– Это видео – официальный документ. Это именно то, на что смотрели судьи чемпионата мира, выставляя оценки. Смотрели и глазам своим не верили! Я эту копию получил, сделав официальный запрос, и привез ее из Калгари в Москву с учетом и соблюдением всех международных норм и правил. Это моя собственная копия, и я уверен, что здесь нет ни малейшего монтажа. Такие же точно копии улетели в Америку, в Германию, во Францию, в Японию… Скоро это, наверное, в Ютьюб выложат, но там, в Ютьюбе, возможно, будет монтаж, а здесь – голая правда. В чистом виде анатомия квадрупла Чайки. Давайте смотреть по фреймам. Первый фрейм, второй, третий, четвертый… Чайка движется горизонтально, набирает скорость, строит будущий прыжок. Вот он начинает входить в прыжок. Смотрите внимательно! Вот здесь, уже на этом отрезке, он имеет больше энергии, чем теоретически мог набрать после столь короткого разбега. Так мне кажется… Что же происходит дальше? Смотрите внимательно! Поднялся еще выше! За счет чего? Начинает вращения. Скорость его вращений не превышает скорости вращений других фигуристов. Он ведь посредственный фигурист, этот Чайка, ну и вращается, как может, как умеет.
Члены Олимпийского комитета впились глазами в белую стену, на которой застыл в стоп-кадре восемнадцатилетний канадец. Лица не видно – волосы взметнулись вокруг головы, руки прижаты к туловищу не слишком плотно, правый локоть торчит. Ноги скрещены в полутора метрах надо льдом.
– Я сейчас выскажу такое предположение, от которого у меня самого мурашки по коже. – Макаров вздохнул и понизил голос: – Его снизу поддерживают. Мы этого видеть не можем, но поддержка имеет место. И неслабая.
Глава 68
«…Три пятнадцать дня, а за окном уже почти стемнело. Минус восемнадцать, гололед… Хорошо! Самое время сначала на заседании ерунду слушать, а потом в трафике стоять», – отвечая собственным мыслям, Станислав Яшвин громко крякнул. Члены комитета обернулись к нему, будто ждали совета. Как на речи докладчика реагировать? Яшвин сделал каменное лицо. Фиг вам. Сами решайте!
– Всякая сила, – чеканил слова Макаров, – имеет вектор направленности и может быть измерена в килограммах на квадратный сантиметр. Сила любви, в данном случае сила материнской любви, тоже имеет эти объективные параметры. Эта сила невидима. Она работает подобно лонже – страховке в цирке. Назовем ее «небесная лонжа», по-английски – the sky rigging. В момент прыжка эта сила сначала помогает Майклу Чайке взлететь, а потом существенно тормозит его снижение и тем самым продлевает его полет. Потому-то Чайка и успевает сделать дополнительные ротации в воздухе… Она же, эта небесная лонжа, несла его в том сногсшибательном шпагате… Вы все этот момент помните. Он есть и на этой пленке, можно проследить по фреймам.
Макаров замолчал, выключил проектор, взглянул на высокое собрание. Сидящие за столом дружно отражались в его полированной глади. Древесину рассматривали. Роскошь здесь, в Олимпийском комитете, почти кремлевская.
«Боитесь, болваны? – Макаров усмехнулся. – Твари дрожащие. Достоевский о вас писал».
Члены комитета в большей или меньшей степени были знакомы Макарову десятки лет. Тертые спортивные функционеры, опытные чиновники, плюс два-три выдающихся тренера, добавленных в комитет «для запаха», для плезира, как французы говорят. Все решают чиновники, а тренеры только присутствуют, сидят – не вякнут. Им и время-то свое на заседания тратить жалко, их дело – на катке с фигуристами работать.
Глава 69
Наталья Карцева, старая заслуженная тренерша, которой Майкл Чайка был глубоко противен уже потому, что он не был ее питомцем, первой назвала вещи своими именами:
– Что вы, Григорий Александрович, стесняетесь вслух-то произнести? Что квадруплы Майкла Чайки имеют мистическое происхождение? Это, что ли, у вас комом в горле стоит?
Макаров не ответил, но заметно приободрился.
– Вы знакомы с природой телекинеза? – Он обратился не конкретно к Карцевой, а ко всем участникам заседания одновременно. – Факт телекинеза не вызывает у присутствующих возражений? Почему же, если мысль может сдвинуть с места карандаш, она не может ослабить гравитации? Чуть-чуть?
Макаров был хороший оратор, знал, где паузу сделать. Пауза сработала – Карцева даже покраснела слегка. И у Яшвина на роже кое-что написано.
Макаров заговорил еще уверенней:
– Мысль есть духовная субстанция. Тут трудно возразить. Вот и не возражайте. То, что произошло на льду чемпионата мира в Калгари, объясняется просто: дух матери и воля сына вошли в резонанс. Образовался лучевой пучок, сгусток энергий, что-то вроде солнечного зайчика. Солнечный зайчик энергий в пространстве. Я вам последнее скажу, и вы со мной согласитесь. – Макаров обвел взглядом господ чиновников, удивляясь одинаковому каменному выражению их лиц. – Пока Нина Чайка, мать фигуриста, была жива, он катался из рук вон плохо. Первые тридцать секунд его короткой программы – откровенный провал. Это есть на пленке… Но как только Нина Чайка умерла, ее сына словно подменили! Здесь необходим точнейший хронометраж. Во вторник прилетает Лысенков Николай Иванович. Нина Чайка умирала у него на руках. Он и поможет окончательно раскрыть эту тайну.
