Выпалив все это без остановки подрагивающим голосом, молодой человек плюхнулся на свое место и протянул микрофон ассистенту мероприятия. Пронзительный звук разорвал тишину галереи. Один человек с заднего ряда энергично зааплодировал, а несколько других оглянулись, чтобы посмотреть, кто это. Кавамура снова вскочил, словно внезапно что-то вспомнил:
— И еще. Я считаю казнь невиновных серьезной проблемой системы правосудия и выступаю против нее. Это все, что я хотел добавить.
Сказав это, он снова сел на свое место.
До этого момента Кидо все время думал о том, что никто почему-то не говорит о жертвах и не задает вопросов. Раз уж никто не задает вопросов, он было хотел сказать позже об этом Сугино, ведь именно это было одной из причин, почему он активно не поддерживал движения за запрет смертной казни.
Сугино, не изменив выражения лица, лишь кивнул. Судя по всему, он был знаком с Кавамурой.
— На мой взгляд, мы должны разграничить права, гарантированные законом, и наши эмоции. С точки зрения закона система наказаний в Японии — это не абсолютный, а пропорциональный ретрибутивизм. Идея расплаты как симметричного ответа, воплощенная в распространенном выражении «око за око», по сути своей является ограничителем мести, как правило основанной на эмоциях, чтобы она не превзошла совершенное преступление. В юридическом праве, начиная с новейшей истории, телесные наказания «око за око» были заменены лишением свободы. Если жертва лишилась зрения, преступнику не выкалывают глаза. Несмотря на то что жертва больше никогда не сможет увидеть красоту мира, преступник может и дальше продолжать любоваться окружающим миром. Вместо этого назначается наказание, которое ограничивает свободу преступника в соответствии с тяжестью совершенного преступления. Система смертной казни полностью выпадает из этого принципа. Эмоционально я понимаю, что вы хотите сказать, но поскольку убитые лишены всего, то из ваших рассуждений следует, что и приговоренным к смертной казни никогда не должно быть позволено думать или чувствовать что-либо.
— Да, я так считаю. Разве смертная казнь не должна быть исполнена как можно быстрее? Ведь каждая прожитая преступником секунда — это роскошь по сравнению с тем, чего лишилась жертва, — ответил Кавамура с места без микрофона.
— Я против того, чтобы признавать смертную казнь как исключительную форму телесного наказания. Кроме того, я поддерживаю право осужденного на художественную деятельность, ведь это один из базовых видов деятельности в жизни человека. Тем не менее я считаю, что общество должно нести ответственность. Весьма интересно устроить выставку работ пострадавших и их семьей, но ведь этим должны заниматься те, кто поддерживает пострадавших. А обычные граждане, конечно, должны посмотреть и то и другое и принять свое решение.
Пока Сугино говорил, Кавамура качал головой много раз в знак категорического несогласия, но больше ничего не сказал. Однако было видно, как напряжена его спина от чувства гнева, которое он вынужден держать при себе.
Сугино был исключительно редким человеком. Несмотря на все надежды, которые на него возлагали еще со времен стажировки в юридической практике и многочисленные приглашения стать судьей, он все же выбрал карьеру адвоката. С точки зрения истории права его ответ был консервативным, но было ясно, что Кавамура протестует против бесстрастности его позиции.
После окончания мероприятия Сугино отошел с приглашенным гостем-искусствоведом и продолжил с ним беседу, поэтому Кидо решил вырваться из толпы, спешащей к выходу, и подождать у картин с пейзажами.
На мероприятии рассказали, что Кэнкити Кобаяси убил не только супружескую пару владельцев местной строительной компании, но и их единственного сына — шестиклассника. Кидо, понимая, что в некоторых вещах может проявлять наивность, никак не мог поверить, что такой преступник мог рисовать подобные картины.
В галерее стало совсем малолюдно. В тот момент, когда в строке поиска на смартфоне Кидо начал набирать имя «Кэнкити Кобаяси», к нему сзади подошел Сугино.
— Прошу прощения, что заставил ждать. Спасибо, что дослушали до конца.
— Спасибо за приглашение. Было весьма интересно.
Поблагодарив Сугино, Кидо собрался убрать телефон в карман, как его взгляд упал на фотографию на экране. Это был Икс.
Сугино решил, что Кидо проверяет почту, поэтому ждал, пока тот закончит.
Кидо быстро пробежал глазами по тексту рядом с фотографией.
— Вот здесь…
С этими словами он показал Сугино экран.
— Да, это автор. Кэнкити Кобаяси.
Некоторое время Кидо переводил взгляд с фото на картины на стене, пытаясь осознать, что происходит.
Все же это был не Икс, но кто-то на него очень похожий. У него родилось предположение, но оно было таким невероятным, что он был так растерян и взволнован, что больше не мог рассуждать спокойно.
Глава 14
Сугино рассказал, что у Кэнкити Кобаяси был сын по имени Макото, но после развода родителей он взял девичью фамилию матери — Хара. То есть теперь его звали Макото Хара.
Кэнкити Кобаяси совершил преступление, за которое был впоследствии приговорен к смертной казни в 1985 году в городе Ёккаити префектуры Миэ. Это было дело о жестоком убийстве. Кобаяси страдал зависимостью от азартных игр, по уши погряз в долгах, а когда пришел просить денег к своему знакомому, управляющему небольшой строительной конторой, и ему отказали, впал в ярость. Он вернулся домой, но ночью вновь ввалился в дом соседей и, схватив кухонный нож, зарезал всю семью, включая жену и ребенка, после чего для сокрытия улик поджег дом.
Кидо смутно припоминал события того давнего дела, по стечению обстоятельств сын Кобаяси, Макото, родился в том же 1975 году, что и сам Кидо.
Когда он подумал, что этот человек в четвертом классе узнал о том, что его отец совершил страшное убийство, он почему-то очень близко принял это к сердцу. Сразу же нахлынули воспоминания о том, как выглядели тогда его одноклассники и как они вместе играли.
Это дело широко освещалось в новостях, газетчики атаковали семью убийцы, поэтому мать Макото с сыном сразу же уехали из города. После этого Макото некоторое время жил в детском доме в городе Маэбаси.
Через несколько лет имя Макото Хара опять всплыло в СМИ.
Начиная с 2006 года он стал регулярно попадать в полицию за кражи в магазинах, после многочисленных приводов в 2008 году было возбуждено дело, по которому он получил один год условно с испытательным сроком в три года. Во время испытательного срока он был снова задержан за кражу в магазине, получил полтора года реального тюремного заключения и вскоре после освобождения был опять обвинен в том же преступлении в третий раз, но в начале этого года его тюремное заключение закончилось.
После того как Макото Хара попал в тюрьму в первый раз, один из еженедельных журналов опубликовал материалы в специальном номере под названием «Преступление. Продолжение», в котором он приводился в качестве примера того, что может произойти с семьей преступника.
В статье он был назван вымышленным именем, но в ходе поисков информации о Кэнкити Кобаяси на одном сайте, созданном любителями криминалистики, Кидо нашел упоминания, что он носил девичью фамилию матери — Хара. Пробежавшись по записям на сайте, Кидо обнаружил смесь правды и вымысла — видимо, администратор сайта любил собирать грязные слухи. Однако именно благодаря этому сайту Кидо смог ознакомиться с выдержками из того еженедельного журнала.
В биографии Макото больше всего удивляло то, что после выхода из детского дома некоторое время он состоял в боксерском клубе в Кита-Сэндзю, позже дебютировал как профессиональный боксер и в 1997 году завоевал титул чемпиона в легчайшем весе на турнире начинающих боксеров Восточной Японии. Поскольку Кидо был немного знаком с боевыми видами спорта, то понимал, что это серьезная заявка для спортсмена.
Но дальше было написано, что у Макото были психологические проблемы, а перед финальным матчем на Всеяпонском турнире среди новичков он внезапно отказался от участия и исчез. Почти десять лет он занимался разными поденными работами, нигде не задерживаясь надолго, ведь слухи о том, что он сын убийцы, неизбежно всплывали на рабочем месте, куда бы он ни устраивался.
После того как в 2006 году его впервые поймали за кражу в магазине, он стал регулярно заниматься воровством.
В статье еженедельника жизнь Макото Хары описывалась с сожалением, но в финале автор делал жестокий вывод, что преступные наклонности являются наследственными.
Когда адвокат Кадосаки, которая работала вместе с Сугино в движении за отмену смертной казни, прочитала эту статью, она взялась за защиту Макото Хары и представляла его интересы в суде по второму делу, в результате которого он получил реальный срок. В суде она подчеркивала особые обстоятельства, при которых ее подзащитный рос дома и в приюте, утверждала, что его постоянные кражи из магазинов были результатом психического расстройства, но ее доводы не были приняты во внимание при вынесении приговора.
По словам Кадосаки, после освобождения она познакомила Хару с психиатром, опасаясь, что клептомания приведет его к очередному срыву, и периодически связывалась с ним.
Несмотря на поиски, Кидо не удалось найти в интернете фотографии Макото Хары, но по рекомендации Сугино он связался непосредственно с Кадосаки, и, по ее словам, сын внешне совсем не был похож на отца.
Когда они беседовали с ней по телефону, он уточнил, в какой тюрьме содержался Хара, и был поражен ее ответом.
— В тюрьме Йокогамы.
— Что? В Йокогаме?
— Да, вы ведь неподалеку живете?
— Да, рядом. Просто…
Это была та же тюрьма, в которой отбывал срок Омиура. С одной стороны, ничего странного в этом не было, ведь тюрьма Йокогамы была одной из немногих в Токийском округе, которая принимала осужденных класса «В». Но с другой, это наталкивало на мысль, что Омиура и Хара могли знать друг друга. Поэтому промелькнувшая догадка, которую Кидо до настоящего момента отгонял от себя, стала казаться чуть более правдоподобной, что вызвало в нем еще большее замешательство.