По пути сюда Кидо представлял себе встречу Мисудзу и Дайскэ, и это вызывало в нем чувство легкой ревности, однако теперь понял, что шел на поводу своих эмоций.
За эти десять лет между бывшей парой появилась огромная пропасть, к тому же теперь Дайскэ жил уже совсем иной жизнью.
Слова Мисудзу о том, что Кёити все еще надеется переспать с ней, связались в голове с только что сказанными словами Дайскэ, отчего у Кидо на душе стало неприятно. Он от всего сердца сочувствовал семейным обстоятельствам Дайскэ, которые заставили его бежать из дома. Но при этом было обидно за Хару, который пытался прожить это чужое прошлое как свое собственное.
Позвонила Мисудзу и сказала, что скоро будет. Кидо подумал, что встреча с ней, возможно, приведет к каким-нибудь изменениям в жизни этого человека. Настигнет ли Мисудзу разочарование, будет ли ей больно, или она поможет ему, он не знал. А может, она просто «возобновит» свою любовь?
В любом случае оставаться и наблюдать за этим Кидо больше не мог.
Изначально он собирался присутствовать, но теперь передумал, ведь это не имело к нему отношения.
— Гото-сан вот-вот подойдет, поэтому позвольте мне откланяться на этом, — сказал Кидо и поклонился.
— Вы уже уходите?
— Да. У меня есть еще дела.
— Понятно. Черт, я что-то нервничаю… Я, честно говоря, переживал, как пройдет наша с вами встреча. Но теперь рад, что мы встретились. Я смог получить ответы на все вопросы, которые меня беспокоили.
Дайскэ протянул руку, Кидо потянулся в ответ, вспоминая недавнее прикосновение руки Мисудзу. Кидо подумал: кому же принадлежит эта влажная и шершавая ладонь, которую он сейчас пожал?
Семь лет назад, когда Хара встретился с этим человеком под именем Сонэдзаки, получил свою новую жизнь и имя Дайскэ, возможно, он вот так же пожимал ему руку. Кидо представил себе эту сцену перед глазами, после чего расплатился и поспешно вышел из кафе.
Глава 21
После встречи и беседы с Дайскэ Кидо завершил написание отчета для Риэ. Ему хотелось бы чуть больше узнать о жизни Макото Хары, но он чувствовал, что нужно уже поставить точку в расследовании, которое и без того затянулось на один год и три месяца.
Как и просила Каори, Кидо сходил на прием к психологу в клинику неподалеку от его фирмы. У Кидо был профессиональный интерес к тому, как специалист задает вопросы пациенту, поэтому он сам задавал множество вопросов, отчего прием превратился в оживленную беседу. Психолог сказал, что будет рад проконсультировать его еще, если это понадобится, но Кидо больше туда не ходил.
Каори, казалось, успокоилась, когда услышала об этом, но сама не торопилась идти на прием. А Кидо не принуждал ее к выполнению обещания, ведь после того разговора он заметил в ней перемены: сократилось количество случаев, когда она ругала Соту, доводя его до слез.
Это происходило не само по себе, Кидо чувствовал желание и видел предпринимаемые Каори усилия исправить ситуацию дома. Он пытался разделить с ней ту психологическую нагрузку, которую в ней вызвало не только землетрясение, но и последующее распространение ксенофобии, ему хотелось сделать все возможное для нее. Он чувствовал вину за то, что не заметил ее переживаний, и в то же время был признателен ей.
Его взгляд на их отношения не дрогнул и оставался прежним.
Именно поэтому события, произошедшие за три дня до встречи с Риэ, он решил внутри себя воспринимать как нечто уже прошедшее, обычное воспоминание о выходном дне, о котором можно и не думать.
Наверное, кому-то сложно понять его настрой, но, без сомнения, найдутся и те, кому он покажется близким.
Тем утром Кидо с семьей отправились к небоскребу «Скайтри», куда Сота уже давно хотел сходить.
Проехав на электричке линии Тоёко, они пересели на линию Хандзомон и в результате добрались только к одиннадцати часам. Наивные ожидания, что в небоскребе, открывшемся уже два года назад, не будет толп посетителей, не оправдались. На выходных, совпавших с весенними праздниками, даже номерок для очереди за билетами нужно было ждать еще два часа.
За окнами простиралось ясное ярко-голубое небо.
В памяти промелькнула строчка из какого-то произведения, которое он читал давно. Главный герой в нем воскликнул: «Именно тот день, именно то время!» Кидо наслаждался именно этим днем и часом, как и герой рассказа, но никак не мог вспомнить имя автора.
Каори вчера вернулась поздно после посиделок с коллегами, когда Кидо уже заснул, однако у нее не было и следов похмелья, и с самого утра она была в хорошем расположении духа.
— Что будем делать? Стоять в очереди? — спросила Каори у Соты с улыбкой. Кусая ноготь большого пальца, Сота посмотрел на маму, было видно, как ему тяжело решиться.
— Пойдем в аквариум, — наконец сказал он.
Кидо переспросил, и правда ли он хочет именно этого. И тогда Сота, потянув его за рукав, повторил:
— В аквариум. Пойдем.
Сота научился быть внимательным к настроению взрослых. Кидо не был уверен, всегда ли так бывает у детей этого возраста, или это особенность характера Соты. Они решили ограничиться тем, чтобы посмотреть на «Скайтри» со стороны.
Кидо сказал, что издалека башня ему всегда казалась скучной металлической конструкцией, а когда они подошли поближе, «Скайтри» впечатлила его еще меньше. Каори согласилась и снова улыбнулась. По дороге Сота попросил купить ему игрушку в автомате, Кидо вытащил мелочь. Когда они покрутили ручку автомата, вывалилась прозрачная капсула, внутри которой оказались крошечный самурайский шлем и доспехи.
Аквариум располагался в том же здании. Там тоже оказалось много людей, но очередь была короткой. Как-то раз они втроем ездили в тематический парк «Морской рай» в Хаккэйдзиме, а здесь и Кидо, и Каори были впервые.
Внутри был приглушенный свет, словно помещение предназначалось для свиданий парочек. Сота, подпрыгивая, двигался вперед сквозь толпу, однако, проходя мимо медуз и мелких рыбок, даже не посмотрел на них, а когда Кидо попытался поднять его, чтобы показать морских выдр в бассейне, расположенном выше других, Сота сразу же сказал: «Мне надоело». Затем они подошли к бассейну, напоминавшему огромный экран в современных кинотеатрах, в котором плавали акулы и скаты. Здесь толпилось много народу — видимо, этот бассейн был одной из основных достопримечательностей аквариума. Но Сота только и сказал: «Страшно» — и быстро прошел мимо. Кидо с Каори переглянулись, и они оба улыбнулись.
Затем они пришли к бассейну с пингвинами, на который можно было посмотреть сверху. Судя по всему, Соте понравилась его конструкция. В голубом бассейне были установлены искусственные валуны. Чтобы посмотреть на пингвинов, плавающих под водой на уровне глаз, нужно было спуститься по лестнице вниз.
Тени от плывущей стаи пингвинов падали на пол, и если смотреть только на тени, то казалось, что летит стая птиц. Если смотреть на поверхность воды сверху, она постоянно бурлила, переливаясь в лучах света, падающих с потолка. Хотя пингвины двигались в одном направлении, Кидо с большим интересом наблюдал за тем, как от стаи иногда отделялось несколько особей, которые пересекали аквариум по диагонали в противоположном направлении, а вслед за этим и вся стая меняла направление движения.
Вдруг Кидо заметил, что Соты и Каори нет рядом.
В поисках он прошелся по зоне с пингвинами, однако так их и не нашел. Когда он позвонил по телефону, Каори сказала, что они в сувенирном магазине у выхода. Он был недоволен, что они ушли без него, и пошел искать их там. Как только Сота увидел отца, он закричал: «Папа! Потеряшка!», а затем радостно рассмеялся, будто это и правда было смешно. Когда Кидо нахмурился, Сота рассмеялся только сильнее. По словам Каори, они хотели купить что-нибудь на память, но, сколько бы ни искали, ничего подходящего не было, поэтому они решили после обеда зайти в другой магазин.
В крыле с ресторанами во всех заведениях были ужасно длинные очереди, и только в пивном ресторане на седьмом этаже, предлагающем сорта пива со всего мира, можно было найти столик. Проверив, что в меню есть что-то и для детей, они решили остановиться на нем.
Им повезло: столик, к которому их провела официантка, оказался около окна. Любуясь пейзажем токийских улиц под голубым небом и императорским дворцом вдалеке, Кидо подумал, что вид отсюда вполне впечатляет, поэтому и хорошо, что они не пошли на башню «Скайтри».
Когда они наконец уселись за столик, все трое вздохнули с облегчением. После поездки на электричках и полуторачасовой прогулки ощущалась приятная усталость.
В ресторане было оживленно: семьи и парочки, под влиянием алкоголя посетители говорили громко. Даже если бы Сота не смог усидеть на месте, в такой атмосфере он вряд ли бы кому помешал.
Для Соты заказали детский комплексный обед — с котлетой в качестве горячего и апельсиновый сок, а для взрослых — салат и жареные ребрышки. Кидо взял светлое пиво Chimay, Каори — какой-то редкий немецкий пилснер, название которого они не смогли даже прочитать.
Напитки принесли сразу же, все трое выпили. Кидо залпом выпил треть бокала, после чего сделал глубокий выдох, будто бы погрузился в горячую ванну. Фруктовая горчинка пива ощущалась на языке.
— Когда редко пьешь, пиво кажется вкуснее, — сказал Кидо.
Выпив еще треть стакана, Кидо еле сдержал зевок.
Подражая своему отцу, Сота глотнул сока и тоже сказал:
— А… Когда редко пьешь, сок кажется вкуснее.
А затем радостно рассмеялся. Кидо и Каори засмеялись вместе с ним.
— Хочешь попробовать? Тоже довольно вкусно, — сказала Каори и протянула свой бокал. Кидо сделал глоток и, распробовав послевкусие, согласился с ней:
— И правда. Легко пьется.
Принесли салат, после долгого ожидания, наконец, и ребрышки, однако самого основного — детского обеда — так и не было. Они попытались накормить Соту мясом с ребрышек, но он, только попробовав, отложил вилку с мясом на тарелку и сказал, что слишком остро.