Неужели она и в самом деле так думает? Вчера их сердца соединились, пусть и ненадолго. Неужели она не может прочесть то, что так ясно написано в его сердце?
— У тебя всегда был выбор. Даже в самом конце.
Бет не очень-то разбиралась в мужчинах, но кое-что о них слышала. Что же за человек Дункан, если он так не похож на всех остальных? Она подняла бровь:
— Правда?
Он нежно прикоснулся к ее рукам и спросил:
— Неужели ты думаешь, что я овладел бы тобой силой, как какой-нибудь пастух, охваченный похотью, если бы ты сказала «нет»?
Она печально улыбнулась:
— Что толку было говорить «нет», когда ты меня раздел. После этого не смог бы устоять ни один мужчина.
Дункан взял ее за запястья:
— Ты всегда могла бы сказать «нет».
Бет изумленно посмотрела на него и спросила:
— А ты бы меня послушался?
Он тихо рассмеялся:
— Очень возможно, что я начал бы рвать на себе волосы и ругаться на чем свет стоит. Но я бы послушался.
Бет посмотрела ему в глаза и поняла, что Дункан говорит правду. Он действительно был необыкновенным мужчиной, и она почувствовала к нему безграничную нежность.
— Прости меня, Дункан. Мне следовало довериться тебе.
Теперь, когда она поняла, что была не права, он позволил себе посмотреть на все происшедшее ее глазами.
— Нет, ты была права! Ведь ты и в самом деле не знаешь обо мне ничего, кроме того, что сказал я сам.
— Я заметила, что твои люди смотрят на тебя как на божество.
Притворные похвалы всегда вызывали у него подозрения. А когда его хвалили искренно, он чувствовал себя неуютно. Дункан пожал плечами:
— Но ведь они тоже бывшие морские разбойники.
Бет покачала головой:
— Но ведь о тебе хорошо говорят и женщины и старики. — Сцепив руки, она продолжила: — Прости, что я обидела тебя, но по натуре я недоверчива, и я боюсь за жизнь отца. Я в смятении и не знаю, что мне делать.
Дункан протянул ей руку, и она подала свою.
— Будешь делать то, что скажу я. А я знаю, что нам надо делать. Давай разделим груз.
Подойдя к своему коню, Дункан похлопал его по черной морде.
— Мне рассказывали ужасные вещи про то, что происходит сейчас во Франции. Я не хотел бы обижать твоих бывших соотечественников, но эти французские крестьяне как с цепи сорвались. Кричат о свободе и при этом отнимают ее у всякого, кто им не нравится.
Открыв свои сумки, Дункан переложил туда несколько слитков, остальные оставил на месте.
Перекидывая сумки через седло своего коня, он взглянул на Бет. Его сердце забилось чаще.
— Но ты в самом деле уверена, Бет? Ты по-настоящему уверена во мне?
Бет бодро улыбнулась ему и кивнула. Для нее не было пути назад.
— Да.
Он и не ожидал от нее другого ответа. Бет была упрямой, честной и отчаянной — эта смесь всегда взрывоопасна! О таких людях хорошо читать в книгах, в обычной жизни с ними не бывает легко.
Дункан обнял ее за плечи.
— Ну что ж, тогда мы отправимся через час. — Он вывел ее из конюшни. — Мне осталось уладить еще несколько дел. Эми собирает для нас провизию. Вряд ли мы сможем охотиться в пути. А во Франции, быть может, будут охотиться за нами.
В этот момент в конюшню с радостными возгласами влетел Джейкоб. На плече у него болталась седельная сумка. Казалось, он тоже собрался в путь.
Подскочив к лошади, которую оседлал для него конюх, парень перебросил свои сумки через ее круп.
— Я взял все, что ты просил, Дункан.
Бет вопросительно посмотрела на Дункана:
— Разве Джейкоб тоже поедет с нами? Ты ничего мне об этом не говорил.
Дункан кивнул, беря своего коня за поводья.
— Нам нужен еще один клинок. И еще один пистолет. Хотя ты мне и говорила, что ты меткий стрелок, я еще не видел, насколько хорошо ты стреляешь.
Бет действительно была метким стрелком, но ей вовсе не хотелось целиться в живого человека.
— Возможно, этого и не потребуется, — прошептала она.
Джейкоб, услышав голос девушки, оглянулся и в недоумении уставился на Бет:
— Это вы, мисс?
Вид у него был такой, словно он увидел привидение.
Бет расхохоталась, увидев, как лицо парня вытянулось от изумления. Его замешательство объяснялось ее теперешней одеждой. Для долгого пути верхом на лошади юбки были бы неудобны, и Бет позаимствовала у Томми рубашку и штаны. Он был вис себя от счастья, получив за свою поношенную одежду золотую монету, и с радостным криком побежал к матери, чтобы показать ей свою добычу.
— Ну конечно, это я, Джейкоб.
Джейкоб медленно обошел ее кругом, словно хотел удостовериться, что это и впрямь она.
— А почему на вас одежда Томми?
Бет видела, что глаза Дункана смеются. Когда она вошла в конюшню, он ничего не сказал, всем своим видом показывая, что ее одежда ничуть его не удивляет. Хотела бы она знать, что он обо всем этом думает. Дома ее обычно бранили, когда она так одевалась. Но ей мужская одежда нравилась.
— Юбки годятся для гостиных и долгих прогулок в лунные ночи, а не для быстрой верховой езды, когда приходится подолгу не слезать с коня, — ответила она Джейкобу.
