— Вот оно что, — ответил Кидо спокойным тоном, хотя и сам поразился, насколько ее слова были для него неожиданными.
С одной стороны, он пытался справиться с этой новостью, говоря себе, что у нее вполне мог быть любимый человек, с другой — он понял, что с подросткового возраста так и не научился распознавать подобные чувства у женщин. Когда ему признавались, это всегда заставало врасплох, а слухи о том, кто и с кем встречается, были неожиданностью.
Он прекрасно понимал, что кроме той Мисудзу, которую он встретил в баре и с которой общался по поводу Дайскэ Танигути, есть еще одна. Зная, сколько у нее друзей в Сети, он наивно ревновал лишь к тем, кого знал, — к владельцу бара и братьям Танигути. Теперь же, благодаря упомянутому ею сопернику, с которым он никогда не встречался, Кидо чувствовал, как его фантазии о «другой жизни» с Мисудзу подстегиваются «треугольным желанием».
— Этот человек как-то зашел в бар… Обычно вокруг меня довольно грубоватые типы, которые не выбирают выражений при общении и с первой встречи переходят на панибратский тон. А он был интеллектуалом, подобные мужчины мне никогда прежде не встречались. Да и ко мне он обращался исключительно вежливо. Когда мы переписывались в интернете, он всегда выбирал слова, был серьезным и умным.
Кидо слушал ее и поддакивал, при этом думая о том, что если ей нравятся мужчины, которые просто вежливо с ней обращаются, то ведь и он такой же.
— Когда я шла на работу, то надеялась, что он еще раз зайдет. А когда он не приходил, расстраивалась. Я лайкала его сообщения в Сети. Полагаю, у него было очень много работы, он больше в бар не заходил, и тогда я сама пригласила его на обед.
— Он счастливчик. А чем он занимается?
Увидев, что Мисудзу замялась с ответом, Кидо добавил:
— Можете не отвечать. Я случайно спросил.
— Дело не в его работе. У него есть семья, жена и ребенок. Может, это странно, но я никогда не встречалась с женатыми мужчинами.
— Почему это должно быть странно?
— Но это правда. Мне уже сорок, и я могла бы завести интрижку такого рода… Но у этого человека не просто много работы, кажется, у него вполне насыщенная жизнь. Да и я его особенно не заинтересовала… За эти полгода это меня совсем вывело из колеи. Я все думала: ну что же я такое делаю, мне ведь уже за сорок.
— И что потом?
— Последнее время… кое-что случилось, и я решила, что нужно наконец забыть его. Да и работу бросила, потому что ждать там его дальше стало невыносимо. Я говорила о своем жизненном правиле «три победы, четыре поражения», но, кажется, поражений стало больше.
— А вы ему о своих чувствах рассказали?
Мисудзу несколько раз моргнула длинными ресницами, словно водоплавающая птица испугалась шума и быстро взлетела. Кидо не понял смысла подобной перемены. А когда ее губы на мгновение сложились в слабую улыбку, он улыбнулся в ответ и больше ничего не спрашивал. Кидо подумал, что где-то есть еще один человек, который похож на него самого.
Некоторое время они оба молчали.
— Если вам нужно работать, вы можете заняться делами, — заботливо сказала Мисудзу.
— А вы можете поспать. Я вас разбужу.
— Можно один вопрос задать?
— Пожалуйста.
— Почему Макото Хара выдавал себя за Дайскэ? Я могу понять, что он хотел избавиться от семейного реестра. Но он ведь мог выдумать любую другую жизнь. Ведь ему совсем не обязательно было делать вид, что история донорства для отца, да и все остальное произошло с ним.
— Наверняка есть люди, которые скрывают свое прошлое при помощи лжи. Но, может, он сопереживал Дайскэ? Когда мы читаем книги и смотрим кино, ведь именно это и происходит. Нужно обладать определенным талантом, чтобы придумать историю, которая не только понравится вам, но и вызовет у вас эмоции. Это не каждому под силу… К тому же мне кажется, что посмотреть на себя самого с помощью кого-то другого — это тоже важно. Ведь есть же такой вид одиночества, от которого можно спастись, только почувствовав сопереживание к чужой боли.
Кидо говорил в том числе и о своем увлечении жизнью Макото Хары.
— Хм… Я думаю, что понимаю ваше объяснение… Но вот есть Дайскэ, которого я знала в прошлом, был Дайскэ Танигути, который создал прекрасную семью в Миядзаки, а потом погиб на лесоповале, а есть ведь еще и настоящий Дайскэ, с которым мы собираемся встретиться…. Как-то все это странно.
— Я уверен, что у каждого из нас есть бесконечное число возможных вариантов будущего. Просто в настоящий момент мы этого не осознаем. Если бы я передал эстафету своей жизни кому-то другому, возможно, у него получилось бы лучше управиться с ней, чем у меня.
— Словно смена руководства компании. Или тренера футбольной команды.
— Понятие юридического лица существует еще со времен Римской империи. Меняются люди, но государство остается прежним. Римское право, которое является основой современного гражданского права, предполагало вечное существование империи. Хотя на самом деле Римская империя пала, а ее законы продолжили существовать.
