Акар слушал потрясенно. Он и сам тогда был свежий кавалер, женился всего полгода как. И у него с его женой отношения тоже были нетрадиционные, не как у большинства. Их брак при особом желании можно было и фиктивным признать. Но у Акара алиби: родители Джины – мультимиллионеры. Значит, он хотя бы не извращенец!
С тех пор прошло лет двадцать или более того. Акар живет напряженной и счастливой жизнью. Но тот разговор, философ со шваброй, ярлык-приговор не уходили из памяти. Они поселились в том ее отсеке, где собиралось все неприятное, например имена трех его двоюродных дядей, мальчиками сгоревших в Нагасаки. Что, казалось бы, в этих именах может быть неприятного для Акара? Его-то вина в чем? Он и родился-то уже после бомбардировки. Все равно имена жили не просто в памяти, а в том ее отсеке, где обитали стыд и обида. Забыть не получалось: дядя Масаказу, что значит Первенец, дядя Кейтаро, что значит Благословенный, и дядя Такехико, что значит Король Бамбука.
Глава 143
Канада. Калгари
Король умер! Да здравствует Король!
Такими словами Крис хотел бы обратиться к Дереку Лефорту, явившись к нему на тренировку. Без предупреждения!
То, что час назад Крис увидел на хоккейной арене, где по ночам – будто ворованное прячет – тренируется Майкл Чайка, дает Крису все основания для этой циничной, но объективной сентенции.
Увы, невозможно. Вовсе не потому, что Дерек Лефорт, сын богатых родителей, тренируется не в Альберте, а в Детройте, там, где сконцентрированы лучшие тренерские силы. А потому, что будет или не будет – через три неполных месяца! – Майкл Чайка представлять Канаду на Зимних Олимпийских Играх, решает вовсе не Крис, а совет директоров Canadian Skating Union, членом которого он, конечно, является.
Канада имеет право в мужском одиночном представить двух фигуристов. Очень сильные фигуристы есть и в Британской Колумбии, и в Квебеке, то есть вне административной компетенции Криса. Но прежде всего на Олимпиаду поедет Рональд Чуг. Он хорошо выступил на минувшем чемпионате мира – четвертое место. Оно было бы третьим, если б не выскочка Чайка.
Один представитель – Рональд Чуг – был, есть и остается. Он надежен. А кто второй? Кто заменит Чайку?
Лефорт – фигурист приблизительно равного с теперешним Чайкой уровня. Правда, без квадруплов. Зато с гораздо более гладкими межэлементными связками. По стилю его катание напоминает «среднее», но безупречное катание Элвиса Лайфа, того самого, кто увел ванкуверскую золотую медаль у русского Павла Бачурина и увез ее в Америку.
Лефорт на два года старше Чайки, что является еще одним положительным фактором, потому что гарантирует большую психическую устойчивость.
Для Лефорта исключение Чайки из игры такой же подарок судьбы, каким для Майкла была поломанная нога Джона Лаборти.
Да уж. Этот жестокий, жестокий, жестокий мир! Говорят же, что история повторяется, но когда она повторяется регулярно, раз в год, то это уже не смешно.
Синчаук звонил в Оттаву: он обязан доложить начальству.
– По поводу Майкла Чайки плохие новости.
– Плохие?
– Да. Сегодня я и Флора Шелдон смотрели его программу. Его катание не имеет ничего общего с тем, что было на чемпионате.
В трубке было напряженное молчание.
– Акар, вы слышите меня?
– Да, да, Крис, я слышу. Продолжайте, пожалуйста.
Турасава простужен? Что у него с голосом?
– Мне, собственно, нечего добавить. Я предлагаю послать вместо Чайки Дерека Лефорта.
Так сразу, без сантиментов и фальшивой деликатности. Некогда, в самом деле, сантименты разводить. До Олимпиады три месяца осталось! Это вообще было безумием – ждать так долго. Пошли на поводу у русских… Да-да, именно так. Флора все миндальничала с кривоногим Кавадисом, а Турасава реальности видеть не желает! Ведет себя как страус. Даже сейчас. Крису-то давным-давно стало ясно, что с Чайкой творится неладное. Если бы он мог прыгать, он бы делал это не по ночам на ободранной хоккейной арене, а на стадионах, переполненных зрителями. За громадные деньги!
Турасава тоже о проблемах догадывался, но вел себя так, будто всем вокруг месседж посылает: не мешайте мне мечтать! Крис несколько раз пытался объяснить ему ситуацию – бесполезно. Развенчания мифа о «летучем канадце» Турасава боялся. Миф был ему выгоден. Без мифа он, Турасава, ничтожен, как его плохо растущие усишки…
Глава 144
После звонка Синчаука Акар Турасава немедленно вылетел из Оттавы в Калгари. Прилетел по калгарийскому времени в четыре часа утра, взял такси. Вместо того чтобы ехать в отель, назвал адрес той самой хоккейной арены, где тренируется Майкл Чайка. Произошло это спонтанно. Сам удивился.
Сторож-филиппинец был на месте, открыл по настойчивому стуку дверь, долго разглядывал удостоверение Canadian Skating Union. Никак не укладывалось в его голове, что самый развысокий спортивный начальник – мелкий господинчик в черной пуховой куртке, с восточным лицом (не филиппинец, нет) – может вот так явиться среди ночи. Или удостоверение фальшивое? Или это грабитель? А что на катке грабить-то? Сторож оставил господинчика у закрытой двери, велел обождать. Господинчик не дебоширил, согласился.
Вернулись они втроем: сторож, Клаудио Кавадис и Майкл Чайка.
