Через три дня курляндский пастор благословил новый брак, а в воскресенье герцог устроил ответный пир. Но на этом дело не кончилось. Петр придумал новую забаву вполне в духе времени. Он устроил потешную свадьбу карлика с карлицей. Известно даже имя жениха — Еким Волков.
На свадьбу со всей округи и из Москвы собрали 72 карлов и карлиц. Скоморошья свадьба в мельчайших подробностях при общем хохоте повторяла обряд Анны и Фридриха. Венчание в церкви по православному обычаю, сам Петр держал над невестой-карлицей венец, потом на шлюпках все отправились во дворец Меншикова и в тех же залах сели за обеденные столы.
Присутствовало все царское семейство, свита и многочисленные гости. Историк Михаил Семевский цитировал немецкого гостя: «Трудно представить себе, какие тут были прыжки, кривляния и гримасы! Все гости, в особенности же царь, были в восторге, не могли навеселиться, и смотря на коверкание и ужимки 72 уродцев, хохотали до упаду У иного были коротенькие ножки и высокий горб, у другого большое брюхо, у третьего ноги кривые и вывернутые, как у барсуковой собаки, или огромная голова. Или кривой рот, длинные уши, или маленькие глазки и расплывшееся от жира лицо! Постель новобрачных была устроена в опочивальне Его Царского Величества. Государь, кажется, до конца хотел проследить все явления интересного зрелища…»
Фридрих Вильгельм, герцог Курляндский
О семейной жизни герцога и Анны практически ничего не известно. Да и прожили они вместе совсем мало. Спустя два месяца после празднеств, 8 января 1711 года, герцогская чета отправилась в Курляндию — в Митаву. Но доехала она только до первой почтовой станции — Дудергофа. Там Фридрих Вильгельм, утомленный непрерывными петербургскими возлияниями, внезапно умер. Юная герцогиня, ставшая вдовой на третьем месяце своего супружества, вернулась в Петербург к матери.
Неожиданная смерть герцога вынудила Петра I изменить планы в отношении Курляндии. Он решил отправить молодую вдову в Митаву и защитить ее права, оговоренные в брачном контракте с покойным герцогом. Одновременно важно было пресечь все попытки жившего в Гданьске герцога Фердинанда, дяди покойного Фридриха Вильгельма, за спиной которого стояла Пруссия, вернуться в Митаву.
Чтобы требования России выглядели убедительно для курляндского дворянства, без восторга встретившего Анну, в Курляндии располагались русские войска под командованием князя Голицына, которому и поручили водворить в Митаве царскую племянницу. И в дальнейшем, русские войска, размещенные неподалеку, в Лифляндии, стали могучим орудием удержания фактического русского господства над Курляндией. В сентябре 1712 года Петр предписал Бестужеву-Рюмину взыскать с курляндского дворянства деньги на содержание герцогини Анны с помощью присланных из Риги драгун.
Анна Иоанновна.
Портрет работы Л. Каравака
Герцогине Анне в Курляндии было очень неуютно. Она писала оттуда жалостливые письма, умоляла разрешить ей вернуться. Неудивительно, что у нее начался роман с Бестужевым, который был старше ее почти на тридцать лет. Когда Прасковья Федоровна узнала про эту связь, она тут же потребовала вернуть Бестужева. Ситуацию спасла жена Петра I — царица Екатерина, однако даже ей не удалось наладить добрые отношения между матерью и дочерью…
В 1726 году Анна едва не вышла замуж за внебрачного сына польского короля и саксонского курфюрста Августа Сильного — графа Морица Саксонского. Тот вознамерился добиться титула герцога Курляндского и лично явился к Анне с предложением руки и сердца. Граф понравился молодой вдове, и она дала свое согласие на брак. Курляндские дворяне уже выбрали графа новым герцогом, а герцога Фердинанда, который продолжал находиться в Данциге и не показывался в Курляндии, лишили трона.
Авантюра Морица Саксонского весьма обеспокоила правителей России, Пруссии и Австрии. Избрание сына польского короля герцогом нарушало баланс интересов в Прибалтийском регионе. В Курляндию со специальным поручением от императрицы Екатерины прибыл князь Александр Меншиков, объяснивший Анне положение вещей. Тогда она помчалась в Петербург, искать защиты у «матушки-заступницы» государыни императрицы Екатерины Алексеевны, но императрица не могла помочь Анне: интересы Российской империи — превыше всего.
Анна вернулась в Россию в 1730 году, после того, как страной после смерти Петра Алексеевича правила сначала его супруга Екатерина, а потом его внук Петр II. Ее «призвали» участники Верховного тайного совета, который в конце 1720-х годов фактически держал в своих руках власть в стране.
Считается, что имя новой государыни назвал князь Дмитрий Голицын, добавив при этом: «Она еще в брачном возрасте и в состоянии произвести потомство, она рождена среди нас и от русской матери, в старой хорошей семье, мы знаем доброту её сердца и прочие её прекрасные достоинства, и по этим причинам я считаю её самой достойной, чтобы править нами».
Оговаривалось, что полномочия Анны Иоанновны будут ограничены в пользу аристократов — «верховников». Еще будучи в Митаве, она подписала «Кондиции», которые существенно ограничивали ее власть. Однако надежды «верховников» не оправдались, Анна Иоанновна оказалась весьма властной особой. Прибыв в Москву, в Кремлевском дворце она на глазах присутствующих собственноручно порвала («изодрала») «Кондиции» и стала царствовать самодержавно.
Вечная невеста
Императрица Елизавета Петровна всю жизнь была «девицей»: официально она не выходила замуж. Хотя по числу фаворитов могла бы посоперничать с Екатериной Великой… Хотя, как отмечает историк Евгений Анисимов, по нормам приличия того времени, подобное состояние (быть «девицей») недопустимо: надлежало либо выйти замуж, либо идти в монастырь. Ни то, ни другое государыня делать совершенно не собиралась.
Вообще, XVIII век стал настоящей эпохой «женского правления», чего в нашей стране не бывало никогда прежде, да и потом. Напомним, что именно в том столетии на престоле побывали Екатерина I, Анна Леопольдовна, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна и Екатерина II. Три четверти века женщины властвовали на троне! И это при том, что в стране повсеместно господствовали нормы «Домостроя» XVI века, а общество однозначно трактовало женщину как «существо второго сорта».
Вообще, как отмечает уже упомянутый доктор исторических наук Евгений Анисимов, женское правление особенно способствовало разрушению мифа о святости Верховной власти в России: «Лелеемая и охраняемая в Средние века идея самодержца как наместника Бога на земле, как священной особы, как земного бога приходила в очевидное, разительное противоречие с реальностью».
Вот лишь одна деталь, которую приводит Евгений Анисимов, но очень характерная и показательная. В 1739 году полиция вела дело подмосковных крестьян, один из которых позволил себе прилюдно заявить, что императрица — «баба, такой же человек, что и мы». Люди, конечно, почитали Верховную власть, но в то же время роптали, что, мол, государыня ведет себя неподобающим образом: крутит любовь вне брака. А это же — явный «блуд»…
Правда, сама Елизавета Петровна, вступившая на престол в ходе дворцового переворота 1741 года, рождена вне брака. Только через два года после рождения она была, как тогда говорили, «привенчана»: ее родители, Петр I и Екатерина, вступили в законный брак.
Официально Елизавета Петровна в браке не состояла. К ней сватались Бранденбургский курфюрст Карл и правитель Ирана полководец Надир-шах, но им было отказано. И детей у нее официально (!) не было. Хотя легенды приписывали дочери Петра Великого восьмерых детей…
В списке фаворитов Елизаветы — не меньше десятка примечательных персон своего времени. Считается, что ее первой любовью стал ее камергер Александр Борисович Бутурлин, старше ее на пятнадцать лет. Он служил денщиком у Петра I. Узнав об этой истории, Петр II отправил Бутурлина воевать с татарами. Впрочем, после воцарения Елизаветы Бутурлин получил все сполна: стал графом, потом сенатором.
После Бутурлина сердце Елизаветы завоевал обер-гофмейстер Императорского двора Семен Кириллович Нарышкин. Ходили даже слухи об их возможном браке или даже тайном венчании. Петр II, который, как иногда говорят, и сам был неравнодушен к Елизавете (считается, что помолвку Елизаветы с Петром II своими стараниями разрушил князь Александр Меншиков), и тут вмешался: отправил любовника за границу…
Очередным фаворитом Елизаветы стал гренадер Семеновского полка Алексей Яковлевич Шубин. Статный красавец служил у нее ординарцем. В 1731 году царствовавшая Анна Иоанновна удалила Шубина от Двора цесаревны сперва в Ревель, а потом и в Сибирь, на Камчатку, где его насильно обвенчали с камчадалкой. Дело даже не столько в «греховной связи», а в том, что Анну Иоанновну напугало то, что Елизавета слишком часто посещает гвардейские казармы, где ее очень любят и называют «матушкой», а это грозило переворотом…
Говорили, что у Елизаветы были дети от Шубина. Об этом свидетельствовали розыскные документы 1740 года, когда велось дознание по делу князей Долгоруких, мечтавших при Петре II породниться с императором. Под страшными пытками Долгорукие признались в том, что хотели заточить Елизавету в монастырь «за непотребство», за прижитых от Шубина детей, которых Долгорукие видели… Правда, чего только не скажешь на дыбе, лишь бы прекратили истязания!..
Елизавета, став императрицей, приказала отыскать Шубина, и «за невинное претерпение» его произвела в генерал-майоры и в майоры лейб-гвардии Семеновского полка, пожаловала земли во Владимирской губернии.
Однако сердце императрицы уже в очередной раз оказалось занято: Алексею Шубину там уже не было места. Ее новый объект страсти — Алексей Григорьевич Разумовский. Правда, тогда он еще не был Разумовским. Происходил он из семьи обедневшего украинского реестрового (т. е. получавшего жалование) казака Григория по прозвищу Розум из села Лемеши, что на территории Черниговского полка. Юноша пел в местном деревенском церковном хоре. Однажды его заметил полковник Федор Вишневский и забрал его с собой в Петербург. Юноше несказанно повезло: он стал певчи