В день представления ранним утром он вновь залюбовался шатром. Эдилберту постарался, шатер вышел отменным. Много было и зрительских мест, но именно это и испугало Уалбера – что, если нужное состояние сосредоточенности не наступит? Ведь он всегда проделывал это у себя в комнате, в одиночестве…
А если никто не придет? Да нет! Афиши были развешаны по всему кварталу. А после злосчастного происшествия с Мариной, когда они вместе посетили редакцию, объявление о представлении появилось даже в газете.
Если бы Уалбер знал, что первой газетное объявление прочитала Режина Серкейра! Она криво усмехнулась, села в машину и приказала ехать на площадь, где поставили шатер. Там она быстренько договорилась о чем-то с мальчишками, снабдив их деньгами, и буквально через полчаса с пакетами яиц и помидоров они первыми толпились у кассы.
- Остальное она отдаст нам после представления, - перешептывались они между собой.
Как только кассу открыли, народ повалил валом. Всем хотелось посмотреть на летающего человека.
На представление хотел пойти и Леу.
- Пойдем вместе, - уговаривал он Ивана. – Кто его знает, чем кончится это дурацкое представление? Может, придется спасать нашего благодетеля.
- Пусть не затевает глупостей, - холодно отрезал Иван. – За свои глупости каждый расплачивается сам.
- Ну ты даешь! – изумился Леу. – И что? Тебе плевать, если разъяренная толпа разорвет на клочки нашего придурковатого кузена, который как-никак тебя в люди вывел?
- Ничего с ним не случится! Всем и так ясно, что с придурковатого взятки гладки. А мне он помог как самому толковому и перспективному члену семьи, и я не обязан каждый день благодарить его за это. Берись за работу! Быстро!
И Леу покорно склонил голову над папкой с ведомостями.
Проситала объявление о выступлении Уалбера и сеньора Элеонор. Оно ее взволновало. Там могло случиться все что угодно. Она даже собралась пойти на это представление, чтобы поддержать своего старинного приятеля, которому симпатизировала. Но вовремя вспомнила, что пригласила Марию-Антонию пообедать с ней в Музее, и отправилась туда.
Карлота Вальдес по дороге к очередному клиенту зашла в церковь и поставила свечи всем наиболее участливым к земным делам святым.
Зато Мария дус Карму сидела в шатре в первом ряду и восхищенно смотрела на своего сына. Он находился на помосте – сама серьезность, само сосредоточение.
Пять минут.
Толпа благоговейно ждет.
Десять минут.
Толпа ждет.
Пятнадцать.
Толпа зашумела.
Эдилберту обратился к залу с просьбой сидеть потише, иначе у мага может нарушиться готовность подняться в воздух.
Толпа притихла, но ненадолго. Глядя на недвижимого, освещенного свечами и факелами гуру, зрители стали возмущаться.
- Да это обман чистой воды! Нас просто надули! Мы так и будем им три часа подряд любоваться!
В Уалбера полетели яйца и помидоры.
- Деньги! Деньги! – скандировала толпа.
Уалбер оставался недвижимым, но люди уже рвались к нему. Его неподвижность казалась им презрением, а презрение заслуживало наказания. Сейчас он на своей шкуре убедится, что такие шуточки ему даром не пройдут! Впредь ему будет неповадно морочить честных людей своим мошенничеством!
Хорошо еще, что на представление пришел Клаудинор со своими друзьями – парни окружили помост, не пуская и уговаривая разойтись разбушевавшихся зрителей.
На помост выскочила дус Карму, готовая защитить своего сына от всех напастей. Уалбер очнулся и встал впереди нее, увидев, что в их сторону летят яйца и помидоры. Толпа смела парней Клауднора.
- Беги, мама, беги! – умоляюще проговорил Уалбер.
Про себя он творил молитву, прося у Господа прощения за то, что из корыстолюбивых и тщеславных помыслов хотел продать то, что ему не принадлежало, - свой чудесный дар. «Спаси мою мать, Господи, - просил он. – Спаси ее и помилуй!»
- Мне? Бежать? – возмутилась Мария дус Карму. – Куда это мне бежать?
Она оттеснила сына и заорала прямо в лицо толпе:
- Кто отважится подойти к моему сыну, тот будет иметь дело со мной! И подойдете к нему только через мой труп! Я старая, я больная, он моя единственная опора! Вы разбудили во мне львицу! Я буду защищать его до последней капли крови! Ну! Выходите против матери, которая защищает своего львенка!
Рвавшиеся вперед люди остановились – так величественна была эта немолодая женщина.
Куда до нее было Эдилберту! Вместо того чтобы защищать хозяина, он при первых же признаках опасности выскользнул из шатра и уселся на лавочке. Правда, в покое на свежем воздухе ему стало стыдно, и он почувствовал себя виноватым. Но крики в шатре были так грозны, что найти в себе силы вернуться туда Эдилберту не мог.
Внезапно все стихло.
- Неужели?… Они что, его растерзали?
Эдилберту, трепеща от ужаса и от любопытства тоже, встал с лавочки, подкрался к шатру и заглянул в него одним глазом.
Уалбер парил в воздухе.
