- Нет, он лжет! – заявил вошедший в комнату Элизеу, который лишь теперь дозрел до того, чтобы во всем признаться полиции. – Эту копию с картины Дали делал я! По заказу сеньора Барони! И еще две подделки на моей совести!
- Разве вы не видите, что у парня не все в порядке с головой? – обратился к Ромальу Барони. – Он согласен оговорить себя и впутаться в дурную историю, лишь бы о нем написали в газетах!
- Вы не считали меня ненормальным, когда заставляли изготавливать фальшивки! – гневно ответил ему Элизеу. – Теперь я положу конец этому шантажу. Господин комиссар, просветите картину на рентгене. Вы увидите, как под автографом Сальвадора Дали проступит другая подпись – Элизеу Виейра!
- Щенок! Мерзавец! – не сдержал своих эмоций Барони, устремив на Элизеу испепеляющий взгляд.
У Элизеу тотчас же закружилась голова и тошнота подступила к горлу… Как сквозь сон он услышал еще одно обвинение, предъявлено Барони комиссаром:
- Мы сделали запрос о Марселу Барони и получили из Венеции его фотографию. Видите? Здесь изображен совершенно другой человек, нисколько на вас не похожий. Теперь нам нужно установить, кто же вы и каково ваше подлинное имя.
Эту фразу комиссара услышала Элеонор, на сей раз прорвавшаяся сюда в надежде помочь Элизеу.
Но помощь потребовалась ей самой, потом что от услышанного у нее подкосились ноги.
Немного погодя, когда Элеонор оправилась от очередного шока, она сказала Уалберу и Марсии:
- Этот человек занял место настоящего Марселу Барони!… Одному Богу известно, как такое могло случиться!…
- Не Богу, а дьяволу, - поправил ее Уалбер. – Потому что этот тип – служитель Зла.
Предварительный допрос тем временем закончился, и так называемый Марселу Барони получил возможность лично объясниться с Элеонор.
- Сейчас меня повезут в Галерею – будут делать там обыск, а потом – в полицию, снимать отпечатки пальцев, - сказал он. – Прости, я не всегда был с тобой откровенен. Но я искренне любил и люблю тебя! Когда все это утрясется, мы с тобой еще будем счастливы!
- Не смей говорить мне о любви! Забудь, что мы были знакомы! – выкрикнула Элеонор и бросилась бежать от него как от прокаженного.
Уалбер догнал ее, и она горько заплакала, уткнувшись ему в плечо.
А Марсия тем временем прощалась с Элизеу, которого тоже увозили в полицию.
- Я думаю, они учтут твои добровольные показания и скоро отпустят, - говорила она. – Ты только не падай духом. Я буду ждать тебя сколько потребуется. Я люблю тебя!…
Увидев Уалбера и Марсию, ведущих под руки бледную как мел Элеонор, Режина испугалась за мать.
- Что с ней? Может, надо вызвать врача?
- Не надо, - ответила Марсия. – Мама всего лишь расстроилась из-за Марселу Барони: он оказался не тем, за кого себя выдавал.
- Ну вот! – всплеснула руками Режина. – Я же тебя предупреждала, но ты не захотела меня слушать!
- Ладно, не надо сейчас об этом, - одернула ее Марсия. – Ты, как правило, никому не доверяешь, поэтому иногда угадываешь…
- Я всегда угадываю! По крайней мере, о Барони я сразу же сказала, что он проходимец.
- Странно, - заметил вслух Уалбер. – Когда я видел вас вдвоем в «Бежи-Баия», вы были похожи на двух лучших друзей!
- У тебя есть какие-то общие дела с Марселу? – испуганно спросила Элеонор.
- Нет, конечно, - спокойно ответила Режина. – Это Уалберу мерещится невесть что на почве его занятий магией!
- Да, возможно, я и впрямь обознался, - пошел на попятную Уалбер, пощадив Элеонор.
Режина же, улучив подходящий момент, когда они с Уалбером остались одни, без свидетелей, произнесла угрожающе:
- Если ты еще хоть раз кому-то вякнешь, что видел меня с Барони, я тебя раздавлю!
- Не считай себя всесильной, - ответил ей Уалбер. – Общение с этим мнимым Барони не доведет тебя до добра!
Он ушел, а Режина мысленно задала себе вопрос, на который у нее не было ответа: «Если этот подлец не Марселу Барони, то кто же он?»
В тот же день Элизеу выпустили из-под стражи, взяв с него подписку о невыезде.
А вот Марселу Барони сумел обвести полицию вокруг пальцев! Когда его повезли в Галерею, чтобы произвести там обыск, он незаметно улизнул в потайную комнату, из которой затем бесследно исчез.
Обнаружив потайную дверь, полицейские не сразу смогли открыть ее – она была заперта на ключ изнутри.
Дверь в конце концов им пришлось взломать. Но в глухой – без единого окна – комнате Марселу не оказалось.
При этом комната была абсолютно пуста – ни мебели, ни картин, ни даже соринки на полу. Только неприятный запах паленого наполнял пространство этого странного помещения.
- Он что, сжег себя без остатка? – мрачно пошутил Ромальу.
- Я готов поклясться, что он прошмыгнул именно в эту дверь, - чуть не плача, пояснил упустивший преступника охранник.
Ромальу велел тщательно обыскать Галерею, но этот обыск ни к чему не привел: Барони словно растворился в воздухе.
