Отправив с попутным норвежским пароходом трех членов экипажа (горного инженера Рудольфа Самойловича, зоолога Зенона Сватоша и заболевшего боцмана Александра Попова) с отчетом в Россию, Русанов дал на материк телеграмму: «Юг Шпицбергена, остров Надежды. Окружены льдами, занимались гидрографией. Штормом отнесены южнее Маточкина Шара. Иду к северо-западной оконечности Новой Земли, оттуда на восток. Если погибнет судно, направлюсь к ближайшим по пути островам: Уединения, Новосибирским, Врангеля. Запасов на год. Все здоровы. Русанов». Это его известие стало последним…
Шхуна «Геркулес»
В январе 1914 года Совет министров дал указание Морскому министерству России начать поиски сразу трех пропавших арктических экспедиций — Владимира Русанова, Георгия Брусилова и Георгия Седова. Впервые в мировой истории использовалась полярная авиация. Увы, поиски не дали результатов. В том же году на розыски «Геркулеса» направили барк «Эклипс» норвежского полярного исследователя Отто Свердрупа, но судно вмерзло в лед и не смогло продолжить поиск…
Отец Жюльетты умер в конце 1913 года, не дождавшись дочери, мать Жюльетты умоляла полярного исследователя Руаля Амундсена в 1918 году спасти дочь и зятя: «…Господин Амундсен, извините меня за смелость, но я прошу Вас сообщить мне, не намерены ли Вы проявить участие к судьбам моих дорогих детей: дочери и моего зятя, к судьбе их товарищей и попытаться отыскать их следы в Арктике. Я знаю от своего зятя, что капитан, который вел их судно, сопровождал Вас в Вашей замечательной экспедиции, во время которой Вы достигли Южного полюса. Прошу Вас принять выражение моих самых почтительных чувств и мои самые искренние приветствия. Вдова Жан-Сессин».
Кстати, капитана «Геркулеса» Александра Кучина на берегу ждала невеста. Весной 1912 года он сообщил о помолвке: по возвращении намерен надеть обручальное кольцо на руку дочери норвежского литературного критика Паульсона.
Следы экспедиции Владимира Русанова удалось обнаружить лишь в 1934 году близ берега Харитона Лаптева на безымянном островке, который теперь зовется островом Геркулес. Были найдены деревянный столб с вырубленной надписью «Геркулес — 1913» (ныне он находится в экспозиции Музея Арктики и Антарктики), а также различные предметы русановцев, в том числе серебряная ложка с инициалами Жюльетты Жан…
Как погибла экспедиция — неизвестно до сих пор. Вот уже более 100 лет эта тайна, в которой оказались сплетены и научная драма, и любовная трагедия, продолжает волновать людей…
Бухта в честь любимой
«Милая, дорогая моя Веронька. Судьба привела еще несколько строк тебе написать, не знаю только, дойдут ли эти строки до тебя… Вот неудачный год, уже лето кончается, а льды все еще не дают возможности двигаться дальше. Думаю все-таки в начале августа выбраться из этого лабиринта льдов. Я совершенно здоров и бодр, милая детка, чувствую себя хорошо, только уж очень скучаю по тебе. Чем больше смотрю на твой портрет, тем сильнее скучаю и грущу. Люблю я тебя, моя славная Веруня, от всего сердца. Когда только я тебя снова обниму?!. Берегу себя для тебя». Это строки из письма знаменитого полярного исследователя Георгия Седова, отправленных жене 21 июля 1913 года из бухты Св. Фоки на Новой Земле.
Георгий Седов женился на Вере Валерьяновне Май-Маевской за два года до экспедиции на Северный полюс. Они познакомились в Петербурге в Мариинском театре. Вера Май-Маевская, дочь генерала, была в тот день на «Лебедином озере». На сцене, как облако, в белом луче света царила блистательная Анна Павлова, публика неистово кричала «браво». В антракте моряки столпились в партере перед оркестровой ямой, и среди них Вера Валерьяновна впервые увидела Седова.
Несколько сказанных друг другу слов… и она влюбилась в него без памяти, и полярный исследователь ответил ей взаимностью. Провожая невесту до дома после вечерних прогулок, Георгий Седов со всей горячностью и страстью рассказывал ей о своих мечтах покорить Север…
Однако свадьба состоялась нескоро, долгое время Седов не мог сделать предложение из-за того, что у него не было денег. Два года он служил на Колыме, составляя карты. За это неплохо платили, и наконец в 1910 году он посчитал, что теперь уже может сыграть свадьбу.
Посаженным отцом на ней был знаменитый ученый-гидрограф Федор Кириллович Дриженко. В 1908 году Георгий Седов участвовал под его началом в экспедиции по Каспийскому морю, где выполнял обязанности помощника начальника экспедиции и проводил рекогносцировочные работы для составления новых навигационных карт.
Г. Седов
Свадьба состоялась летом, а уже 22 июля Георгий Седов ушел в экспедицию на Новую Землю. Седов писал «своей Верочке» письма, в которых рассказывал, как любит ее, поэтому все открытия на Новой Земле посвящает ей. В следующем году Седов работал над картами Каспийского моря, а спустя еще год, в 1912 году, организовал и возглавил экспедицию к Северному полюсу на судне «Святой мученик Фока».
«Венчальное фото» Г. Седова с В. Май-Маевской, 1910 г.
Загадочные ледники пленяли его воображение. Он писал начальнику Главного гидрографического управления генерал-лейтенанту Борису Вилькицкому: «Горячие порывы у русских людей к открытию Северного полюса проявлялись еще во времена Ломоносова и не угасли до сих пор… Мы докажем всему миру, что русские способны на этот подвиг».
