— Ну, удачи вам, — засобиралась уходить Ооцука.
— Ой, минуточку! — окликнула ее Касуми.
Ооцука повернулась — на лице было написано: «Ну, что еще?»
— Слушаю.
А почему вам показалось, что этот ребенок похож на меня?
Ооцука стала рассматривать уже с погасшим интересом лицо Касуми.
— Когда с человеком вот так, вживую, встречаешься, то все по-другому. Может, это просто игра воображения.
— Так оно и есть, — резко бросила на прощание Касуми и вышла из отеля, оставив ошеломленную Ооцуку в одиночестве.
Выходит, ее будут продолжать мучить не только чужие теории, но и чужие фантазии? А ведь таких случаев уже было хорошо за сотню. Касуми стала вспоминать:
«Это, без всяких сомнений, Юка-тян. Соседская девочка как две капли воды на нее похожа».
«К нам из другой школы перевелась девочка по имени Юка. Вроде она ребенок от первого брака. Думаю, это и есть ваша Юка».
Касуми выбежала на дорогу, остановилась в тени летних трав и вытащила из сумки конверт. Конверт был аккуратно заклеен. Она распечатала его и заглянула внутрь. В конверте лежали две купюры по десять тысяч иен. Наверняка Ооцука дала такой же конверт с наличными и родителям того мальчика. Бедняжка! Касуми горько усмехнулась. Усмешка превратилась в гримасу — что же теперь делать? Она приняла решение не возвращаться домой и искать Юку в одиночку, когда у нее была цель — проверить информацию из Отару. Продумать дальнейшие варианты она просто не успела. Касуми никак не могла избавиться от чувства, что ее все глубже и глубже затягивает вязкий ил на дне озера. Ей захотелось упасть без сил прямо здесь, на дороге. Хорошо хоть Уцуми не с ней, подумала Касуми. Ей не хотелось, чтобы в таком состоянии ее видели другие.
Побережье тянулось по правой стороне, перед гостиницей. Похоже, там и находился пляж. Касуми зашагала к морю. Тучи по-прежнему заволакивали солнце. Небо было свинцовым, пасмурным. Видимо, дело шло к дождю. С моря дул холодный ветер. Касуми окинула взглядом побережье и вскрикнула от удивления — таким оно было узким. Между краем воды и дорогой было всего несколько метров. Берег не был песчаным. Повсюду валялись большие круглые валуны, какие часто встречаются в нижнем течении рек. Валуны были облеплены черными водорослями, да и само море было черного цвета. На узкой береговой полосе стояло несколько похожих на игрушечные деревянных бунгало. Сбоку от них — лавка со съедобной и несъедобной всячиной, над ней развевалась тряпичная вывеска «Мороженое с сиропом».
Расстелив голубые подстилки, на валунах сидели влюбленные парочки и родители с детьми и пристально смотрели на ровную гладь моря. Возможно, оттого, что было прохладно, все сидели как-то ссутулившись. На открытой кухне перед бунгало женщина в красном купальнике строгала капусту. Душевая, на скорую руку сооруженная из двух душевых кабин. Передвижной туалет. Все это было беспорядочно разбросано на нескольких метрах береговой линии. Унылое местечко.
Даже возле ее старого дома побережье было куда лучше. По крайней мере — пустое.
Касуми, переступая с камня на камень, подошла к самому морю. Волн не было — черная вода вместо того, чтобы набегать на берег, застыла неподвижной массой. Даже мелкие ракушки, в бесчисленном количестве облепившие валуны, были черными. Пейзаж был настолько зловещим, что из груди Касуми вырвался вопль. Черное море без признаков жизни. Здесь Юки быть просто не могло.
Касуми нагнулась и попробовала рукой воду. Прохладная. Если ехать вдоль берега на север, можно добраться до ее родного поселка. Неожиданно ей снова показалось, что море куда-то ее уносит, по щекам потекли слезы. Они падали на валун, на котором она стояла. Слезы оставляли на камне следы, тоже черные.
— Мориваки-сан! — раздался голос Уцуми.
Поспешно утерев слезы, она обернулась.
— Что случилось?
Уцуми стоял на дороге. Цвет лица по-прежнему нездоровый, но выражение — бодрое. Касуми, осторожно перебираясь с валуна на валун, приблизилась к Уцуми.
— Опять неудача. Ребенок оказался мальчиком, семиклассником. Ошибки быть не может, она показала мне фотографию. Сама Ооцука-сан из Саппоро, говорит, что, когда звонила, искренне заблуждалась.
Уцуми смотрел в сторону и молчал. Его пронзительный взгляд был устремлен на море. Уцуми явно все это уже было известно.
— Вы ведь знали об этом?
— В некоторой степени.
— Тогда извините, что настояла на этой поездке.
Думала ли она, что поездка поможет ей обрести душевный покой, или же хотела проверить, какой будет ее собственная реакция? Касуми подняла взгляд на Уцуми. Тот, прищурившись, продолжал рассматривать прибрежный пейзаж.
— Да ничего. Жаль, конечно, что так.
— Вам получше?
— Да, все прошло.
Похоже, ему не хотелось говорить об этом.
— Может, зайдем поедим собу? Все-таки уже три часа.