Дункан окинул взглядом ее фигуру. Штаны в обтяжку смотрелись на Бет очень соблазнительно.
— О твоем новом наряде можно много чего сказать, — усмехнулся он.
От взгляда Дункана ее охватил такой жар, что она отвернулась, опасаясь, как бы Джейкоб не догадался о том, о чем ему не следует знать.
Выведя лошадей во двор, они увидели, что там собралось много народа.
Заплаканная Сильвия поцеловала Бет на прощание и тотчас поспешила укрыться в объятиях Сэмюеля.
— Поручаю вам заботу о ней, — сказала Бет Сэмюелю. Тот в ответ рассмеялся довольным смехом.
— Клянусь вам, что она не останется на меня в обиде, — пообещал он, заглядывая в лицо Сильвии.
Бет уже хотела вскочить на коня, но заметила Джона, который тоже пришел проститься с ними, и спросила:
— Как здоровье вашей жены и ребенка?
— Благодаря вам с ними все в порядке. — Джон сжимал в ладони какой-то маленький предмет. — Вот, возьмите.
На ладони у нее оказался маленький, изящно вырезанный золотой крестик на тонкой и длинной золотой цепочке. Подняв глаза на фермера, Бет сказала:
— Я не могу принять этот подарок. — И попыталась вернуть ему крест. Но Джон оттолкнул ее руку.
— Прошу вас, мисс! Чем еще я могу отблагодарить вас за все то, что вы для нас сделали? Надеюсь, этот крестик защитит вас в путешествии. — Джон истово перекрестился. — Мы будем за вас молиться…
Бет с благоговением повесила цепочку на шею.
— Спасибо, Джон.
— Это я должен вечно благодарить вас, — ответил он и отступил с поклоном.
Пора было отправляться в путь. До наступления темноты им предстояло преодолеть немалое расстояние. Бет ловко и грациозно вскочила на коня.
Дункан посмотрел на нее с гордостью. Это была великолепная женщина, и горе тому мужчине, который попытался бы укротить ее.
Он скомандовал:
— В путь.
Глава 23
Если у Дункана поначалу и оставались какие-либо сомнения относительно умения Бет ездить верхом, то они сразу же рассеялись, когда он увидел, как она скачет, сливаясь с конем в единое целое.
Подъехав к ней ближе, он крикнул, перекрывая свист ветра и топот копыт:
— Похоже, ты родилась в седле!
Бет неслась галопом по дороге, окаймленной омытыми недавним дождем изумрудно-зелеными раскидистыми деревьями, и ветер развевал ее золотистые волосы. Услышав похвалу Дункана, она улыбнулась.
— Моя мать всегда очень огорчалась, когда я ездила верхом по-мужски. — Она вздохнула. — Ее огорчало все, что я делала.
Хотя мать и дочь любили друг друга, у них не было общих интересов. Дороти Больё никак не могла понять странное, на ее взгляд, поведение дочери. А что ее мать упорно желает всегда оставаться в тени жизни, Бет удивляло и раздражало.
— С моими сестрами маме повезло больше.
До сих пор Дункану как-то не приходило в голову, что у нее в семье есть еще кто-нибудь, кроме отца. Поскольку он сам был единственным сыном у матери, то и о Бет думал как о единственном ребенке. Услышав про сестер, он спросил:
— И много у тебя дома таких, как ты?
Бет объехала низкую ветку, которая наверняка застряла бы у нее в волосах, и ответила:
— Таких больше нет, но у меня есть еще три сестры. Они хорошенькие, послушные, большие рукодельницы — не то что я. — А про себя подумала «Правда, при этом безнадежно скучные и глупые».
— Готов поклясться, что не стоят тебя одной, — крикнул Дункан.
— Ты первый мужчина, который думает так, — ответила Бет, и ее губы изогнулись в довольной улыбке.
Дункан пристально посмотрел на нее. Если то, что она сейчас сказала, правда, то он не только первый мужчина, который овладел ее телом, но и первый, кто поцеловал ее. Эта мысль наполнила его сердце ликованием.
— Вот и хорошо! — крикнул он и, пришпорив коня, обогнал Бет.
Но она не собиралась от него отставать: ей не нравилось, когда ее обгоняли.
Она не стала спрашивать, что он имел в виду, когда крикнул: «Вот и хорошо!». Несомненно, этот возглас был порожден его мужским тщеславием. Бет знала, что мужчине нравится, когда у той или иной женщины он бывает первым, а Дункан был у нее первым. И — хотя этого она ему никогда не скажет, — станет для нее последним. Потому что другого такого, как он, она никогда не встретит. Таких больше нет. А те, кто похуже, ей не нужны.
Поэтому у нее никого никогда больше не будет. Ведь Дункан не останется с ней. Он не из тех мужчин, которые готовы на всю жизнь связать себя с одной женщиной. Как пчела, перелетающая с цветка на цветок, чтобы собрать мед с каждого, он навсегда останется свободным. В глубине души она понимала это так же хорошо, как понимала саму себя.
Погода им улыбалась: она оказалась куда лучше, чем Дункан мог предположить. Он хорошо знал местность, помнил все кратчайшие пути. Они останавливались только для того, чтобы дать отдых лошадям. Будь ее воля, Бет вообще бы не делала привалов. Потеряв столько времени, она изо всех сил старалась наверстать упущенное и боялась, что погода опять может испортиться и помешает им переправиться через Ла-Манш.