«Странные», кутаясь в зеленые флаги, как в шали, выскакивают в круг. Танцевать они не собираются. Они скандируют, за тем и пришли: «Со-чи – лэнд оф ге-но-цид! Со-чи – лэнд оф ге-но-цид!» Полиция, потасовка, музыка становится громче прежнего. Майкл в бурке и папахе протискивается сквозь толпу. Прочь отсюда! От Макарова прочь!
Глава 195
Макаров отлично видел горбатого плясуна в белом княжеском прикиде, но не задержался на нем взглядом. Макаров Майкла искал. Скверно ругался вслух. Гадал: провалился ли гаденыш сквозь землю или растворился в воздухе?
Между тем его величество случай был заинтересован вовсе не в урегулировании отношений двух особей одного пола, но разного возраста и гражданства, а в соблюдении исторического баланса.
«Странные» в зеленых флагах, как в античных тогах, были посланы в аэропорт Сочи исторической справедливостью. Ансамбль же народного танца выполнял распоряжение действующих властей. Власти ожидали возможной акции «странных» и предприняли меры. На то они и власти. Но вместо казаков с нагайками или омоновцев спрятали в засаде подсобных помещений танцоров и музыкантов. И это было гениальное решение, простое и элегантное. Что за шум, а драки нет? Ах, это счастливые местные жители приветствуют самобытными плясками гостей Олимпиады? Ну-ну! Славно пляшут! Вот и Майкл сплясал под чужую дудку. И хорошо сплясал!
Глава 196
…Майкл несся по аэровокзалу к платформе, с которой отправляются электропоезда. Вместо доброжелательного и протокольно-вежливого, хорошо говорящего и хорошо понимающего по-русски болельщика-иностранца – взмыленный амбал в белом одноместном вигваме из овечьей шкуры. С лохматой головой необозримых размеров. Вигвам несся вперед без предупредительных звуковых сигналов на вполне железнодорожной скорости.
Пролетая мимо, Майкл отразился в какой-то витрине и ужаснулся: персонаж компьютерной игры! Причем отрицательный персонаж, явно несущий опасность для окружающих. Полы бурки распахнулись. Это хорошо: видно, что к туловищу персонажа не привязана бомба. Сумку бы со спины снять, но как ты ее снимешь на бегу? Поворот, еще поворот, краем бурки – ух и плечищи у него! – задел какую-то старушку. Притормозил (хоть взглядом извиниться!), а она заметила, что у горбатого черкеса китайское лицо, и перекрестилась, бедная… Аллюром по ступеням вверх, глотая их парами, тройками. Где, где тут перрон?! Немыслимая архитектура!
Вдруг широкая платформа. Прямо перед глазами красный сверкающий поезд. Бегом по платформе. На бегу тряхнул плечами, скинул бурку, два гигантских прыжка… Все. Он в вагоне! В то же мгновение двери сомкнулись за его спиной. Поезд вонзился в густую темно-синюю мглу, усыпанную золотистыми огоньками. Бесшумно и плавно понес Майкла в неведомом, но верном направлении. Чем дальше от Макарова, тем правильнее направление. Любое.
«А билет? – удивился Майкл. – А шляпа?!» Шляпа, без приглашения посаженная на голову джигита-самозванца восторженной рукой режиссера из Ансамбля песни и пляски Карачаево-Черкесии (преданного не только начальству и народному творчеству), была Майклом украдена. Так же, впрочем, как и нарядная белая бурка из казенного реквизита, впопыхах брошенная им на произвол судьбы и проходящих мимо граждан на перроне олимпийского вокзала.
Кошмар! Встреча с исторической родиной началась для Майкла непредумышленным воровством. Деяния подобного рода наверняка предусмотрены какой-нибудь статьей местного Уголовного кодекса. Майкл, конечно, иностранец, но шапки по вокзалам красть ему тоже нельзя. А он украл. Как бы теперь от нее избавиться, от лохматой?
Глава 197
Чувства Макарова были противоречивыми, лохматыми были чувства. Даже после весьма обнадеживающих встреч в военкомате он не сильно повеселел: на патрули, на армейские, надежда слабая. И все же!
Чайка, дурак, сопротивление при задержании окажет, доказывать начнет, что он канадец. А чем ему доказать? Канадским паспортом? Эка невидаль. Сегодня у каждого вшивого иммигранта в этой вшивой Канаде такой паспорт имеется. Пожил пять лет в стране – получай на здоровье, если людей не убивал и банков не грабил. Тонкость в том, что часть вшивых (эмигрантов то есть) слиняла еще из Советского Союза. Они, типа, российского гражданства не имеют. А другая часть – уехавшие после девяносто второго года. Эти подсудны. России по гроб обязаны. Младенец мужского пола, родившийся в России и увезенный родителями хоть на Луну, но не до, а после февраля девяносто второго года, ступив на российскую землю в призывном возрасте, обязан выполнить почетный долг защитника Родины! Как прибыл, так и беги в военкомат. Не хочешь – заставим. Вся беда в том, что гаденыш Чайка родился в Канаде, а не в России… Но как докажет? И когда? На доказательство время нужно. Пока доказывать будет, Олимпиада кончится. Черт… Может, и докажет, гаденыш. Может, в канадском паспорте есть информация, где человек родился? Блин! Не подумал, не учел в стрессе… Но ничего, это дело поправимое.