Уцуми согласился. Касуми пошла вперед. Зашли в ту самую единственную пристанционную забегаловку и направились в полутемный угол. Две официантки, уставившись в экран телевизора, покатывались со смеху. Они мельком взглянули на гостей, но ничего не сказали. Касуми углубилась в свои мысли, сидя на засаленной подушечке-подстилке. Интересно, что бы сейчас сказал ей Огата? Эта мысль не давала ей покоя. Она нуждалась в его словах. Ее плот кидало волнами, он нуждался в гребце. Земная твердь по-прежнему не была видна. Уцуми оторвал от меню взгляд.
— Вы что будете? — обратился он к витающей в облаках Касуми.
Касуми вернулась к реальности. Официантка, заметив, что гости готовы, подошла принять заказ. Касуми заказала горячую собу, Уцуми — удон.
— Разочарованы?
— Еще бы. — Касуми тяжело вздохнула. — Хотя мне почему-то легче, что ее не оказалось в этом месте.
Она обвела взглядом ресторан. Впрочем, назвать это место рестораном язык не поворачивался. Казалось, они попали в чью-то неприбранную гостиную. Кухня выглядела неопрятно, по углам заведения валялись недочитанные газеты и одежда, будто кто-то прямо здесь раздевался. Официантка, передав заказ на кухню, снова уселась на стул и увлеченно стала смотреть очередную развлекательную программу.
— Почему, интересно?
— Сама не понимаю, — сухо ответила Касуми. Она и вправду не понимала. — А, кстати, — сказала она и достала из сумки конверт. — Это мне Ооцука-сан дала.
— Деньги?
— Да, двадцать тысяч. Если вы не возражаете, я хотела бы вам их отдать.
— Не надо. У меня проблем с деньгами нет. Мне выплатили пособие по выходу на пенсию да еще страховка, — ответил Уцуми, не поднимая на нее глаз.
— Но вам еще потребуются средства на лечение.
— Больше не потребуются, — категорически мотнул головой Уцуми.
От того, как резко прозвучал его отказ, да еще от решимости, мелькнувшей во взгляде, у Касуми мурашки пробежали по коже и снова возникло дурное предчувствие.
— Почему не потребуются?
— Потому что я решил больше не ходить в больницу.
Уцуми аккуратно, нитку за ниткой, вылавливал из остывшего бульона лапшу и пережевывал ее, как дикий зверь, серьезно и тщательно.
Касуми собралась было поинтересоваться, почему он больше не пойдет в больницу, но передумала. Ей не хотелось быть втянутой в жизнь этого человека.
Когда они вышли из забегаловки, морской бриз утих, на улице заметно потеплело. Сквозь разрезы в облаках светило солнце. Касуми открыла дверь машины, и на нее пахнуло рвотой.
— Вас вырвало?
— Извините. Воняет? Я вроде почистил за собой.
— Мне все равно.
— Боль в желудке и рвота — это у меня часто.
Касуми беспокоило, сможет ли Уцуми вести машину.
— Я бы села за руль, но у меня нет водительских прав.
— До Саппоро меньше тридцати минут, я справлюсь.
— Тогда высадите меня у вокзала.
— Ваша гостиница по пути к моему дому, так что я вас подброшу, — предложил Уцуми, будто проверяя ее.
Касуми ничего не оставалось, как сесть в машину. Вот так, буднично, покинула она место, которое всего на несколько дней дало ей надежду.
2
Как-то незаметно для себя она задремала. Разбудил ее голос Уцуми:
— Мориваки-сан!
Она испуганно огляделась по сторонам. Они уже подъехали к бизнес-отелю. Улочка с низкими зданиями оптовых магазинов, выстроенными в ряд, была пустынна. И хотя они находились рядом с вокзалом, в воздухе витала заброшенность, будто на городской окраине. Возможно, ощущение это усиливалось оттого, что, несмотря на лето, на улице было зябко. Касуми посмотрела на закатное солнце, лучи которого пробивались сквозь густые облака.
— Еще пяти нет, правда?
Все, что случилось в Отару, сейчас казалось далеким, как сон, и каким-то неправдоподобным. И хотя она предвидела такой исход событий, на Касуми снова навалилось отчаяние. Разочарование заполнило ее душу. В растерянности, не зная, как быть дальше, Касуми смотрела на неприметный вход в гостиницу.
— Завтра в это же время я за вами приеду, — сказал Уцуми.
Касуми показалось нелепым продолжать врать.
— Извините, Уцуми-сан, но я уже съехала из этой гостиницы.
Уцуми не стал выяснять почему, но на губах его появилась язвительная усмешка. Касуми была уверена, что он об этом уже знал. Ей не нравилась эта его манера: ждать, пока она сама все расскажет.
— Вы уже знали об этом, не так ли?
— Нет, не знал, — сказал Уцуми и отвернулся. Вид у него был измотанный.
— Не знаете какого-нибудь дешевого жилья поблизости?
— Может, лучше поехать на Сикоцу? Все равно завтра ехать.
— Так-то оно так…
Касуми не в силах была остаться в одиночестве там, где исчезла Юка. Она хотела быть в Саппоро, среди людей. Но говорить об этом Уцуми ей не хотелось.
— В этот сезон там трудно будет найти жилье, — нашлась она.
— Хотите, отвезу вас в капсульный отель.
— Хочу.
Уцуми в сомнении склонил голову набок, но в итоге медленно тронулся с места. Касуми взяла с заднего сиденья нейлоновую сумку с вещами Юки — приготовилась к выходу. Уцуми притормозил на красном светофоре и посмотрел на Касуми.