– Держитесь за что‑нибудь, – крикнул Яннис. Гери, Бог и я вцепились руками во внутренние верёвки по бортам. Ламберт залез под тент, как и Нина, Элис и Жан-Филипп. Плот подпрыгивал, как безумный аттракцион. Нас так не мотало с ночи затопления «Галактики». Небо потемнело. Мы резко встали. Я увидел, как Гери смотрит мне за плечо. Её глаза расширились.
– Держись, Бенджи! – закричала она.
Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть надвигающуюся гигантскую волну – словно морское чудище разевает свою пасть. Нас затащило в водоворот, плот накренился, чудом не перевернувшись. Потом на нас обрушилась лавина пенистой воды, я что было сил держался за верёвку. Сквозь бурлящий хаос я заметил, как чьё‑то тело подлетело на плоту и перевалилось через борт.
– Нина! – я услышал крик Янниса. Прошла секунда. Две. Три. Мы выровнялись. Я услыхал голос Нины сквозь шум волны, она звала на помощь. Но где же она?
– Вон! – крикнула Гери. – Слева!
Прежде чем я успел отреагировать, Яннис бросился в воду и поплыл к ней.
– Нет, Яннис! – заорал я. Нас снова приподняло в водовороте, на плот обрушилась стена воды. Я бешено протёр глаза. Вдалеке голова Нины показывалась над водой и исчезала. Она была уже в метрах двадцати от нас. Очередная волна врезалась в плот. Я увидел, что Гери пытается грести, подполз к ней и крикнул:
– Давай второе весло!
Ещё волна. И снова белый душ.
– Где они? – прокричал я, вытирая глаза. – Куда они делись?
– Вон там! – крикнул Жан-Филипп.
Теперь они были справа от нас, но продолжали удаляться от плота. Я видел, как Яннис наконец схватил Нину. Видел, как они вцепились друг в друга. Вместе они уходили под воду и выныривали. Потом по нам ударила новая волна. Потом ещё. А после я потерял их из вида.
– Гери! – крикнул я. – Что нам делать?
– Грести! – проорала она.
– Куда?
Она повертела головой. Впервые ей нечего было ответить, потому что ответа попросту не существовало. Яннис и Нина пропали. Я неистово грёб, то же делала и Гери, вонзая весло в обрушивающиеся со всех сторон волны. Почти ничего не было видно. Я понимал лишь, что мы вращаем плот, как музыкальную пластинку в проигрывателе.
Мы так их и не нашли. Спустя десять минут мои ослабленные мышцы гудели от боли. Я рухнул на спину и проревел: «НЕТ!», и меня захлестнула очередная волна, как будто пытаясь заткнуть. Ветер завывал. На дне плота было почти по колено воды. Остальные держались за верёвки и глядели на горизонт, избегая смотреть друг на друга. Ещё двоих забрало море. Ещё двое мертвы. Мне казалось, я слышу бахвальство в мучившем меня рёве океана. Вам не убежать. Я заберу всех.
Несколько часов мы молчали. Шторм закончился, дождя так и не случилось, а солнце вернулось утром, как неутомимый демон, заступающий на дневную смену. Мы пялились на собственные ноги. А что говорить? Пятеро с этого плота погибли, ещё десятки утонули в ночь крушения яхты. Океан забирал нас одного за другим.
Ламберт периодически мямлил что‑то невнятное о телефонных звонках и бормотал: «Охрану! Позовите охрану!» Бессвязный бред. Я не обращал внимания. Малышка Элис сидела, прижавшись к Гери, и сжимала её руку. Я думал о том утре, когда миссис Лагари расчёсывала Элис волосы, облизывала пальцы и приглаживала ей брови, и они обе улыбались и обнимались. Казалось, с того момента прошли годы.
А Нина? Бедная Нина. С момента, как я встретил её на «Галактике», у меня сложилось впечатление, что она верит в лучшее в людях, и теперь она встретила смерть, поверив в то, что незнакомец на борту спасёт её. Он не спас. Он ничего не сделал. Какие ещё доказательства нам нужны, чтобы понять, что это всё спектакль? Однажды она рассказала мне, что спрашивала Бога о молитвах. Он сказал, что отвечает на все молитвы, «но иногда ответ – нет».
Полагаю, Нина получила ответ «нет». Это приводит меня в бешенство. Когда я смотрю на этого человека, он глядит на меня в ответ с безмятежным выражением лица. Не представляю, что он чувствует или думает, Аннабель. Чувствует ли и думает ли вообще. Когда у нас была еда, он ел. Когда была вода – пил. Его кожа раздражена и покрыта волдырями, как и у нас. Лицо осунулось и впало с момента, как мы его нашли. Но он не произносит жалоб. Не выглядит страдающим. Может, заблуждение – его лучший союзник. Все мы ищем того, кто нас спасёт. Он же думает, что спаситель – он сам.
Вчера утром, проснувшись, я обнаружил, что Гери возится с комплектом для ремонта плота.
– Что делаешь? – пробормотал я.
– Я должна попробовать починить плот, Бенджи, – сказала она. – У нас недостаточно людей, чтобы вычерпывать воду. Мы тонем.
Я вяло кивнул. После той атаки акул, прокусивших нижнюю камеру, кто‑то должен был постоянно вычерпывать воду с покосившейся стороны. Это бесконечная и выматывающая работа, которую мы выдерживали только потому, что нас было много. Но Ламберт черпает медленно, да и вообще последнее время он этим не занимался. Малышка Элис пытается, но быстро устаёт. Остаёмся только я, Гери, Жан-Филипп и Бог. Даже вместе у нас уже недостаточно сил на это.
– Акулы, мисс Гери, – запротестовал Жан-Филипп. – Что, если они вернутся?
Гери вручила ему весло, потом дала ещё одно мне.
– Лупи со всей мочи, – сказала она. А увидев мою реакцию, понизила голос. – Бенджи, у нас нет выбора.
Мы подождали, пока солнце не поднимется высоко: в это время акулы реже всего отправляются на поиски добычи. Мы с Жаном-Филиппом с двух сторон склонились над водой с вёслами наготове, как два вымотанных стража, и Гери сделала вдох и спрыгнула в воду.
В следующие полчаса мы чувствовали себя жертвами, затаившимися в мрачном доме в ожидании, когда убийца проявит себя. Все молчали. Глаза рыскали по поверхности. Гери то всплывала, то ныряла обратно, то снова показывалась на поверхности. Она отыскала прокол, сказала, что он небольшой, но под водой от клея и заплаток никакого толку.
– Попытаюсь залить герметиком и прошить, – сказала она.
И снова мы неотрывно смотрели на воду. Через двадцать минут Гери сказала, что сделала всё, что смогла. А потом опять скрылась под водой.
– А сейчас зачем? – спросил я.
Она вынырнула с полными руками водорослей и рачков. Бросила их на плот, и мы втащили её внутрь.
– Там целая… экосистема… на днище плота, – выдохнула она. – Усоногие. Саргассум. Я видела рыбу, но она слишком быстро… уплыла… Она питается тем, что растёт на днище.
– Это же хорошо? – спросил я. – Рыба? Может, мы сумеем поймать одну?
– Да… – Она кивнула, по-прежнему пытаясь отдышаться. – Но… У акул та же цель.
Что ж, Аннабель, сейчас расскажу тебе ещё одну вещь, а потом отдохну. Ведение дневника отнимает много сил. Формулирование мыслей. Размышления о чём‑то кроме воды и еды. Я помогал Гери подкачать отремонтированную камеру. Это заняло час. Потом мы оба рухнули под тент. Даже такое простое действие ужасно выматывает.
И всё же. Вчера ночью на нас снизошла благодать, мы столкнулись с чем‑то неземным. Это случилось после полуночи. Сквозь сон я почувствовал что‑то, как будто кто‑то включил свет. Я услышал вздох, открыл глаза и созерцал удивительно прекрасное зрелище.
Весь океан светился.
Пятнышки в толще освещали воду как миллион маленьких лампочек, окрашивая её в бело-голубые диснейлендовские тона до самого горизонта. Океан был совершенно спокойным, словно пришвартовался на одном месте, и казалось, будто ты смотришь на полотно из сверкающих стёклышек. Было так красиво, что я подумал, не закончилась ли моя жизнь и не оказался ли на том свете.
– Что это? – прошептал Жан-Филипп.
– Динофлагелляты, – сказала Гери. – Это что‑то вроде планктона. Они светятся, когда их беспокоят. – Она замолчала. – Обычно их не бывает так много вдали от берега.
– За всю мою жизнь, – восхитился Жан-Филипп, – я не видел ничего подобного.
Я глянул на Бога. Малышка Элис спала рядом с ним. «Просыпайся, дитя, – захотелось сказать мне. – Взгляни на нечто потрясающее до того, как умрёшь».
Я этого не сделал. На самом деле я почти не шевелился. Просто не мог. В тот момент я ощущал свою личную незначительность на нашей огромной планете гораздо сильнее, чем когда‑либо. Сколько тратишь усилий, чтобы почувствовать себя большим в этом мире. А для того, чтобы понять, что ты песчинка, нужно просто оказаться в океане.
– Бенджи, – прошептал Жан-Филипп. – Как думаешь, это Бог создал?
– Наш Бог? – прошептал я.
– Да.
– Нет, Жан-Филипп. Не думаю, что это он. – Я видел, как голубое свечение отражается в его зрачках.
– Что‑то же должно было это создать.
– Что‑то, – ответил я.
– Что‑то грандиозное, – добавил он. И улыбнулся. Плот мягко покачивался на воде.
На следующее утро Жана-Филиппа не стало.
Лефлёр с комиссаром Спрэйгом наблюдали за тем, как человек в синем пиджаке подходит к оранжевому плоту. Лефлёр нервно пошевелил ногами в песке. Он ведь никак не может знать о дневнике, да?
– Как думаешь, кто‑нибудь с «Галактики» добрался до плота? – спросил Спрэйг.
– Кто знает… – сказал Лефлёр.
– Скверный способ умереть, это уж точно.
– Ага.
У Лефлёра зазвонил мобильный. Он глянул на дисплей.
– Из моего участка, – сказал он.
Он отвернулся и поднёс телефон к уху, поглядывая на мужчину рядом с плотом.
– Катрина? – ответил он, понизив голос. – Я сейчас занят…
– Тебя тут мужчина ждёт, – сказала помощница. – Уже довольно давно.
Лефлёр глянул на часы. Чёрт подери. Ром. Он же сказал ему явиться к полудню. Лефлёр наблюдал за тем, как мужчина в синем пиджаке наклоняется внутрь плота и проводит рукой по бортам, недалеко от места с теперь уже пустым карманом. Он что, замер? Заметил что‑то?
– Жарти? – позвала Катрина.
– А?
– Он попросил дать ему конверт. Ничего?