну ее руку на себя, прикладываю порезы так, чтобы наша с ней кровь смешалась.
— Мария, — заглядываю в глаза ей. — До тебя я никого не любил. И я сделаю все, чтобы спасти тебя. Даже если придется лишиться ребенка.
— Лиам! — Она бьет меня по щеке, но я не чувствую боли. Жмурюсь. Дышу рвано и часто. Притягиваю девушку к себе, не давая увернуться, позволяя бить меня маленькими кулачками и ногами, обутыми в легкие кроссовки. — Не смей! Не смей решать за меня!
Вся моя рубашка мокра от ее слез. Но если я могу, я направлю свою силу внутрь нее, чтобы лишить плод, которого даже не хотел, зачатков жизни.
— Не позволю!
Она вдруг нагибается, обмякает в моих руках, и ее рвет кровавыми сгустками.
— Мария!..
— Приехали! — торможу у старого дуба.
Джип замирает. Аурелия бледна, как снег за стеклом, но держится молодцом, и мне нравится ее настрой. Она тиха и серьезна. Открываю багажник, достаю одежду Марка — обувь, штаны, свитер, быстро надеваю все, подхватываю Аурелию на руки, несу к дубу и ставлю ее на ноги. Девушка смотрит на меня широко раскрытыми глазами, и я не могу прочесть, что она чувствует — она словно отгораживается от меня.
И я могу ее понять…
Марк ей все рассказал. Все, что я хотел скрыть, чтобы она чувствовала себя легче, проще, не волновалась по пустякам. Да, это было глупо — запрещать жителям деревни рассказывать о Марии. Все мы имеем скелеты в шкафу, но это не повод стыдиться прошлого.
Только возвращение в охотничий дом, взгляд со стороны на обветшавшее строение напомнило мне, как много времени прошло с тех пор, как Мария ушла из жизни. Пришло время двигаться дальше.
Дальше.
Вынимаю из кармана нож Марка. Он хорошо заточен это видно по тому, как весело отскакивает солнечный зайчик от дневного луча, скользнувшего по его высококлассному лезвию.
— Лиам, что ты делаешь? — Аурелия расширяет глаза еще больше, напуганная тем, что видит. Я веду острием по вене, и капли крови падают в снег, бутонами дивных цветов расползаясь по колким снежинкам.
— Хочу спасти тебя, золотко.
— Но… как?! Что ты хочешь сделать?
Пришло время правды, и я твердо беру ее за запястье, поднимаю рукав куртки вверх, обнажая тонкую сливочную кожу, под которой бьется тонкой ниточкой пульс. Прикладываю нож. Девушка дергается, но ей не справиться с мужчиной. Ее сердце меняет ритм, бьется от страха все быстрее, отчего аромат моей истинной пары расползается тягучими волнами по всей поляне.
— Клянусь перед духами леса, что не сделаю ничего плохого. Я дам немного сил и крови своему ребенку, чтобы он не убил тебя.
Прикладываю руку с кровоточащей раной к ее порезу и жду, когда наши потоки сольются в один, не обращая внимания на ее возражения. Через несколько мгновений лицо Аурелии разглаживается — боль уходит, волчонок внутри нее принимает кровь отца, альфы стаи, и успокаивается. Он еще слишком мал, но уже на таком сроке проявляется его звериная сущность…
Аурелия прикрывает глаза. Я подхватываю ее под мышки, притягиваю к себе. Пока она так расслаблена, так слаба, так погружена в эти новые ощущения, так беззащитна, она кажется мне прекрасней, чем прежде. Я не жду, пока она откроет свои невероятной глубины глаза, приближаю лицо и обрушиваю на ее губы всю сокрушительную силу своей тоски по ней, прося таким образом прощения за все ошибки, которые совершил за это время. Язык врывается в ее рот и прокладывает новые пути к концентрированному удовольствию, позволяя пить ее волшебный запах, ее ванильную сладость.
Девушка откликается и проявляет инициативу, и я понимаю, что ее инстинкты сейчас сильнее разума. И если она решила не иметь со мной ничего общего после слов Марка, то здесь и сейчас она не может противостоять нарастающему желанию, той страсти, что пружиной закручивается в ее животе, готовясь выстрелить прямо в грудную клетку, перехватывая дыхание.
Я не даю ей одуматься — запускаю руку под куртку, сжимаю грудь, ловя томный стон губами, оглаживаю бедра, заставляя их дрожать в предвкушении, расстегиваю ширинку джинсов, прокладывая тропу к средоточью ее женственности.
Она не может противостоять мороку возбуждения, оглаживает мое тело в ответ, скользит по груди, пальцами очерчивая бицепсы, пресс. Боль ушла, и теперь ее тело звенит в ожидании того, что могу ей дать только я. Оглядываюсь на джип с призывно раскрытой дверцей на заднее сиденье, уже представляя, как разложу сомлевшее от ласк тело Аурелии на нем, как пройдусь языком по дрожащим вершинкам, покрытым мурашками впадинкам, выпью вкус ее возбуждения, и улыбаюсь одними губами.
И прежде, чем услышать голос, замираю, ощутив чужой запах. Оборотень.
— Эй! Есть там кто? — раздается глухое из-под земли.
— Джайден?!
С неохотой отпускаю Аурелию и вижу, как сильное возбуждение медленной океанской волной уходит обратно, заставляя ее глаза проясниться.
— Джайден? Это ты? — вокруг никого нет, хотя запах чувствуется. Что за черт?
