Таким образом Марсия на собственном опыте убедилась, что развенчать Барони в глазах Элеонор будет ох как не просто! Утешением же для нее было согласие матери на переезд к ней Элизеу.
Бывшую комнату Валдомиру Марсия довольно легко переоборудовала под мастерскую, и вскоре Элизеу получил ее в свое пользование.
С Жилванией они простились как добрые друзья. При этом Элизеу попросил ее:
- Ты не говори, пожалуйста, Барони, что я от тебя съехал. Ему это не понравится. Он почему-то считает твою квартиру идеальным местом для работы художника.
Жилвания пообещала хранить молчание.
А Марсия потребовала от Элизеу, чтобы он официально разорвал свой контракт с Марселу Барони.
- Я сделаю это при первой возможности, - заверил ее Элизеу.
На самом же деле он не был готов к решительному разговору с Барони и наивно полагал, что сможет временно отсидеться в квартире Марсии, а там, глядишь, Барони и сам от него отстанет.
Но не тут-то было! Марселу Барони уже нашел покупателя для очередной фальшивки. Им оказался богатый бизнесмен, абсолютно не сведущий в живописи, но краем уха слышавший, что престижно иметь у себя в доме картину Сальвадора Дали.
- Нет проблем! – сказал ему Барони и назвал астрономическую сумму, которая, однако, нисколько не смутила бизнесмена.
Они ударили по рукам, и Барони сразу же позвонил Элизеу.
Того не оказалось дома – ни днем, ни вечером, ни следующим утром. Жилвания отвечала, что не знает, где он, и Барони это насторожило. Когда она пришла на работу, он пригласил ее к себе в кабинет и сразу все понял.
Жилвания дрожала как осиновый лист, боясь выдать тайну Элизеу, а Барони, пристально глядя на нее, потребовал:
- Адрес!
- Я не знаю… – пролепетала Жилвания. – Он мне не сказал…
- Ладно, иди! – отпустил ее Барони.
А спустя четверть часа он уже звонил в квартиру Марсии.
Та очень удивилась, увидев здесь Барони, а Элизеу и вовсе испугался.
- Я не говорил ему, куда переезжаю, - шепнул он Марсии.
Барони между тем извинился перед Марсией за свое вторжение и сказал, что ему нужно поговорить с Элизеу наедине.
Марсия бросила многозначительный взгляд на Элизеу, как бы говоря: «Дерзай! Это прекрасный повод для того, чтобы расставить все точки над i!»
Уединившись с Элизеу в мастерской, Барони вручил ему альбом с репродукциями картин Дали и назвал срок, к которому следовало изготовить копию.
Надо отдать должное Элизеу – он попытался воспротивиться Барони:
- Я больше не стану заниматься подделками! Это преступление!
- Это было преступлением и в первый раз, - заметил Барони спокойным тоном. – Но ты подписал контракт, поэтому изволь его исполнять.
- Я не помню, чтобы в контракте говорилось о подделках, - возразил Элизеу.
- Зато я помню, - властно произнес Барони, подавляя Элизеу своим пристальным всепроникающим взглядом. – Ты сделаешь копию Дали без каких-либо возражений.
- Да-да, я сделаю, - подтвердил Элизеу как под гипнозом.
- То-то же! Договор обязательно надо выполнять! – назидательно промолвил Барони прежде чем уйти.
Марсия пришла в отчаяние, узнав, что Элизеу согласился сделать еще одну копию.
- Да как ты мог? – возмущалась она. – Ты же обещал мне покончить с эти преступным занятием!
- Я пытался отказаться, но Барони на меня надавил…
- И ты говоришь об этом так просто? «Надавил!» Он что, твой хозяин? Или у тебя совсем нет собственной воли?
- Дело в том, что я ему кое-что должен…
- Что должен? Деньги?
- Нет. Я подписал один контракт. Барони теперь имеет эксклюзивное право на все мои картины.
Марсия посмотрела на Элизеу с ужасом: неужели Барони лишил его не только воли, но и разума?
- Ты вслушайся в то, что говоришь, - обратилась она к Элизеу так, как обращаются к больным. – Барони приобрел у тебя право на твои картины. Заметь: на твои собственные, оригинальные произведения! А вовсе не на копии с чужих полотен!
- Я в этом не уверен… – растерянно промолвил он.
- В чем? – не поняла его Марсия.
- Да во всем! – обреченно махнул рукой Элизеу. – Дело в том, что я абсолютно не помню содержание контракта. А Барони утверждает, что речь там шла в том числе и о копиях!
- Но у тебя должен быть твой экземпляр контракта! Давай вместе его прочитаем.
- Это невозможно. У меня нет моего экземпляра. Кажется, Барони мне его и не давал.
- Какой кошмар! – совсем расстроилась Марсия. – Ты прямо как дитя! Разве можно в твои годы быть таким беспомощным и юридически безграмотным? Иди сейчас же к Барони, возьми у него копию контракта и покажи ее Фарии, нашему адвокату. Пусть он растолкует тебе что к чему.
- Нет, я не могу сейчас идти к Барони, - сказал Элизеу. – Поверь, у меня просто нет для этого сил. И потом… Вдруг я и в самом деле дал подписку на изготовление подделок? Как же такой документ можно показать адвокату?