Глава 70
Канада, Калгари
Лысенков был сильный малый, ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдержаться и не размазать наглецов по стенке. Они подстерегли его в подземном гараже гостиницы и зажали с двух сторон. Восемнадцатилетний сопляк Майкл Чайка, даром что спортсмен, и престарелый Александр Потапов, опять-таки даром что спортсмен. Потапова Лысенков уважал – живая легенда! Но ведет себя старикан просто смешно. Детективы хреновы…
– Я знаю, что ты связан с мафией, – шипел Потапов, вцепившись в горло Лысенкова длинными, худыми и холодными пальцами.
Майкл обеими руками обхватил Лысенкова сзади так, что не шевельнуться. Можно, конечно, перекинуть мальчишку через спину и хрястнуть с размаху об пол, но… жаль дурака, он мать на днях похоронил.
Потапов сильно нажал на кадык Лысенкова. Еще чуть-чуть – и раздавит.
– Ты что-то знаешь насчет Нины? Говори!!!
– Да… – прохрипел Лысенков. – Пустите…
Глава 71
…Они уселись на кухне у Майкла Чайки – Потапов, Лысенков и Майкл. В спальне Элайна и Марина Черноземова, жена Потапова, дожидались, когда их позовут.
Черноземова была крошечной, как десятилетняя девочка. К макушке дюжиной детских заколок пришпилены две тощие и туго заплетенные косицы. Ну, девочка, школьница, худышка из гимнастической секции!
Элайна рассматривала Черноземову с огромным интересом. Она и поверила-то не сразу, что перед ней такая знаменитость. Черноземова и Потапов – легенда о любви! Мать ими восторгалась, не раз пересказывала Элайне прочитанное о них сорок лет назад в главном советском журнале «Огонек». Познакомились они на катке. Черноземовой было шестнадцать лет, Потапов – еще старше. В большом спорте карьеру начинать безнадежно поздно, но они рискнули. Упрямые были, уверенные в своих силах и друг в друге.
Скоро весь мир любовался их движениями, синхронными до волшебства. То, что они делали на льду, больше относилось к искусству, чем к спорту. Золото сыпалось на них из рога изобилия. Не деньги, а золотые медали чемпионов – многократных, бесспорных, непобедимых!
Миллионы землян, на зависть обитателям иных миров, с восторгом затихали у телеэкранов, когда Черноземова, воплощенная грация, доверяя рукам Потапова, словно Промыслу божию, безмятежно кружилась вниз головой, волосами касаясь льда. Медленно. С наслаждением. То был какой-то немыслимый и невиданный прежде элемент, ими изобретенный.
И музыку они всегда выбирали особенную. Не популярную какую-нибудь, заискивающую перед публикой, а лаконичную и гордую классику. Эта музыка еще больше усугубляла красоту их бытия на льду… Зрители их боготворили…
И вот состарившаяся богиня сложила морщинистые ладошки на острых коленках, сидит в полуметре от Элайны в ногах ее кровати и внимательно на нее смотрит. Верит она Элайне или нет?
Иногда Черноземова прислушивается к голосам из кухни. Это хорошо. Элайна тоже послушает.
Глава 72
– Я во вторник улетаю. Канадская полиция меня больше не задерживает, отпускают меня. – Лысенков посмотрел Майклу в глаза. – Все, что полицейским было нужно, они выяснили. Ваша Royal Mountant Poliсe, ваша Конная Королевская рать, убедилась в моей непричастности к смерти твоей мамы.
Лысенков сидел посреди кухни на маленькой круглой табуретке за девятнадцать долларов. Мать купила эту табуреточку где-то на распродаже и очень ей радовалась, считала полезнейшей вещью. Легонькая, крепкая, куда хочешь поставишь и сто раз переставишь, а не нужна – прячь ее под стол. Потапов, не спросив, взял табуретку и усадил на нее допрашиваемого. Мамина табуреточка под убийциной задницей… Возразить Майкл то ли не успел, то ли постеснялся. Слушал Лысенкова, а думал о матери.
Удивительная вещь – человеческий мозг. Мысли в нем возникают – как ветры веют. Взметнулся вихрь воспоминаний и погас, и никто его, этот вихрь, кроме тебя самого, не чувствует, не подозревает о его существовании. Все-таки хорошо, что никто не может читать человеческих мыслей. Детектор лжи не считается. Там одни ухищрения, а гарантии нет и быть не может. Мысли людей читает только Бог… Майкл очнулся. Он отвлекся! Упустил, что Лысенков рассказывает.
На Лысенкова пристально и грозно смотрел Потапов. Слушал внимательно, сопоставлял. Майклу не позволял ни перебивать, ни вообще высказываться.
В половине второго ночи Потапов разрешил Лысенкову уйти. Руки не подал. Начал допрашивать Элайну. Когда понял, что откровения Лысенкова безупречно ложатся в пазл, отпустил ее спать.
Глава 73
Потапов крякнул, встал, походил по кухне, в десятый раз за эту долгую ночь включил чайник. Теперь он рассуждал молча. Есть вещи, которые нельзя произносить при Майкле.