— Альфа, помоги… Я… побежал за тобой, чтобы помочь найти Аурелию… Это же я сглупил и отправил ее к дубу… И вот… — бормочет подросток, но я все равно не пойму, откуда он говорит.
— Чертов Лиам! — Глаза Аурелии вспыхивают, и она со всего размаха обрушивает на мою щеку ладонь, отчего кожу тут же начинает пощипывать.
Вот это сила! — восхищенно присвистываю. Но тут же осекаюсь — кажется, она невероятно зла.
❅ 31 ❅
— Ты обманул меня, чертов оборотень! — Она дотрагивается до распухших от поцелуев губ ладонью.
— Золотко, даже не думал!
— Я все знаю, — глаза ее сверкают, как бриллианты на свету. — Ты отобрал у Марка его истинную пару, чтобы она не смогла родить ему наследника и у него не вышло стать альфой!..
Поперхнувшись морозным воздухом от этой ерунды, с удивлением смотрю, как Аурелия, поставив руки в бока, напирает на меня, ведомая силой праведного гнева, не обращая внимания на глубокий сугроб, в котором ее ноги увязают все глубже и глубже.
— …Она забеременела от тебя! Ведь ты так хотел его обогнать в этой ужасной гонке!..
Закатываю глаза. Нет, видимо, запрет на разговоры с Аурелией для членов стаи был лишним. Желая оградить ее от прошлого, сейчас я пожинал плоды испорченного настоящего.
— …Ты ужасен, Лиам! Ты воспользовался моей ситуацией… чтобы… — она смущается, не решаясь сказать это вслух, а у меня подскакивает пульс от злости.
— Чтобы — что?! Что, Аурелия?
— Ты обманул меня! — тычет она мне в грудь указательным пальчиком.
— Э-э-эй! — вдруг доносится откуда-то сбоку, будто из-под земли. — Может, сначала поможете мне, а уже потом продолжите ругаться?
— Ты убил ее! — шипит девушка, сузив глаза.
Я не слушаю эту ересь — иду на звук голоса и обхожу дуб кругом. Аурелия следует по пятам за мной. Чуть дальше того места, где оставлен джип, видны следы, которые обрываются в сугробе. Как такое возможно?
В два счета оказываюсь рядом и вижу яму. Глубина достаточно большая, становится понятно, отчего Джайден ни в облике человека, ни в облике волка не смог вылезть наружу.
— Не заметил, — пожимает он плечами, смотря на меня снизу вверх. В темноте глаза его отдают желтизной.
— Давно там сидишь?
— Несколько часов, как рассвело. Вы не вернулись, и я… пошел вас искать.
Ругаюсь под нос на такое самоуправство.
— Отойди, — командую Аурелии. Она бормочет что-то о наглости и мужском шовинизме.
— Эй, Джайден! Я прыгну вниз, помогу тебе вылезти.
Глаза мальчишки разгораются восторгом. Он едва не подпрыгивает на одной ноге.
Примериваюсь к краям ямы, планируя путь отступления, и тут же сигаю вниз. Едва подошвы кроссовок касаются земли, оглядываюсь — зрение волка позволяет это сделать не напрягаясь. Это не просто яма. Это — вход в туннель, который, если прислушаться, ведет очень далеко и соединяется с другими тоннелями, которые могут быть уже, шире, длиннее, короче...
— Где мы? — громко спрашиваю Джайдена, и тот сразу же словно собирается в клубок — втягивает голову в плечи, прижимает руки к бокам.
— Тс-с-с! — говорит он, испуганно озираясь. — Мне кажется, это катакомбы.
— Какие еще катакомбы?
Ни о чем подобном на территории стаи я не слышал. Подхожу ближе к стене и дотрагиваюсь пальцем, оценивая ее на ощупь. Кажется, будто тысячи мелких зубцов прогрызли этот туннель, сначала через плодородную почву, а после в глине цвета опаленной охры, создав яму в форме бутылки, к которой прилегает огромный туннель размером с человеческий рост.
— Эй там, внизу! — над ямой появляется обеспокоенное лицо Аурелии. — Вы там надолго застряли? Кажется, я видела летучую мышь.
— Да, надо спешить.
Сажусь на корточки, выставляю руки вперед, сложив их замком, делая ступеньку для Джайдена. Он не ждет второго приглашения — тут же ботинком упирается в мои пальцы, подпрыгивает, но уцепиться за края ямы не выходит. Он пробует снова и снова, но каждый раз падает вниз.
— Волком?
— Нет, я уже тысячу раз оборачивался, ничего не выходит, — расстроенно говорит мальчишка и вытирает влагу под носом рукавом своей яркой куртки.
— Тогда другой план. В машине наверняка, есть ремни, я скину их тебе.
Подпрыгиваю, но узкое горлышко ямы остается недосягаемо высоко.
— Лиам, это не смешно, поторопись! — шепчет сверху Аурелия, и в ее глазах я вижу отражение страха Джайдена.
— Золотко, тебе не о чем волноваться, — я скидываю с себя одежду и волком делаю разбег, чтобы… снова упасть, не достигнув края ямы.
Пытаюсь снова, в третий, четвертый раз, отталкиваюсь не только от промерзшей глины, но и от спины Джайдена — безрезультатно.
Черт!
— Золотко? — зову девушку, которая пропала из вида, давая возможность мне вырваться из глиняного плена. — Поройся в багажнике, поищи веревку и, если есть, привяжи к заднику машины.