Когда об этом узнал Уалбер, то сказал Марсии:
- Его забрал сам дьявол. Но он еще появится среди нас, чтобы вершить свои сатанинские дела!
Примерно так же, только в других категориях, размышлял о беглом преступнике и комиссар Ромальу, чье внимание привлекла найденная в Галерее папка с материалами дела об убийстве Клариси Рибейра. Ромальу показалось важным, что в документе чьей-то рукой были отмечены те места, где речь шла о пропавших бриллиантах.
Позвонив своему коллеге Алтаиру, Ромальу узнал от него, что Марселу Барони по делу Клариси даже косвенно не проходил.
В то же время Алтаиру высказал свою версию:
- Фальшивые картины, фальшивые бриллианты, найденные в могиле убитой… Если кто-то занимается подделкой картин, то почему бы ему не попробовать себя на поприще бриллиантов?
- Ты намекаешь на то, что этот тип знал о фальшивых бриллиантах и теперь ищет настоящие? – попросил уточнить Ромальу.
- Я только высказываю предположение, - пояснил Алтаиру. – За теми бриллиантами многие охотились. Но Барони, похоже, занят этим всерьез, если раздобыл копию уголовного дела. Надо мне внимательно изучить его пометки!
Марселу Барони появился в Галерее на следующий день после своего исчезновения.
С удовлетворением оглядев пустую комнату, в которой еще недавно совершал свои черные мессы, он отдал распоряжение Доре:
- Скажешь комиссару Ромальу, что я – не настоящий Марселу Барони. Просто я купил у него Галерею и воспользовался именем прежнего владельца. Ты узнала это от меня, но молчала, потому что я тебя соблазнил и очаровал. А теперь, когда я исчез, прошло и очарование. Поняла? Все так и скажи. Не забудь только добавить, что подлинного моего имени ты не знаешь. Договорились?
- Да, - глухо вымолвила Дора. – Я все скажу… Но мне страшно!
- Ничего не бойся. Работай себе спокойно. А я сделаю кое-какие дела и потом заберу тебя отсюда.
Глава 28
Поскольку убийство Клариси было тесно связано с другим преступлением – кражей бриллиантов и подменой их на фальшивые, то дело это оставалось по-прежнему не закрытым. По этой причине и Валдомиру получил только часть наследства – акции Клариси, но не ее имущество.
Квартира, в которой прежде жила Клариси, все еще стояла опечатанной, ее нельзя было ни сдать внаем, ни продать. А арендную плату все равно приходилось вносить, и делал это Клаудиу, на чье имя по доверенности была оформлена квартира Клариси.
Как человек совестливый и законопослушный, он исправно, в строго определенный срок выкладывал деньги из собственного кармана, чтобы не наращивать пеню. Но в конце концов ему это надоело, и он, преодолевая смущение, очередной платеж предложил оплатить Валдомиру, который все равно когда-нибудь должен был получить данную квартиру по наследству.
Валдомиру взял на себя обязательства по оплате и в беседе с Сандовалом посетовал на то, что в этой квартире нельзя поселиться.
- Мне бы она сейчас пришлась очень кстати, потому что я фактически не имею собственного жилища. Ты бы оборудовал тут какой-нибудь топчанчик, чтобы я мог ночевать у себя в кабинете.
- Маетесь вы дурью! – проворчал в ответ Сандовал.
- Нет, мне действительно негде жить, - нисколько не обидевшись на старика, сказал Валдомиру. – В последние дни я ночевал у Фортунату. Но вчера Женинья привезла его домой из больницы. Я не хочу их стеснять.
- Выходит, дона Женинья простила его?
- Да. Она при мне сказала Фортунату в больнице: «Я бы не простила тебе только одного – если бы ты сейчас умер. А все остальное – прощаю!»
- Вот видите, все друг друга прощают и в конце концов мирятся, - назидательно промолвил Сандовал. – Только вы упорствуете. Вместо того чтобы устраиваться тут на топчане, шли бы в свою квартиру, к своей любимой женщине, к своему ребенку, который хоть и не родился еще, но в отцовском присутствии нуждается уже сейчас!
- А не слишком ли много ты на себя берешь? – одернул его Валдомиру. – Твое дело – установить здесь топчан. А в своей личной жизни я сам как-нибудь разберусь!
Однако старания Сандовала все же не пропали даром, потому что после работы Валдомиру поехал прямо к Лавинии.
- Можно, я войду! Мне надо взять тут кое-какие вещи, - пояснил он цель своего приезда.
Лавиния поняла, что это лишь предлог, и с интересом ждала, что будет дальше.
- Ты можешь жить тут сколько угодно, - сказал между тем Валдомиру. – Я теперь вообще сюда приходить не буду – Сандовал оборудовал мне уголок на фабрике…
Лавинии стало жалко его. Помимо собственной воли она смотрела на Валдомиру с нежностью и сочувствием.
А он, перехватив этот взгляд, растрогался и неожиданно для нее спросил:
- Ты правда меня любишь?
Застигнутая врасплох, Лавиния в ту же секунду ответила:
- Да! Я не представляю своей жизни без тебя!
Ее слова упали на благодатную почву, заботливо подготовленную Сандовалом. Ради таких слов Валдомиру, в общем, и ехал сюда. Поэтому он с легкостью подчинился внезапному порыву и сам признался ей в любви: