— Понятно…
Представив себе эту сцену, Кидо почувствовал, как что-то в груди сжалось. Вероятно, тот самый парк, мимо которого он сегодня проходил по пути от станции.
— И тогда я ему сказал, что ему совершенно не обязательно к ним ходить. Несмотря на слова директора, ему совсем не стоит чувствовать ответственность. К тому же… это наверняка только насыплет соли на их раны.
Кидо никак не отреагировал на эти слова, только нахмурился. Затем, выдержав паузу, он спросил:
— И что в результате? Он ездил к ним?
— Нет… После этого с ним случился несчастный случай.
— «Несчастный случай»?
— Выпал с балкона. С шестого этажа своего дома. Тяжелые травмы, множественные переломы. Выжил только благодаря тому, что упал на крышу велосипедной парковки.
— И правда, несчастный… — Кидо запнулся и не закончил вопроса. Янагисава догадался о том, что тот пытается спросить.
— Макото говорил, что это случилось по недосмотру. Он особенно не помнил, что произошло. Ну, взрослый мужчина вряд ли случайно выпадет с балкона. Там же и перила есть. Но я не думаю, что он хотел умереть. Мне кажется, он уже перестал понимать, что к чему, и ему просто хотелось от всего убежать. Понятно, что после такой травмы ему пришлось отказаться от турнира, но он выглядел так, будто может вздохнуть теперь с облегчением.
— А что тогда сказал ваш директор?
— Он тоже был в шоке. Ведь в нашем клубе уже давно не появлялись профессионалы. Макото извинился, но после выписки из больницы просто исчез. Наш директор очень себя винил в этом. Сейчас он уже восстановился, но тогда у него была настоящая депрессия. Видели, как он резко сейчас сбежал? Наверное, ему до сих пор тяжело все это вспоминать.
Кидо снова посмотрел на Косугэ, и ему стало жаль его.
— Директор во что бы то ни стало хотел сделать из Макото чемпиона. У Макото была непростая жизнь, он хотел изменить ее. Чтобы у него уверенность появилась.
— Понимаю.
— Но Макото не хотел быть чемпионом. Он просто хотел быть нормальным человеком… Он просто хотел жить нормальной, спокойной жизнью. Скучной жизнью, на которую никто не обратит внимания. В глубине души он надеялся на это. Это правда… Но он знал, как старается директор сделать из него чемпиона, ему от этого, должно быть, было тяжело.
Кидо записал в блокноте: «Нормальный человек», а после некоторое время смотрел на эту фразу. Отбросив все то, что обычно назойливо прилипает к этой банальной фразе, Кидо попытался посмотреть на то сильное желание, которое Макото вкладывал в нее.
Он смотрел на эти два слова так долго, что уже перестал понимать, что они означают, после чего задал Янагисаве еще один вопрос:
— Вы с тех пор больше с ним не встречались?
— Верно.
— Когда это было?
— Думаю… в 1998 году.
— А потом вы больше ничего о нем не слышали?
— Ничего.
Кидо кивнул, чтобы привести мысли в порядок, и начал заполнять свои обрывочные записи. Осталось еще девять лет жизни Макото — с момента его исчезновения из боксерского клуба до появления в городе S под именем Дайскэ Танигути.
Когда Кидо наконец поднял голову, Янагисава спросил:
— А можно вопрос?
— Да, конечно.
— Это было самоубийство?
Зрачки Кидо на мгновение расширились, но вслед он несколько раз покачал головой:
— Насколько я знаю, нет.
— Правда? Хорошо… Когда я услышал, что к нам специально приезжает адвокат, у меня возникло плохое предчувствие.
Кидо засомневался, а не стоит ли рассказать ему подробности, но потом решил, что лучше сменить тему. Янагисава, кажется, понял это и воздержался от дальнейших расспросов. Чтобы поставить точку в разговоре, он спросил:
— Макото после этого еще занимался боксом?
— Кажется, нет.
— Да? Понятно.
Янагисава потянулся к фотографии Макото Хары и Риэ на столе, чтобы взглянуть на нее еще раз.
— Жаль, что он умер таким молодым… но я рад, что в конце концов он был счастлив.
Кидо не был уверен, обращался ли Янагисава к нему или к фотографии, но все равно ответил:
— Согласен с вами. Я думаю, что он был счастлив.
— Он так волновался, что может причинить кому-нибудь вред, но он до самого конца этого избежал. Мне бы хотелось сказать ему: «А я говорил тебе это…» Столько всего, о чем бы я хотел с ним сейчас поговорить. Думаю, и наш директор тоже…
Хотя Кидо все еще беспокоился за настоящего Дайскэ Танигути, в тот момент он искренне согласился с Янагисавой. После чего коротко сказал:
— Понимаю.
Глава 16
Когда Кидо вернулся домой из боксерского клуба в Кита-Сэндзю, он записал историю Макото Хары, рассказанную Косугэ и Янагисавой, опираясь на то, что запомнил и кратко отметил в блокноте. Кроме этого, он рассортировал информацию, собранную за год расследования, и привел в порядок свои разрозненные воспоминания.
Он намеревался наконец-то сообщить о своих выводах Риэ. В ходе работы он заметил нечто настолько очевидное и был поражен тем, что до сих пор оно ускользало от его внимания.
Впервые о Норио Омиуре Кидо узнал, когда он прочитал о деле 2007 года об обмене семейными реестрами между мужчинами шестидесяти семи и пятидесяти пяти лет, случившемся в токийском районе Адати.
В блоге «Фанат судебных дел» человека, который лично присутствовал на судебном процессе, было написано, что Омиура еще в 2006 году начал оказывать посреднические услуги по «отмыванию прошлого». Как это ни странно, поводом для начала этого бизнеса стали новости об убийстве Джеймса Балджера в 1993 году.
Эта страшная история о похищении из торгового центра в Ливерпуле двухлетнего малыша, который пришел туда с мамой, и его зверском убийстве двумя мальчиками десяти лет вызвала резонанс не только в Великобритании, но и во всем мире, после чего всколыхнулась волна возмущения и пессимизма.
После того как убийцам исполнилось восемнадцать и срок заключения подошел к концу, несмотря на яростные протесты общественности, им были выданы новые имена и документы, чтобы они могли начать жизнь заново.
Один из бывших заключенных, по сообщению таблоидов от июня 2006 года, женился и устроился на работу в офис, и никто даже не подозревал о прошлом этого человека. Как было написано в блоге, благодаря этим новостям Омиуру «осенило», что он может начать бизнес по продаже и обмену записями в семейных реестрах.
Судя по всему, он совершил гораздо больше сделок, чем смогла обнаружить полиция. Кидо подумал, что причина, по которой Омиура так настойчиво называл его «корейцем», заключалась в том, что среди его клиентов и правда было много корейцев и других иностранцев, проживающих в Японии. Писали, что те клиенты Омиуры, которые были недовольны результатом сделки, меняли записи неоднократно, и вот именно это окончательно утвердило Кидо в догадке.
Предположение о том, что Икс, он же Макото Хара, навязал Сёдзо Тасиро свое имя и запись, сделав умственно отсталого бродягу сыном убийцы, не давало покоя Кидо. Эта мысль вызывала чувство отчаяния, а затянувшаяся игра в детектива казалась тратой времени. Как бы наивно это ни было, покойный муж Риэ, живший в ее воспоминаниях, не мог быть таким человеком.
Но если верить пусть и не слишком надежным показаниям Тасиро, он обменялся записью в реестре не с Харой. По крайней мере, Тасиро никогда не встречался с настоящим Харой, а просто с кем-то, кто называл себя Макото Хара.
Иными словами, первоначальное предположение Кидо было ошибочным и требовало корректировки.
Макото Хара поменялся данными не с Тасиро, а с каким-то другим человеком. А уже потом этот человек, получивший сомнительную личность Макото Хары, подкинул ее Тасиро. И в том и в другом случае при посредничестве Омиуры.
По предположению Кидо, именно этот человек, который совершил первую сделку с Макото Харой, был тем самым Ёсихико Сонэдзаки, чье имя написал Омиура на открытке с обнаженной женщиной.
Если расположить события в том порядке, как они предстали перед Макото Харой, получалось следующее.
Сначала Хара узнал об Омиуре в интернете или где-то еще и с его помощью получил имя Ёсихико Сонэдзаки. Затем по какой-то причине ему не понравилась эта личностью, и он совершил еще одну сделку, получив имя Дайскэ Танигути, после чего отправился в город S, где и встретил Риэ.
Если все было именно так, настоящий Дайскэ теперь должен был носить имя Ёсихико Сонэдзаки. Разумеется, при условии, что он не совершил после этого еще одну сделку.
И если он был еще жив…
Кидо почувствовал, как Макото Хара, забытый и в течение какого-то времени почти прекративший свое существование, вновь появляется в тексте на экране компьютера и обретает конкретные черты. Будучи юристом, он привык описывать произошедшее и людей, с ним связанных, при помощи слов, однако в отличие от документов, которые он предоставлял в суде, сейчас от него не требовалось намеренно сокращать написанное, поэтому он вносил все, даже мельчайшие подробности. Словно бы преданный член семьи покойного, который пытается после кремации собрать как можно больше праха того, кого когда-то любил.
Когда Макото Хара физически еще существовал в этом мире, его прошлое было предано забвению. Хотя, возможно, Хара намеренно пытался стереть его. Ведь для него, живущего в настоящем, прошлое было тяжким бременем, словно кандалы сковывающим его… Однако раз его физическая оболочка исчезла из этого мира, а женщина, любившая его, была готова все понять, не стоило ли теперь восстановить все, что касалось его и его прошлого…
Кидо не был уверен, следует ли называть человека, прошлое которого он воссоздает, Макото Харой. Прежде ему не давало покоя, что вся доступная информация представляет собой лишь обрывки, а теперь он чувствовал, как в такт с рождением образа Макото Хары и он сам собирает части себя воедино, постепенно становясь целостной личностью.
Кидо с невыразимой грустью осознавал, что его «детективное расследование» должно вскоре подойти к концу. Он остро ощущал этот надвигающийся момент, однако стоило ему представить, как одиноко он будет себя после этого чувствовать, его охватывала тоска.