Желание разгадать тайну неведомых земель были для Седова сильнее любви к Верочке, а она его ангел-хранитель, ждала его с обреченной верностью и покорностью судьбе. Увы, из экспедиции на Северный полюс полярному исследователю уже не суждено вернуться…
Утром 28 августа 1912 года Седов в последний раз обнял супругу и ступил на борт парохода. А потом роман продолжился в письмах — трепетных, нежных, молитвенных. Георгий Седов писал о своей жене в дорожном дневнике: «Я знаю, что Верочка ждет меня только с победой. Она верит. Не зря ей дано такое имя. Я чувствую силу, когда думаю о ней, и, пока она ждет меня, ничего дурного случиться не может».
Свадьба Г. Седова. Возле Главного Адмиралтейства, 1910 г.
Слева за спиной невесты — генерал корпуса гидрографов Ф. Дриженко
«Как ты теперь, Веруня, поживаешь? — писал Георгий Седов жене в уже упомянутом письме в июле 1913 года из бухты Св. Фоки на Новой Земле. — Теперь июль, ты где-нибудь купаешься, не правда ли? Как бы я хотел вместе с тобой поплавать и подержать тебя за ножки. Помнишь Каспий?! Хорошо было бы быть с тобой. У нас тут лед, лед и лед. Солнце светит, да не греет. Веруся бы лучше гораздо согрела, чем это бедное полярное полночное Солнце.
Ну, до свидания, милая, моя родная Веруня.
Сильно обнимаю, как могу.
Крепко любящий твой скиталец».
«Дорогой, милой маленькой Веруне, — писал Георгий Седов 14 июня 1913 года из бухты св. Фоки на Новой Земле. — От далекого одичалого, любящего ее путника Георгия.
Маленькая весточка: Из Крестовой губы мы направились дальше на север к заветной цели, погоды не благоприятствовали и здесь, а впереди беловатый горизонт не подавал никакой надежд на открытую воду. Так и случилось, вскоре мы под 77° северной широты встретили густые, непроходимые льды. Защемило у меня сердце от досады. До боли стало обидно, что мне и здесь препятствуют. Но делать нечего, покорился судьбе».
Спустя почти месяц Георгий Седов писал жене: «Дорогая, славная, милая, родная моя Веруся, моя светлая радость, моя чистая любовь. Счастье мое, жизнь и надежда. Низко, низко тебе кланяюсь и целую, целую без конца крепко, сильно, как только могу. Ничего тебе не пишу, ибо не уверен, дойдет ли это письмо до тебя, а жаль будет, если такие дорогие слова где-нибудь затеряются.
Штурман Сахаров Николай Максимович тебе все расскажет лично. Прими его, детка, он простой человек, но лучший труженик в экспедиции…»
Георгий Седов буквально боготворил свою жену. В честь нее он назвал бухту и ледник на побережье Новой Земли…
«…Спасибо тебе, милая, за иголки, — писал Седов жене в одном из писем. — Представь себе, на судне ни у кого не оказалось больших иголок, а они нам страшно нужны были для шитья палаток, парусов и вообще грубых вещей. Я сильно разнес боцмана, что он не захватил их в Архангельске… Как вдруг я нахожу их в твоей коробочке, твоими милыми заботливыми ручками туда положенные. Я прямо-таки ожил… Уже успели две сломать. Остальные я берегу, как свой глаз. Они мне необходимы на полюсе».
«Во всяком случае, я мысленно был весь с тобой, под твоим нежным крылом, — писал Георгий Седов в дневнике. — И в свою очередь своими, к сожалению, не длинными крыльями, охранял тебя от всего злого, недоброго… На Крещение гадали. Жгли бумагу. Мне вышел автомобиль и две сидящие в нем фигуры. Может быть, это ты и я в путешествии по хорошим местам после экспедиции. Вот хорошо было бы!»
Из дневника Седова: «14 апреля. Пасха Христова. Ясно. Штиль. Температура -12° Удалось сделать все магнитные и астрономические работы. Завтра, если позволит погода, поплетемся — дальше.
Пасха вполне пришла для нас радостная, так как принесла нам давно жданный ясный день, и мы сделали великолепные наблюдения, а лучшая еда, разве это не радость!?.
Г. Седов в каюте на шхуне у берегов Новой Земли, 1912 г.
Что же теперь делать, дорогая моя Веруня? Милая, хорошая моя детка. С кем и как ты встречаешь этот великий день? И как проводишь его? В горе ли, в радости или в тихом уединении своего родного уголка?.. Но как бы там ни было, а я, моя родная, ненаглядная Веруся, везде с тобой и делю твои горе и радость. Обнимаю тебя крепко и целую, целую от всей души и сердца… Христос Воскресе!
Твой любящий Георгий».
«Потерпи еще годок, моя миля Веруня. Прости твоего Георгия, который волею судьбы застрял здесь больше, чем обещал тебе. Я ведь скоро приеду, год пролетит незаметно…
Обниму тебя и прижму к своему любящему сердцу твое маленькое тельце.
Как ты поживаешь? Как проводишь время? В каких краях обретаешься? Все это меня очень, очень интересует. Но как узнать все это?! Как видеть твою жизнь!? Здорова ли ты? Не нуждаешься ли в чем-нибудь?.. Думаю, что Господь Бог как достойное свое дитя хранит тебя, моя ненаглядная, милая, славная, дорогая. Скверная Верунька. При слове «скверная», ты скривила губки. Нет, нет — хорошая. Целую тебя крепко, крепко, обнимаю сильно, сильно, как могу. Часто вижу тебя во сне, и мне бывает тогда хорошо, хорошо. Но видел и нехорошие сцены и сгорал от ревности и горя. Ох! Боюсь я за тебя, Веруня… Впрочем, все в руках Божьих.