Никто и не торопил. Флора звонила Ларисе, вежливо выспрашивала:
– Ну, как наш мальчик? Да, да, конечно. Я понимаю.
Акар Турасава регулярно присылал Майклу приглашения принять участие в очередном «круглом столе» на телевидении. Или в какой-нибудь громкой пресс-конференции, или в каком-нибудь особенно престижном ледовом шоу. Майкл соглашался только на те, где платили и не нужно было выступать на льду. Майкл Чайка выступает исключительно на трибуне. То, что «летучий канадец» вдруг утратил способность летать, должно остаться тайной. Это его маленькая и временная проблема. Интимная. Пожалуйста, не суйте нос!
Глава 83
Москва – Калгари
Григорий Александрович Макаров был патриотом России. Теперь это не модно. Теперь это трудно. Патриоты России Россию не разворовывают, а потому, как правило, бедны. Макаров, однако, не бедствует, зарабатывает не меньше какого-нибудь прямолобого Яшвина. Он вполне мог бы оплатить билет в Канаду сам, но обошлось. Хоть и со скрипом, но оформили командировку от Союза фигуристов России. Еще бы!
Важность предстоящей Олимпиады очевидна для всех. Даже скромные командировочные начислили. На гостиницу хватит.
Жаль, конечно, что поездку невозможно засекретить, но тут уж ничего не попишешь. Не наклеивать же, в конце концов, усы, не приставлять же к Майклу Чайке наблюдателя-профессионала… Хотя почему, собственно, нет?
Осведомленность предполагает осведомителя, толковый наблюдатель – это всегда плюс. При желании и усы можно отрастить.
Желания не было. Была скука. Он попросил у стюардессы водки. Легче не стало. Уснуть невозможно из-за живота – давит собственной же тяжестью. Единственный по-настоящему «зрячий» спортивный психолог Макаров был не слишком спортивен. Ох, не слишком! Зато он единственный. Может быть, в России, а может, и в мире. Спортивная психология и ее наиважнейший раздел «спорт высших достижений, психология чемпиона» – вот то, что Макаров изучал десятилетиями, чему посвятил жизнь. Прожитые годы отложились тяжелым животом, камнем в левой почке, доброкачественной не опухолью, но мудростью в мозгу. Был еще один камушек, ясно ощущаемый и весьма тяжелый. Его постоянно хотелось снять с души и потом расчесать ушибленное место. Проблема лишь в том, что никто, и Макаров в том числе, не знает, где конкретно располагается орган, называемый душой. Зато все знают поговорку «вскрытие покажет». Он закрыл глаза.
Глава 84
Из-за воздушных ям самолет потряхивало. «От страха вибрирует. Хозяина внутри себя чует», – с удовольствием подумал Макаров и «уснул наяву» – нырнул в любимые мысли.
…Как же его фамилия? Американца этого? На «Люцифер» похоже… Вот память проклятая. Совсем прохудилась. Самые простые слова вдруг исчезают из биологического жесткого диска, когда хотят, без малейшей логики, и когда хотят возвращаются. Вот, вспомнил! Найдиффер. Так-так, закрепляем в памяти. Найди фер. Что найди? Фер найди. Да вот он, что его искать-то? Но ты его все равно найди. Потом надо пофыркать, там «ф» двойное, и все в порядке. Фамилия многоуважаемого американского коллеги тут же всплывет в памяти – Найдиффер, мать его!
…Этот самый Найдиффер еще в семьдесят девятом году вывел правильное определение психологического типа: спортсмен-чемпион. Однако до сути Найдиффер не докопался, «непобедимость» как личностную характеристику не определил. Характеристики членов его экспериментальной группы, по существу, ничем не отличались от ординарного букета параметров спортсменов высокой квалификации. Какой же в этом смысл?
Глава 85
Нет, как сказал Владимир Ильич Ленин, мы пойдем другим путем.
Необходимо распознать и расшифровать природу непобедимости как обособленного психологического явления. При этом фактор взаимовоздействия соперников – воздействия одной личности на другую – должен изучаться отдельно, специально.
Итак, непобедимость. Что лежит в ее фундаменте, поддерживает и питает ее как личностное образование?
Победы в детском возрасте? Да, безусловно, но они играют лишь дополнительную роль. Первопричина, без сомнения, лежит совсем в других пластах – в мотивации.
Здесь, вероятно, ключом может служить понятие «абсолютная мотивированность». Это качество, если оно есть, проявляется задолго до прихода в спорт, в самом-самом раннем возрасте.
Болезненное честолюбие, максимальное стремление к победе в любой детской игре, обостренная реакция на любую критику, на подавление его сопливой личности – вот черты «мотивированного» младенца. Стремление к известности, популярности, признанию у окружающих его права на лидерство – эти качества, вероятно, заложены в подсознании, обусловлены генетически. Драчуны и забияки, интриганы и ябеды, лидеры в подгузниках, колошматящие погремушкой братьев по разуму и горшку, ближе к спортивному пьедесталу, чем тихони из страха или тихони из благородства.
– Почему ты отдал без боя свой куличик?
– Потому что мне не жалко.
– А почему тебе не жалко?
– Потому что я добрый.
– А почему ты добрый?
– Потому что воспитательница велит.
– А почему ты ее слушаешься?
– Потому что я ее боюсь…
Получается, что в подоплеке детского благородства лежит страх? Если бы не страх, они вели бы себя иначе. Дети эгоистичны. И, в отличие от взрослых, искренни в своем эгоизме.
Итак, мотивация… Мотивация… Мотивация…
У большинства спортсменов механизмы мотивации работают на уровне бытового сознания. Поэтому мотивацию необходимо постоянно возбуждать, оптимизировать. Здесь у каждого, у каждой категории спортсменов, свой путь.
Первая категория. Спортсмены – люди долга. Ими движет любовь. К близким, к тренеру, к родине. Хорошие ребята, но их мало. Очень мало.
Вторая категория. Спортсмены-артисты. О-о-о… Они артистичны! Зрители, телевидение, реклама, интервью, слава, цветы… Наивные и невинные души. Бедняги, эти души они с легкостью губят. Тщеславие – грех.
М-да… А что не грех? Весь спорт – один сплошной грех. Потому-то и выплывает на самый верх чаще всего третья категория – спортсмены-человеконенавистники.
Их наполняет внутренней силой и ведет к победе лютая ненависть к сопернику. Для такого спортсмена его соперник – безусловное зло. Он ненавидит его самого, его тренера, его страну, его язык. Планету его тоже бы возненавидел и проклял! Но не может. Сам «на земле этой вечной живет».
Самое же потрясающее и аморальное в спорте – это то, что нет абсолютно никакой разницы в том, чем именно наполнена мотивация, какой именно энергией: энергией любви к родине и маме или энергией ненависти к сопернику и его омерзительной стране. Знак неважен! Важна наполненность. Так плавают под парусами. Даже встречный ветер можно разными хитростями заставить работать на себя. Однако в управлении парусами никто ничего аморального не находит. Эх, люди, люди… Людишечки… «Дети мои», как сказал бы Найдиффер-Люцифер.
Все три мотивации, первая – праведная, две оставшиеся – греховные, всевозможные и бесчисленные их гибриды, не работают без подпитки. Без подпитки они затухают, как затухают колебания маятника. Это главное, это ключ, открывающий дверь в кладовые истинной непобедимости. Всем и всегда нужно эмоциональное топливо! У кого этого топлива на данном этапе больше, тот и победит. То есть фактически побеждает не наиболее подготовленный, а наиболее мотивированный. Доказать это невозможно. Нет весов, способных взвесить эмоцию. Да и не разрешит никто подобного эксперимента: это явное вторжение в частное пространство личности. Особенно американцы развопятся: нарушение прав и свобод! А ведь это открытие, тут Нобелевская премия, только руку протяни. Эх, люди, людишечки…
Глава 86
Как нормальный советский человек, Макаров по-английски не говорил. По-французски, естественно, тоже. Это молодежь теперь практикуется с электронными переводчиками, переписывается эсэмэсками со всем миром, щебечет в Скайпе. В таких условиях можно хоть по-китайски заговорить, если хочется. Другая эпоха! А он мастодонт лопаторылый, железным занавесом крепко придавленный. Ну ничего, прорвемся!
Родной Аэрофлот перенес Макарова на быстрокрылом лайнере из Москвы в Монреаль, «а там рысцой и не стонать». В Монреале нужно сделать пересадку на внутренний рейс – до Калгари. Времени на пересадку достаточно: два с половиной часа.
Григорий Александрович достал заранее подготовленную записку. На двух языках, по-английски и по-французски, там было написано следующее: «Я лечу таким-то рейсом в Калгари. Пожалуйста, проводите меня к месту посадки в самолет. Спасибо». Ощущение пренеприятнейшее: нужно совать под нос незнакомым людям письмецо-просьбу, будто он глухонемой или инвалид… Почему, собственно, «будто»? Глухонемой и есть. Инвалид детства, счастливого советского детства. Заграниц этих драных Макаров видел великое множество, но он всегда летал в составе делегации: с переводчиком, с сопровождающим, прилично, достойно, красиво. А тут – один, сирота без знания иностранных языков.
Все решилось быстро и просто. После третьего паса от одной стюардессы к другой (может, они и не стюардессы вовсе, а просто сотрудницы аэропорта) Макаров был посажен в первый ряд перед воротами номер 16 с твердым наказом: сначала будет объявлена посадка в Ванкувер, только следующая – в Калгари. Номер рейса высвечивается на электронном табло. Цифры он различать умеет? Ну, вот и хорошо. По номеру рейса сообразит. «Бон вояж», – пожелала стюардесска, очень Макарову неприятная. Чего приятного? Полная беспомощность. Будто катетер тебе ставят. «Гранд мерси», – буркнул он. Два часа до посадки отсидел, нахохлившись, не вставая со стула.
Глава 87
Внеочередная командировка Макарова в Канаду совершенно не обрадовала Лысенкова. Григорий Александрович явно ехал рыться в грязном белье. Значит, он начнет докапываться, сопоставлять, искать причины, делать выводы. Вернувшись из Калгари в Москву, Лысенков с допроса на кухне у Майкла Чайки немедленно угодил на такой же пристрастный и беспардонный допрос в Союзе фигуристов России, инициированный Макаровым.