– Мы любим друг друга, не смущайся.
– Я не смущаюсь. Просто хотела поговорить с тобой, но не могу думать, когда ты прикасаешься ко мне.
– Все в порядке, крошка. Мы поговорим позже. – Он провел рукой по ее груди, и Кэсс задрожала. – Значительно позже.
Кэсс положила голову ему на плечо, и Рэйф погладил ее шею. Снова то же бешеное сердцебиение. Удивительно, насколько легко он возбуждает ее.
Рэйф уложил ее на коленях. Ее затылок лежал на подлокотнике кресла, и все ее тело было полностью открыто ему. Его жаркие, влажные губы коснулись ее шеи, плеч, глубокого выреза сорочки. Кэсс знала, что он видит все, чем природа наградила ее. Видит, как твердеют ее соски в ожидании его прикосновения. Видит, как ее тело пылает от страсти.
Кэсс выгнула спину, когда он достиг нижней точки выреза. Его руки ответили на эту невысказанную мольбу, дразня и лаская ее. Из горла Кэсс вырвался стон.
Прикосновения его пальцев сквозь кружева вызывали лишь разочарование. Она пошевелила плечом, чтобы сбросить бретельку. Рэйф проигнорировал намек и продолжал дразнить ее.
Она схватила его за голову и потянула к своей груди. Рэйф наконец уступил. Он нежно ласкал губами ее соски. Кэсс почувствовала, что должна немедленно ответить на его ласку, и вытащила его майку из джинсов.
Потом нырнула руками под тонкую ткань, чтобы заставить его испытать те же чувства. Более того, она хотела лишить его той сдержанности, с какой он занимается с ней любовью. Он должен понять, как сильно она его любит.
Кэсс подняла его майку и изогнулась, чтобы поцеловать плоский мужской сосок, скрытый под кудрявой порослью на его груди. Рэйф освободил руки, чтобы стянуть майку через голову.
Она ласкала и покусывала его тело, дразня, как всегда дразнил он. Рэйф откинулся на спинку кресла и застонал.
Кэсс соскользнула вниз и опустилась на колени между его ног.
Внезапно ее истома исчезла. Она должна отдаться страсти больше, чем прежде. Должна показать ему силу своего чувства. Доказать, что равна ему во всем.
Она целовала его живот над краем джинсов. Но когда спустилась ниже, Рэйф подхватил ее и поднял себе на колени.
Поцелуй был жарким и страстным. Рэйф погружал язык в ее рот, затем отступал и повторял снова.
Он раздвинул ее бедра и усадил верхом, потом изогнулся, чтобы потереться о ее тело. Ощущение было необыкновенно сильным. Она потянулась к молнии джинсов, чувствуя непреодолимое желание коснуться его тела.
Рэйф слегка сжал ее запястье и расстегнул джинсы сам. Небольшое движение руки, и ее сорочка упала вниз. Пальцы Рэйфа касались ее тела, и она подалась вперед, чтобы слегка укусить его в шею.
– О, Рэйф, – выдохнула она и высвободила из джинсов его твердую плоть. Рэйф снова убрал ее руки.
– Можешь дотянуться до моего заднего кармана? – Рэйф приподнял бедра, и на мгновение Кэсс насладилась интимным контактом. – Кэсси, – сердито пробормотал он.
Она потянулась рукой, лаская его ягодицы, пока искала в кармане пакетик с презервативом. Рэйф позволил ей надеть презерватив и притянул ее голову к себе. Когда его язык коснулся ее языка, он толчком вошел в нее.
Огненный шквал пронесся по ее венам. Она решила, что на этот раз хочет командовать сама, убрала его руки со своих бедер и слегка прижала к подлокотникам кресла.
– Я сама.
Он высвободил руки и положил ей на бедра, разводя их шире. Она опустилась, потом приподнялась, потом снова и снова, все ускоряя темп. Через несколько секунд оба уже достигли пика блаженства. Еще мгновение, и Кэсс рухнула на его плечо, тяжело дыша и удивляясь, почему жизнь не была так хороша раньше.
Рэйф поцеловал ее в лоб и обнял.
– Черт возьми, леди, ты – волшебница.
– О, Рэйф, – прошептала Кэсс, не в силах произнести больше ни слова. Она подождала, пока пульс несколько успокоится и вернется способность мыслить. – Хочешь быть вместе всегда?
Он взглянул на нее, в его серых глазах не было сомнений. Она увидела заботу в этих глазах и постаралась убедить себя, что это любовь.
– Да, крошка, хочу.
– Женись на мне, Рэйф.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Сначала Рэйф подумал, что ослышался, но нежный взгляд Кэсс не изменился. Кровь заледенела в его жилах. Перехватило дыхание. Его охватила паника. Жениться. Никогда в жизни, думал он, но не мог произнести этого вслух.
Кэсс выглядела такой сладкой и уверенной в своем желании. Уверенной, что он скажет «да». Уверенной, что он – ее мечта, отсутствующее звено ее семьи. Как бы ей вежливо, но твердо отказать? Проблема не в том, что она ему безразлична, а в том, что слишком небезразлична.
Но этого она не поймет. Фактически его доводы маловразумительны и для него самого. Он знал лишь, что их отношения безвозвратно изменятся, если он женится на ней.
– Зачем портить хорошую вещь? – проговорил Рэйф и тут же пожалел о своих словах. Он же знает, почему Кэсс хочет замуж.
Он не отказывается жить с Кэсс. Но брак... этот шаг он делать не хочет. В то же время душа вздрагивала при мысли об одиночестве на всю оставшуюся жизнь. Может быть, удастся убедить Кэсс продолжить их нынешние отношения?
Рэйф честно признавался себе, что не хочет жениться, потому что боится сделать ей хуже. Он знал, что в конце концов превратится в того же эгоистичного ублюдка, который ненамеренно убил собственных родителей и сестру.
В роли любовника у него будет немного обязанностей, и Кэсс не станет рассчитывать на его помощь в воспитании Энди. Не пойдет с ним в церковь. Не будет ожидать от него слов любви, которые он сам не сможет произнести вслух.
От мужей ожидают того, чего нельзя ожидать от любовников. Сейчас он может помочь Кэсс с Энди, когда захочет, но не несет ответственности за мальчика все время. И от любовника не заводят детей. Мысль о собственных детях – его и Кэсс – приводила его в ужас. Почти как любовь Кэсс.
Она встала, поправила сорочку и стала надевать халат. Ей неприятно находиться рядом с ним в прозрачной рубашке. Рэйф обидел ее и сейчас она закрыла свое тело длинным халатом, словно щитом. Не только тело, но и сердце.
Кэсс погасила все свечи и выключила романтическую музыку. Он обидел ее и ничем не может исправить положение, подумал Рэйф. Проклятье, жизнь подстраивает пакости, как только он начинает благодушествовать.
– Черт возьми, Кэсс. Зачем ты заговорила об этом сегодня? Ты же знаешь, как я отношусь к браку. – Он ненавидел себя за то, что ранит ее, но он должен защитить свою независимость.
– Я думала, ты переменил решение.
Рэйф почувствовал себя подлецом. Отчаяние на ее лице разбивало сердце. Слезы блестели в ее карих глазах. Проклятье, за эти глаза он готов пойти в ад.
Кэсс была готова упасть в обморок прямо ему на руки, и он мог обвинять только себя. Ему следовало знать заранее, что в конце концов он нанесет ей удар, но он не может позволить себе создать семью. Не может хоронить еще одного Сантини.
– Не могу, – тихо проговорил он. – Если ты станешь моей женой, Кэсс, и с тобой что-то случится...
Рэйф остановился, не желая признавать то, что он едва ли мог выразить словами. Кэсс сделала к нему шаг и обняла его. Рэйф знал, что ни одна другая женщина не подойдет ему столь совершенно.
Он обругал себя за то, что поддался страсти к этой женщине. Как бы ни хотел, он не имел права касаться ее, целовать ее, любить ее. Это плохо и для нее, и для него. Достойная женщина вправе ожидать брака даже в сумасшедшие девяностые.
Жениться он не хотел ни на Кэсс, ни на любой другой женщине. Она не понимает, каким разрушителем он может быть, сам того не желая.
Пока он не научил Энди чему-нибудь, что она не одобрит. Пока еще не разбил ее сердце и не разрушил ее жизнь. Пока...
– Я не позволю ничему случиться. – У Кэсс наивная уверенность человека, верящего в счастливый конец. Она считает, что, если верить в цель и очень стараться, обязательно достигнешь ее. Но Рэйф больше не верит. Давно не верит.
– Кэсс, черт возьми, это не игрушки. Я виноват в смерти моих родителей и сестры. Я не смогу жить, если подобное случится с тобой и Энди. – Он приподнял ее подбородок. Слезы текли по ее щекам, и он почувствовал, что его душа, разбуженная Кэсс, умирает медленной, мучительной смертью. Он уже нанес удар Кэсс.
– Ты не виноват в смерти родителей, – проговорила она охрипшим от слез голосом.
– Виноват.
– Ты стрелял в них?
– Господи, нет, конечно.
Она ждала, не произнося ни слова. Ее взгляд требовал. Предложение Кэсс сделало ее ранимой – эмоционально обнаженной перед ним, и Рэйф знал, что обязан по крайней мере рассказать ей правду. Но он достаточно себялюбив и не сможет терпеть отвращение в ее глазах.
– Родители погибли в автомобильной катастрофе. Зрение отца ослабло с годами, но упрямый старик отказывался носить очки. Мы никогда не позволяли ему водить ночью, но у Анжелики был концерт, а я опоздал отвезти их. Честно говоря, я забыл о них, и отец сел за руль... Время поджимал®, и он торопился. Не знаю, что случилось. Дорога была мокрой и скользкой...
Он не мог продолжать. Внезапно руки Кэсс обняли его, погладили, сказали, что все будет в порядке.
Но ничего уже не будет в порядке.
– О, Кэсси, ты такая милая. Но ты не понимаешь.
– Дорога была бы мокрой и скользкой, даже если бы повел ты.
– Не мокрая дорога убила их. Я опоздал, потому что был с женщиной. Которую собирался соблазнить, и она наконец сдалась. Я пренебрег обязанностями перед семьей ради собственной похоти.
Рэйф оттолкнул Кэсс. Он чувствовал себя грубым, недостойным этой милой, невинной женщины, стоящей перед ним. Недостойным примером для ее сына. Недостойным быть отцом ее детей. Но, Боже! Именно этого он хочет, именно этого требует его душа – постоянно видеть ее и их ребенка.
– Но сейчас такого не произойдет.
– Нет, черт возьми, может произойти! Я окажусь не в состоянии проконтролировать все, что касается тебя, и, клянусь, случись что с тобой... Я не могу рисковать.