Увидев Майкла, Акар Турасава расплылся в счастливой улыбке. Клаудио, узнав самого высокого из всех возможных для него в Канаде начальников, на секундочку потерял дар речи, но пришел в себя довольно скоро. Улыбнулся, поблагодарил за оказанное внимание, сказал, что очень рад неожиданному визиту. Говорить по-английски ему было трудно: все же ночь, устал. Извинившись, попросил разрешения объясняться через переводчика. Переводчик – Майкл. Перескок с языка на язык веселил и создавал иллюзию общего дела. Неловкость улетучилась. Втроем спустились к арене. Сторож запер двери и пошел додремывать: версия ограбления отпала сама собой.
Турасава был друг. Припереться ночью и без предупреждения – это поступок! А ему же еще из Оттавы в Калгари перелететь надо было. Значит… Значит, он вчера сразу после разговора с Синчауком или с Флорой, а может, сразу с обоими в аэропорт и на самолет.
Клаудио смотрел на этого немолодого японца с благодарностью. Даже глаза теплели. Бывает же такое! Немыслимо! Хотите, сторожа за кофе пошлем? Хотите воды? Вот непочатая бутылочка. Что сделать для вас, Акар Турасава?!
Сделать надо было в точности то же, что однажды уже было сделано на чемпионате мира. Взлететь в квадрупле Чайки.
Майкл встал в начальную позицию, Клаудио нажал кнопку магнитофона.
Турасава поднял напряженные комочки бровей. Удивленно. Его не предупредили, что музыка та же? Да, простите. Музыка та же. Зато катание другое.
Турасава слегка дрожит щеками, смотрит на Майкла. Клаудио смотрит на японский профиль.
Никогда в жизни Клаудио начальства не боялся. Ему повезло с рождением – к сталинским репрессиям опоздал. Не боится он и этого самурая. Пусть самурай его, Клаудио, боится. У Клаудио ремесло в руках, а не чиновничьи бумажки. Это Клаудио слепил из Майкла фигуриста олимпийского уровня! Смотри, самурай, и восхищайся, если ты в тренерской работе хоть что-нибудь смыслишь. Майкл Чайка крутит добротные и честные квадруплы. И ужасайся: полетов и квадрупла Чайки в помине нет. Без «небесной лонжи» их быть не может.
Турасава стоял, широко расставив ноги, будто на сильном ветру. Руки в карманах, голова втянута в плечи: врешь, не сдуешь! Впился в Майкла глазами, которых в прищуре словно и вовсе нет.
«Все ему сейчас расскажу, – решил Клаудио. – Он союзник!»
Глава 145
Экстренное заседание совета директоров Canadian Skating Union проходило в Оттаве. Из Альберты в столицу Канады летела целая делегация. Синчаук, Флора, Лариса и Клаудио. Присутствие Майкла не предполагалось, ни билет на самолет, ни отель ему не оплачивались.
По дороге в аэропорт Лариса пошутила:
– Сиди дома, не гуляй!
Клаудио взглянул на нее грозно, она тут же заткнулась. Что-то между ними в последнее время происходило, но Майкл не удосуживался замечать что именно. Ссорятся, мирятся, любовники, не любовники… Какая разница? В последнее время Клаудио стал Майклу другом, Лариска же отошла на десятый план. Мать тоже ее не любила…
– Турасава и Флора на нашей стороне, Синчаук против. Двое против одного! – Клаудио вышел из машины Майкла.
Лариска за ним, более не мяукнув. Встала на тротуаре, разодетая в пух и прах: вместо спортивной куртки норковая (вязаная, что ли) накидка. Дымчато-голубая. Клаудио только сейчас это заметил. С ума сошла? Кого охмурять собираешься, дура?
Не сказал, лишь подумал. Хотя… возможно, она права. Это богатство – вполне себе аргумент в специфической офисной войне. Артподготовка. Сразу, как «катюша», летит месседж – я успешна и гребу деньги лопатой! Так-так. Ну-ну. Молодец, Лариска!
Выгрузив педагогов, Майкл немедленно уехал. Во-первых, в аэропорту не очень-то и постоишь – гоняют. Во-вторых, боже упаси увидеть Синчаука или даже Флору. Встретиться взглядом, сказать: «Хай!»
Рванул, выехал на хайвей, затерялся в плотном утреннем потоке. Вот так бы и в жизни – рвануть, затеряться… Зачем он так мучается? Во имя чего? Мать хотела видеть его чемпионом… А зачем? Об этом он спросить не успел. Ребенком был… Меньше года прошло, а кажется, что лет уж десять как ее нет.
Жизнь Майкла теперь совсем другая, сам он совсем другой. Даже и не взрослый, а… старый, что ли? Ну, не старый, так старший. Вот и Элайна неразумная явилась неведомо откуда, чтобы портить и усложнять его и без того сложную жизнь, а у него на плечах груз. Груз нелепый, как штанга: сбросить вроде и можно, но только если себе на ноги, иначе не получится. Мать хотела видеть его чемпионом! Она была для него как высшая инстанция (ну да, у верующих людей это Бог-отец, а у ничего не ведающих детей – просто мама). Майкл и был ничего не ведающим. Счастливым и беззаботным. Если же тревога, страх или сомнения вдруг являлись, он выплескивал эту гадость на мать. И всегда становилось легче. Она утешала, реже – гневалась, визжа и угрожая. Но было уже легко, ответственность (за что угодно, за то, чтоб небо не упало на землю) была уже не на Майкле, а на матери… Она знает – значит, ответственна! А теперь вся эта поганая «ответственность» на нем. Почему поганая? Обыкновенная.