Григорий Александрович Макаров написал докладную записку о том, что, по его сведениям, прибывший из Канады девятнадцатилетний Майкл Чайка является уроженцем города Москвы. Возможно, в целях уклонения от несения воинской службы в рядах Российской армии он противозаконным образом исказил информацию. Возможно, в его канадском паспорте указывается заведомо ложная информация о месте его рождения.
Все! Красиво как изложил: «По моим сведениям…» Мог, стало быть, и ошибиться. Имею право. А патрули, дай-то бог, уже по вагонам рыщут!
Глава 198
Вагон (вполне себе красивый, чистый, лучше, чем в Канаде) был полупустой: открытие Олимпиады уже состоялось, а туристы в подавляющем большинстве едут так, чтобы застать хотя бы одну церемонию. Либо церемонию открытия, либо церемонию закрытия. Лучше – обе.
Майкл уселся у окна, сунул сумку под сиденье, скрутился колобком – спрятался. Белые буквы на черной спине: CANADA, как иголки у ежика, торчат, а лица не видно. Уперся взглядом в темное стекло. Смотрел по касательной, чтобы не видеть собственного отражения – в дурацкой-то шапке! Снять бы ее, положить на пустое сиденье рядом, а самому встать и уйти в другой конец поезда. Просто забыть эту краденую шапку. «На воре шапка горит!» – вспомнил Майкл и ужаснулся.
«На воре шапка горит!» – мама так говорила, ругая Акселя, когда он, собака, воровал хлеб со стола. Странно, пес (при всей его любви ко всякой без разбору человечьей еде) откровенно предпочитает хлеб. Колбасой его не корми, хлеба дай! Аж дрожит при виде хлеба. Мама слегка наказывала Акселя за воровство. Не потому, что жалко, собачьи сухари не дешевле, просто вредно ему, болвану хвостатому…
«На воре шапка горит? Или не горит?» – мама трепала голову Акселя. Кожа на собачьей голове натягивалась, уши выворачивались наизнанку, и он мгновенно становился похожим на китайца, то есть на Майкла, о чем никто никогда не говорил вслух. Ни мама, ни Майкл, ни, разумеется, Аксель. Каким образом на воре могла гореть шапка, Майкл никогда не задумывался. Теперь понял: шапка жгла его, Майкла, лоб и уши, жгла неспроста, а потому что он, Майкл, вор. Докатился.
Трое военных, один маленький, круглый, лет под тридцать, и двое молодых, тощих, прошли по вагону, сели наискосок от Майкла на три красных кресла. Майкл заинтересовался их формой, поднял голову, невольно выпрямился, прижавшись спиной к сиденью.
Форма у русских солдат была «живописной», как сказала бы интеллигентная Флора. На головах зимние шапки. Называются такие шапки смешным русским словом «ушанка». Уши у шапки – как у собаки спаниель – длинные и на завязках, потому и «ушанка». Когда очень холодно, уши можно опустить и веревочки под подбородком завязать. Но тогда сразу глохнешь, наверное? Майкл никогда в жизни такой шапки не имел. Мечтал только, особенно когда маленьким был. Очень хотелось ему такую ушанку, чтобы одно ухо торчком стояло как в русских детских книжках! А что это за значки у них на груди? Большие и круглые. Армейские, что ли? Интересно. В центре вроде бы две птицы. Или одна, но с двумя головами? Майкл не разобрал. На круглых жетонах что-то написано. Род войск, наверное. Серым по синему, по-русски, естественно. Читать по-русски Майкл не умел.
Серым по синему было написано следующее: ПОЛИЦИЯ. Патруль, который Майкл принял за армейский, был обыкновенным полицейским. У старшего чина звякнула рация. Он лениво полез в карман новенькой утепленной куртки. Не форма – Армани или, как его, Долче Кабан: под олимпийский шумок сочинские первыми эту красоту получили! Достал служебный телефон, прочитал текстовое сообщение: «Задержите уклониста. Имя – Майкл. Фамилия – Чайка. Лет – девятнадцать. Лицо азиата, волосы черные. Паспорт канадский. Куртка черная, на спине белые буквы – CANADA. Шарф красный. Фото прилагается».
Из военкомата. Сами не справляются. Куда им без полиции? Старший чин зевнул. Ага! Посмотрел по сторонам. Вагон полупустой, и вроде азиатов только одна престарелая буржуйская парочка. Дорого одетые, сильно пожилые китайцы, а может, японцы, а может, корейцы, кто их разберет? Сидят, взявшись за ручки, как на утреннике в детском садике. Влюбленные старички. Тьфу, в общем. Четыре девицы-красавицы отчаянно флиртуют с двумя пузатыми папиками в дорогущих лыжных костюмах. Чемоданов вокруг них штук сорок. Чё на стеллажи-то не уложили? Боятся, что сопрут? Ну-ну. А в чемоданах чё? Золото-бриллианты? Ну-ну. Черкешенок сидит в лохматой шапке. Проверить, что ли, документы? Хрен с ним, некогда, уклониста надо искать! С канадским паспортом. А это, между прочим, не является прямой обязанностью сочинской полиции. Полицейским больше делать нечего, как военкоматам помогать? Сами бы и ловили… Эх! Кто нас слушает? Патруль встал. Пошел вперед по вагонам. Старший чин внимательно рассматривал пассажиров.
Майкл снова уперся взглядом в свое отражение в окне, в свой позор, в ворованную шапку. Снова ссутулился, колобком скрутился. Белые буквы на черной спине опять выставились напоказ: CANADA…