Кидо случайно сел на любимого конька и тут заметил, что она с большим интересом его слушает.
— Хотя, когда мы говорим об отдельных личностях, ситуация совсем иная. Человек ограничен продолжительностью жизни, после чего его ждет смерть. Да и Макото Хара не был Дайскэ Танигути.
— Но ведь этот человек больше не был и Макото Харой.
— Да. Его жизнь смешалась с жизнью Дайскэ или, можно сказать, сосуществовала с ней. Когда мы влюбляемся в кого-то, интересно, какую его часть мы любим? Когда мы в настоящем проникаемся чувством любви к человеку, мы переносим эти же чувства и на его прошлое. Но если это прошлое принадлежит чужому человеку, что произойдет тогда с любовью?
Мисудзу посмотрела на Кидо так, словно ответ был совсем не сложным.
— Когда об этом узнают, просто нужно возобновить свою любовь. Любовь — это не то, что случается один раз. В течение длительного времени можно много раз возобновлять свою любовь, потому что многое случается на этом пути.
Кидо посмотрел на лицо Мисудзу. В ее выражении отражалось спокойствие человека с сильным внутренним стержнем, вызывающее в нем безграничное чувство привязанности. Он понял, какое все же сильное влияние в течение этого года оказывал на него ее образ мышления, безапелляционность, не запятнанная мнениями остальных, и проистекающее из нее в некоторой степени горькое, но свободное видение реальности.
Кидо почувствовал, как его сердце дрогнуло, когда она так естественно заговорила о своем отношении к любви.
— Вы правы… Даже при внешних изменениях именно любовь может оставаться все той же. А может, она и остается все той же благодаря переменам.
Сообщили, что поезд подъезжает к Нагое. На душе стало тоскливо, когда он подумал, что, вероятно, последний раз встречается с Мисудзу.
Он размышлял о том, что она рассказала про того человека, которого безответно полюбила. Он разглядывал ее профиль, когда она смотрела в окно, будто тоже любуется пейзажем.
Горько посмеиваясь над собственной недогадливостью, он старался и дальше делать вид, что так ничего и не понял.
Он хотел восстановить отношения с Каори. И говорил себе, что должен принять решение Мисудзу забыть о нем, ведь она только что призналась в этом.
К вечеру они должны были вернуться, поэтому у них не было большого багажа. Они не вставали с места до самого последнего момента, пока не остановился поезд.
На мгновение в душе Кидо вспыхнуло желание не выходить в Нагое, а уехать вместе с Мисудзу куда-нибудь далеко. Пульс ускорился, ему казалось, что он вот-вот это предложит. Однако он вспомнил ее слова, которые она адресовала чуть раньше Кёити: «Хотя, что может быть в этом хорошего? Я ведь уже совсем не молода», противоречившие его порыву. Понимая ее, он отказался от задуманного.
Кидо подумал, что он тоже стареет. Возможно, как она и говорит, ни один из них не получил бы от этого ничего хорошего.
Сопротивляясь своим чувствам, Кидо встал первым и сказал:
— Выходим.
Мисудзу обернулась на него и кивнула с тем самым выражением, которое ему было уже хорошо знакомо, — вальяжно и весело.
Кидо протянул ей руку. Мисудзу улыбнулась, взяла его за руку и встала с возгласом «Оп-ля». А затем, обрадовавшись его галантности, поблагодарила с интонацией, в которой сквозили ее истинные чувства.
Глава 20
Встреча с тем, кто называл себя Ёсихико Сонэдзаки, была назначена на час дня, поэтому Кидо и Мисудзу на скорую руку пообедали в ресторане внутри здания вокзала, после чего разошлись в разные стороны.
Они решили, что сначала Кидо встретится с ним один на один, а потом уже к ним присоединится Мисудзу. В качестве места встречи Сонэдзаки предложил кафе «Комэда», в десяти минутах ходьбы от станции Нагоя, но Кидо впервые был в этих местах, а филиалов этой сети кафе было несколько, поэтому в результате он опоздал примерно на пять минут.
Кидо знал Дайскэ Танигути по старым фотографиям, но беспокоился, сможет ли он его узнать теперь.
Когда он сказал официантке, что у него здесь назначена встреча, она проводила его к столику в зал для курящих. За столиком на четверых, отделенным деревянной перегородкой от соседнего, сидел мужчина в серой вязаной шапке и куртке-бомбере с вышивкой. Куртка была ему совсем не к лицу.
Мужчина смотрел в сторону Кидо. Он беззвучно выдохнул. Сердце билось так же сильно, как во время их разговора по скайпу. Он постарел, но это точно был Дайскэ Танигути.
«Все же он жив».
Кидо подумал, что до последнего сражался за свое доверие к Макото Харе, и почувствовал, как кровь прилила к щекам.
В воздухе витал запах кофе и сигаретного дыма. Подойдя к столику, Кидо поздоровался и протянул свою визитную карточку. Мужчина, не говоря ни слова, поклонился. Было видно, как он нервничает. После этого он внимательно изучил обе стороны визитки.
— Дайскэ Танигути? — спросил Кидо.
Мужчина на секунду покривился, очевидно, он еще колебался, но потом ответил: