Глава 214
Майкл внимательно смотрел на погасший экран телефона. Там сидело насекомое. То ли мотылек, то ли комар. Сидело смиренно, агрессии не проявляло, но время от времени пошевеливало коротенькими усами-ресничками. Крохотная темная головка, два прозрачных крыла и мерзкое туловище, оседающее на стекло. По сторонам ноги. С одной стороны три, с другой – только две.
Майкл повернул телефон боком. Насекомое, хромая, поплелось обратно – наверх, в сторону, противоположную повороту. Бедняга, инвалид, кто б он ни был! В какой драке ногу потерял? Солнечный луч, первый пробившийся сквозь утренние облака, согрел крылатого незнакомца и обласкал. Туловище тошнотворно сверкнуло желтым. Гадость какая! Майкл хотел еще раз повернуть телефон, но передумал. Зачем пугать божью тварь? Взял оловянную ложку, которой только что съел жидкую больничную овсянку, подставил крылатому: полюбопытствует или нет? Тот пошел. Медленно переместился с теплой пластмассы телефона на холодное олово ложки. Майкл встал на стул, поднес ложку к открытой форточке зарешеченного окна. Холодный воздух, морем и снегом пахнущий, коснулся лица. Не ветер – свежее дыхание. Утро, солнце, свобода – весь мир находился по ту сторону решетки, Майкл и крылатый – по эту.
Так же, как и Майкл, насекомое узнало запах свободы, вкус вольного влажного воздуха, но, в отличие от Майкла, оно крылья держало при себе. Мгновение, и белесые крылышки исчезли в амбразуре форточки! Майкл с оловянной ложкой в протянутой руке остался там, где был. В тюрьме. Ах, если бы и ему кто-нибудь поднес оловянную ложку помощи…
Звякнул мобильный: пришло сообщение. Майкл слез со стула. Элайна прислала какой-то довольно тяжелый видеофайл.
Он проигрывал это видео раз десять! Он знал, что батарейки почти разрядились, что селфон вот-вот сдохнет, но остановиться не мог.
Зарядного устройства не дадут, это же провода, псих может причинить себе вред, да и розетки электрической в комнате – или, как ее, в камере, в палате? – нет ни одной. Насмотрелся уже, хватит, остановись! Больше не нажимай «плэй»…
Голоса собственного разума Майкл не слышал. Как открылась дверь, не услышал тоже.
– Доброе утро, молодой человек. К вам гость.
Судорожно выключил телефон, спрятал в карман пижамной куртки и тут же сообразил: хотели бы отнять телефон – отняли бы. Раз оставили, значит, можно.
В комнату вошел врач, с которым Майкл вчера разговаривал, и… убийца матери – Николай Лысенков! Точнее, не так. Майкл его подозревал, но подозрения не подтвердились…
– Доброе утро, молодой человек. К вам гость, я не буду вам мешать, – сказал врач и вышел.
Майкл молча смотрел на Лысенкова. Волком.
Глава 215
– Я видел, как тебя выводили из автобуса.
Майкл молчал.
– Я к тебе приехал… Что-то привезти? Чем я могу помочь? Кому-то сообщить?
– Вы… моей маме однажды уже помогли!
– Я ни при чем! Тебя уже и Потапов убеждал, и полиция ваша канадская! Что мне, скальп снять, что б ты поверил?!
– Зачем мне ваш скальп?
– Слушай, объясни, каким образом ты и Макаров оказались в японском автобусе?
– Он за мной еще в Калгари следил. Мать мою… биологическую… подкупал. На меня в августе еще нападал. Я за судейским столом уснул. Он колдун, ваш Макаров. Ро-Ро… Распутин! Гипнотизер-разбойник!
– Да брось ты… Он психолог, но он не гипнотизер.
– Ха! Много вы знаете! Я защищался, потому сюда и попал… Я не псих и никогда психом не был.
– Конечно нет!
– Да прекратите вы… Не нуждаюсь.
– С чего ты взял?! Я тебе вовсе не подыгрываю. Когда ехал сюда, может, и сомневался, а сейчас уверен – ты с ума не спятил. Я… сам Макарова ненавижу. Именно ненавижу. Он, даром что психолог, дремуч, как портянка.
– Как что?
Лысенков засмеялся:
– Знаешь, как с тобой разговаривать трудно?
– Ну и не трудитесь.
– Ладно, проглочу… Забудь про Макарова. Ignore him![31] Теперь пришло время новой России. Сильной, цивилизованной! Я люблю эту страну так сильно, что сказать тебе не могу. И ты ее полюбишь! Это ж родина твоя! Ты ж по матери русский! А отец кто?
– Кон в пальто.
– Не кон. Конь. Конь в пальто. Кон – это в казино, а тут – конь.
– Лошадь мужчина?
– Угу. Слушай, можно я в уборную на минуту?
– Я могу вам запретить?
– Ну, подожди, в общем.
– У меня есть выбор?
Лысенков вышел, оставив на стуле дубленку, на столе шапку, а рядом с ней ключ от машины. Мужская клетчатая сумку «Луи Виттон» с кредитками и наличными как висела у него на плече, так и осталась висеть. Сходила с Лысенковым в туалет и вернулась.
Майкла в палате не было. Дубленки, шапки и ключа от машины – тоже. Позже выяснилось, что пропал и «мерседес».
Глава 216
Каким образом Майкл вышел из диспансера, он и сам не понял, кажется, это был какой-то запасной пожарный выход. Зимнее солнце кинулось в глаза, ослепило, согрело. Может, это хороший знак? Только за порог ступил, а солнце уже целоваться лезет!
Через задний двор Майкл пробрался на парковку и сразу увидел машину Лысенкова: сотрудники диспансера передвигались не на «мерседесах». Открыл, сел, поехал. Нормальная западная машина-автомат, ни малейших вопросов… кроме одного: куда ехать-то? Пока это неважно. Пока постам не сообщили, пока из «мерседеса» не вытряхнули, задача одна – немедленно убраться отсюда прочь.
Мобильный сдох. Доигрался болван, все глаз не мог оторвать от своих квадруплов, так радуйся теперь! Ни GPS, ни мобильного с Интернетом. Зато… на пассажирском сиденье белый листок с одним-единственным понятным словом – Google, остальное по-русски. Майкл русских букв не знает. Майклу что по-русски, что по-древнегречески. Или на шумерском, на глиняной табличке. Листочек, однако, не простой, а золотой. Как в русской сказке про курочку Рыбу или как-то похоже (имена из русских сказок почему-то плохо запоминаются). Листочек – распечатка маршрута! Лысенков ехал из Олимпийского парка в сумасшедший дом, Майклу – обратная дорога. Читай с конца. И все в порядке.
С тем, что «мерседес» подвернулся, повезло исключительно. Пешком до Олимпийской деревни дойти невозможно. Пока дойдешь, так устанешь, что кататься не сможешь. Кроме того, в пижамных штанах по городу особенно не погуляешь. Хорошо, что на Майкле дубленка и шапка. Ушанка, он о такой с детства мечтал! А как ехать он уже, можно считать, разобрался. На лысенковском листочке шесть раз указана дорога М27. После нее идут стрелочки то вправо, то влево. Значит, эта самая М27, скорее всего, хайвей. По ней до Олимпийского парка и нужно ехать. А в самом парке никакой GPS не нужен. И так все видно. В Калгари тоже Олимпийский парк имеется, построили в прошлом веке к Олимпиаде восемьдесят восьмого года. Посреди парка широкая аллея: Canadian Olympic Road – Олимпийская дорога Канады. Когда Майкл совсем маленький был, мать часто возила его в Олимпийский парк на санках кататься. Ей название нравилось.
…Погони, однако, нет. Почему бы это? Майкл немного успокоился.
Глава 217
Лысенков тоже. Лысенков тоже успокоился. Сначала он сидел в палате за плотно закрытой дверью, никому не жалуясь ни на исчезновение Майкла, ни на исчезновение дубленки с шапкой. Про «мерседес» он еще не знал наверняка, но вполне догадывался. Лысенков все понял и давал Майклу время уйти. Пока врачи не хватятся, он не скажет ни слова. А может, и самому исчезнуть? Нет, исчезнуть нельзя: подумают, что Лысенков Майкла Чайку похитил. Киднеппинг по-английски. Подсудное дело.
Смирно, чинно, тихо и потрясенно Николай Иванович Лысенков сидел за столом и смотрел в окно. «Исполняющий обязанности сумасшедшего, – подумал он о себе, хрюкнул со смеху и сам себя осадил: – На международный скандал нарываешься?»
То, что Майкл здоров и нормален, было яснее ясного. То, что Лысенкова не тронут за его молчание, тоже вполне логично. Единственный пострадавший – главврач. Что делать, такая у главврача работа. Вредная. Не просто ведь клиникой заведует – сумасшедшим домом.
Пока в окно смотрел, Лысенков и алиби себе выработал. Пошел, значит, Лысенков в туалет. Вернулся, а Майкла и нету. «А почему нету?» – якобы спросил себя Лысенков. «А потому, что его на процедуру забрали», – якобы ответил он сам себе. Как процедуру закончат, так и вернут Майкла в палату. А почему дубленки и шапки нет? А потому, что их, наверное, для сохранности санитарка в гардероб унесла. Или в кабинет главного врача, если гардероба нет. Точно!
Ну, вот и хорошо, вот и славненько. Исполняющий обязанности сумасшедшего глубоко и облегченно вздохнул. Странно все-таки. Как настойчиво Провидение (или кто за него?) все вплетает и вплетает в канву его жизни прихотливую ленточку жизни этого мальчика, узкоглазого канадского русского.
Тренерша Лариса Рабин, та еще штучка, оставила его с умирающей и убежала… Очень может быть, что если б Лысенков не вошел, то Нина Чайка не умерла бы…
Лысенков положил локти на стол, голову на локти, закрыл глаза и сделал вид, что спит.
Двоечник он. С последней парты.
Глава 218
Голубой «мерседес» шел мягко. Майкл спокойно вчитывался в распечатку обратного маршрута. С цифрами полный порядок, цифры понятны по определению: весь мир пользуется арабскими. Вот-вот… Великие люди. И никто им роялти не платит! Наоборот, в аэропортах дольше всех проверяют. Что логично. Али-Баба и сорок его коллег-разбойников – не террористы ли? Но за цифры спасибо. Единый мировой стандарт – это здорово! Теперь буквы «км». Это понятно, километры, что же еще? А вот названия улиц проигнорируем. Их читать необязательно, их достаточно просто сопоставлять, выбирать по принципу подобия. На скорости это трудно, невозможно даже, слишком длинные тут названия. Как индийские… Одно название – «ТУАПСИНСКАЯ», другое – «ТРАНСПОРТНАЯ». Не перепутать бы!
Поворот на М27 с той улицы, которая «ТРАНСПОРТНАЯ». Спеллинг следующий: ти, пи, эй, эйч, си, непонятная буква, оу, пи, ти, ач, эй, зеркальная ар. Вот эта улица. Нашел! Поворот через двести пятьдесят метров, затем четыреста метров без обозначений, скорее всего, прямо и… М27! Родная!