- Если ты, не дай Бог, и впрямь подписал такой чудовищный контракт, значит, мы тем более должны обратиться за помощью к адвокату. Пусть он через суд защитит тебя от Барони! Иначе ты всю жизнь будешь работать на этого преступника!
- Да, ты права, - согласился с ней Элизеу. – Я должен любым путем освободиться от этой зависимости. Но только не сейчас, не сегодня. Дай мне немного времени!…
- Хорошо, я не буду тебя торопить, - сочувственно промолвила Марсия, которой припомнились слова Уалбера о том, что Барони можно победить только с Божьей помощью.
И теперь вся ее надежда была на Господа Бога и – на Уалбера.
А тот в это время переживал мучительный душевный кризис. Клаудинор по-прежнему находился в коме, и это не давало Уалберу ни минуты покоя. Он использовал все доступные средства, чтобы передать Клаудинору свою энергию, но так и не смог добиться ощутимого результата.
Невыносимые страдания доставляло Уалберу и то, что врачи не разрешали ему дежурить в палате возле Клаудинора. Впускали к нему всего на несколько минут и затем бесцеремонно выставляли Уалбера за дверь. Зато к этой вертихвостке Элиети относились с большим сочувствием: как же – несчастная невеста! Элиети дозволялось входить в палату в любое время и находиться у постели больного сколь угодно долго.
Такая несправедливость уязвляла Уалбера и, чтобы не скитаться целыми днями по больничным коридорам, он шел в бар к Гату, где обычно собирались те, кому также была небезразлична судьба Клаудинора.
Однажды Уалбер застал там большую компанию друзей, которые уже сговорились собственноручно проучить обидчиков Клаудинора, не дожидаясь, пока тех официально привлекут к суду. А зачинщиками этого акта возмездия были Гату и Лео.
Уалбер попытался отговорить их от самосуда, но Гату пристыдил его:
- Уж от тебя-то я не ожидал такой подсечки! Кто, как не ты, должен прежде всего отомстить за Клаудинора? Эдилберту вон тоже пытался увильнуть от участия в этой благородной акции, но мы его убедили, что нельзя оставаться в стороне, когда всякие подонки обижают мирных граждан. Мы должны поймать этих негодяев и хорошенько их отдубасить! Другого языка они все равно не понимают.
- Возможно, ты и прав, - пожал плечами Уалбер. – Я пойду вместе с вами, только польза от меня будет небольшая, потому что драка – это не моя стихия.
- Ничего, ты будешь помогать нам своей магической энергией, а уж мы не промахнемся! – заявил Ренилду.
- Тебе нельзя ввязываться в драку! – испугался за сына Кловис. – Не дай Бог, получишь травму – перед таким ответственным матчем!
- А как я потом буду смотреть в глаза Клаудинора? – задал ему риторический вопрос Ренилду.
В тот же вечер заговорщики приступили к осуществлению своего плана.
Обидчики Клаудинора в это время обычно выгуливали свою собаку. И вот навстречу им вышел Эдилберту – с ярко накрашенными губами, густо подведенными ресницами, да еще и в туфлях на высоких каблуках! В его задачу входило разозлить двух этих громил, а затем заманить их в бар.
И они заглотили наживку: спустили на Эдилберту собаку.
Он бросился наутек, не забывая при этом отчаянно вихлять бедрами, чтобы уж наверняка спровоцировать хулиганов на драку.
Они настигли Эдилберту на пороге бара. А уж там в дело вступили Гату, Лео, Ренилду и Жозуэ.
Уалбер стоял в стороне, готовясь к магическому сеансу. Затем он, сделав плавное движение руками, остановил драку и обратился к обидчикам Клаудинора:
- Сейчас я открою все ваши тайны. Слушайте! Ты, - указал он на одного из них, - очень рассчитываешь на своего высокопоставленного папашу, который всегда вытаскивал тебя из любых передряг. Но уже завтра все это кончится, потому что твоего отца с позором выгонят с работы. А теперь я кое-что напомню тебе, - обернулся он к другому парню. – Ты еще в детстве приторговывал наркотиками. А став чуть постарше, изнасиловал кухарку и не загремел в тюрьму лишь потому, что был несовершеннолетним.
Пораженные хулиганы молчали, не в силах пошевелиться.
А Уалбер осыпал их специально припасенной магической пудрой, и они вдруг предстали перед изумленной публикой… в костюмах балерин!
Первым оправился от шока Эдилберту. Он влепил «балеринам» по затрещине. А остальные мстители взашей вытолкали посрамленных хулиганов из бара.
Уалбер же, выйдя из транса, устало опустился на стул.
- Что со мной было? – спросил он растерянно. – Я ничего не помню…
- Ты был молодцом! – весьма своеобразно пояснил ему Гату.
Тем временем в баре появился Кловис, принесший свежую новость:
- Только что двое здоровенных мужиков вышли на улицу в балетных пачках и получили по первое число от своих же приятелей!
Клаудинор был отмщен, но это не принесло ему физического облегчения. Он все так же оставался в коме.
А жизнь между тем продолжалась, и вот уже обитатели жилищного кооператива «Бежи-Баия» чуть ли не в полном составе отправились на легендарный стадион «Маракану» - болеть за всенародно любимый клуб «Фламенго» и, конечно же, за его лучшего игрока – Ренилду.