Завороженная, онемевшая толпа, запрокинув головы, безмолвствовала. И вдруг – взрыв! Ликующие крики, вспышки фотокамер, восторженные вопли.
Секунду назад толпа была готова растерзать обманщика и шарлатана, теперь она готова была носить его на руках.
- Мой сын всегда держит слово! – повторяла счастливая дус Карму. – Вы же видите? Видите? Всегда! Всегда!
Она гордо смотрела на обступивших помост зрителей, она смеялась, видя их открытые рты, выпученные глаза. Все восхищались ее сыном, а ее сын - летал!!!
Уалбер парил в воздухе. Он был счастлив. Он забыл о толпе, о людях, даже о матери. Он купался в благодати милосердия и хотел поделиться ею со всеми.
Люди внизу мало-помалу успокаивались.
Только один человек шевелился в этой погруженной в счастливое оцепенение толпе – немолодой мужчина протискивался между застывшими мужчинами и женщинами, пробираясь вперед, поближе к помосту.
Что ему нужно было у помоста? Ведь главного героя на нем не было. Герой был виден отовсюду. Он парил над всеми. Он летал.
Однако мужчина продолжал энергично расталкивать всех и пробираться вперед. Добравшись наконец до помоста, он задрал вверх голову. Очевидно, он считал, что достоин самого лучшего места, и, только когда получил это место, позволил себе посмотреть что же делается наверху.
Мария дус Карму все так же гордо посматривала с помоста на толпу.
И вдруг прямо у своих ног она увидела поднятое вверх лицо мужчины, который так яростно стремился к помосту и теперь удовлетворенно наблюдал за происходящим. Схватившись за сердце, ловя ртом воздух, она тяжело осела. Раздался громкий стук – несчастная Мария дус Карму упала в обморок.
И почти сразу тяжелым комом полетел вниз Уалбер.
Сеанс левитации закончился.
Глава 25
Элеонор долго думала, прежде чем пригласила среднюю дочь пообедать.
Ее приглашение было началом рассчитанной на много ходов партии. «Мраморная королева» задумала ввести в свое семейство Элизеу. Но собиралась делать это медленно, осторожно и не спеша.
Мария-Антония должна была первой удостоиться драгоценного знакомства, пообедав вместе с матерью и молодым дарованием в ресторане Музея.
Элеонор еще не оповестила свою семью, что занята организацией выставки молодого художника. Теперь она собиралась убить сразу двух зайцев – сообщить клану о выставке и познакомить с молодым гением, своим подопечным. Все должно было получиться непринужденно, ненавязчиво и очень по-светски.
Что касается Элизеу, то Элеонор рассчитывала, что их отношения очень скоро перестанут быть светскими.
После того как она позировала своему молодому протеже обнаженной, она надеялась на особые отношения.
Согласие далось ей нелегко, но ей казалось, что молодого человека нужно как-то ободрить и подтолкнуть. Он казался ей слишком робким, слишком деликатным. Своим согласием она хотела дать ему понять, что пребывает не в заоблачных высях, куда долетают лишь благодарственные молитвы, а на грешной земле. Что она – обыкновенная женщина и ей понятны самые разные чувства.
Элизеу с увлечением работал над картиной, и Элеонор от сеанса к сеансу убеждалась в его необыкновенном таланте.
- Мы непременно устроим тебе персональную выставку, - восторженно повторяла она, - к тебе придет настоящий успех. Я уверена, у тебя раскупят все твои картины!
- И тогда я наконец-то расплачусь с вами, - простодушно заключил молодой человек.
В его словах прозвучало такое искреннее желание поскорее избавиться от долга, что Элеонор от неожиданности онемела.
Она-то считала, что Элизеу находится у нее в неоплатном долгу, что долг этот вовсе не денежный и молодой человек вечно будет жить благодарностью к своей щедрой спасительнице. Но, по словам молодого человека, выходило, что он считает каждый данный ему грош и, как только отдаст деньги, будет считать себя свободным. Долг угнетает его. Он жаждет от него избавиться.
Элеонор почувствовала себя обворованной. На глазах ее появились слезы.
Элизеу растерялся. Он не мог понять, что твориться с этой милой и симпатичной сеньорой.
«Климакс, наверное, - решил он. – Приливы. Перепады настроения».
Одно время он снимал комнату вместе со своим приятелем, студентом-медиком, тот зубрил вслух разделы учебников, и Элизеу много чего запомнил. Он посочувствовал своей модели и постарался привести ее снова в хорошее настроение. Она была нужна ему улыбающейся.
Он принялся рассказывать смешные истории, которые то и дело случались у них на лекциях. Молодые люди хохмили, подначивали друг друга, задевали девушек. Элизеу со смехом описывал розыгрыши, которые они устраивали преподавателям.
- Среди них есть настоящие ископаемые, - улыбаясь, говорил он, - из прошлого века.
«Я, наверное, тоже ископаемое», - с тоской подумала Элеонор и натянуто улыбнулось.
«У нее, похоже, с чувством юмора никуда, - решил про себя Элизеу. – Тяжелый случай»
Но продолжал как мог веселить свою «моржиху». Так он ее окрестил после того, как увидел обнаженной – грузное, оплывшее, немолодое тело.