– Извините?
Он обернулся. Это был парень из бара.
– Извините?.. Инспектор, верно?
У него был лёгкий акцент, который Лефлёр не смог идентифицировать.
– Слушайте, – сказал инспектор, – я рассказал остальным журналистам всё, что знаю. Если нужна ещё информация…
– Я не журналист.
Лефлёр смерил человека взглядом. Тот тяжело дышал, словно прогулка длиной в шесть кварталов далась ему нелегко.
– Я знал кое-кого. На «Галактике». Он был моим двоюродным братом.
Мужчина тяжело вздохнул.
– Меня зовут Добби.
Девять
Моя милая Аннабель. Прости, пожалуйста. Я тебя напугал?
Смотрю на предыдущую страницу. Едва разборчивые каракули. Я даже не помню, как писал эти слова. Наверное, это было не одну неделю назад. Нынче дни и ночи тоскливо перетекают одно в другое. Учитывая всё, что случилось, это первый раз, когда я ощущаю ясность ума и могу написать тебе.
Я выживаю за счёт рачков и маленьких креветок, которые цепляются к днищу плота. Однажды утром в плот запрыгнула рыба, её хватило на три дня. Недавний дождь позволил заполнить две банки драгоценной водой, я пью по чуть-чуть, но этого хватает, чтобы активизировать клетки тела, органы, ум. Тело – удивительный механизм, душа моя. Минимальной подпитки достаточно, чтобы шестерёнки снова закрутились, и оно вернулось к жизни. Не полноценной. Не той, что я когда‑то знал. И даже не к жизни, которую я познал с остальными на этом плоту.
Но я здесь. Я жив.
Какое сильное предложение. Я жив. Как оказавшийся под завалами шахтёр, продолжающий дышать через маленький просвет, или как человек, на шатающихся ногах выходящий из горящего дома. Я жив.
Прости меня. Мои мысли улетают в странном направлении. Всё теперь иначе, Аннабель. Мы по-прежнему дрейфуем в большом Атлантическом океане. По-прежнему вокруг на многие километры ничего, кроме глубоких вод. Бог по-прежнему сидит в паре метров, пытаясь меня утешить.
Но я выживаю в таких скудных условиях потому, что мне больше не нужно ни с кем делить ни воду, ни пищу.
Я жив.
Остальные погибли.
Как это объяснить? С чего начать?
Наверное, с Ламберта. Да. Я начну с него, потому что всё начинается с него, а всё, что начинается с него, похоже, заканчивается скверно.
Когда я последний раз делился с тобой новостями, я написал, что он пьёт морскую воду. Гери не раз предупреждала, чтобы мы этого не делали, но, полагаю, в какой‑то момент Ламберт не смог сдержаться. Он страдал от жажды, а вокруг была вода, много воды, а он привык получать то, что хочет. Он дожидался ночи, брал черпак и, по-видимому, с жадностью упивался океаном, как упивался столькими вещами в своей жизни.
Результат, спустя несколько ночей, стал заметен. Ламберт изменился. Его сознание спуталось. Как объяснила мне Гери, морская вода в четыре раза солёнее пресной, и поскольку наши тела работают на регуляции, человеку нужно чаще мочиться, чтобы избавиться от лишней соли. Только вот для выведения из организма лишней соли требуется больше воды, чем её выпитое количество. Ты на самом деле теряешь жидкости больше, в то время как соль задерживается в организме, а значит, обезвоживание наступает ещё быстрее, чем если бы ты просто лежал без воды под палящим солнцем. С обезвоживанием происходит масштабный сбой системы. Мышцы ослабевают. Как и органы. Сердце бьётся чаще. Мозг получает меньше крови, что может ввести тебя в беспамятство.
И, вспоминая то, что было, полагаю, Ламберт действительно сошёл с ума. Он бормотал себе под нос. Стал апатичным и не вполне осознавал реальность. А однажды утром мы проснулись от его крика:
– Убирайся с моей шлюпки!
Он стоял над Богом и держал нож у его головы.
– Убирайся с моей шлюпки! – кричал он снова и снова.
Солнце ещё не до конца встало, и небо было расчерчено размытыми полосами тёмно-синего и оранжевого. Плот покачивался на неспокойных волнах. Сонный и ослабленный, я несколько раз моргнул, прежде чем осознал, что происходит. Я увидел, как Гери приподнимается на локтях и кричит:
– Джейсон! Что ты делаешь?
Половина тента была изодрана, отдельные куски валялись на полу. По какой‑то причине Ламберт его изрезал.
– Убирайся… с моей ШЛЮПКИ! – снова взвизгнул он. Его голос был так же сух, как и он сам. Он размахивал ножом перед лицом Бога.
– Ты… бесполезный! Бесполезный!
Бог напуганным не выглядел. Он выставил вперёд ладони, словно призывая к спокойствию.
– Вы все здесь бесполезные! – рявкал Ламберт. – Никто не отвёз меня домой!
– Джейсон, прошу, – сказала Гери, поднимаясь на колени, – тебе не нужен нож. Ну же. – Я заметил, как она озабоченно поглядывает на Элис и двигается так, чтобы оказаться между Ламбертом и девочкой. – Мы все измотаны. Но всё будет нормально.
– Нормально, нормально, – передразнил Ламберт нараспев. Он повернулся к Богу. – Сделай что‑нибудь, ИДИОТ! Позови на ПОМОЩЬ!
Бог тоже быстро глянул на Элис, чтобы убедиться, что она в безопасности, потом снова перевёл взгляд на Ламберта.
– Я твоя помощь, Джейсон Ламберт, – мягко сказал он. – Подойди ко мне.
– К тебе? Зачем? Чтобы… ничего не произошло? Любой дурак может не делать ничего! Гляди! Мы ВСЕ можем ничего не делать!.. Тебя не существует! Ты бесполезен! Ты ничего не делаешь!
Его голос понизился до шёпота.
– Я в тебя не верю.
– Зато я верю в тебя, – сказал Бог.
Глаза Ламберта, дрожа ресницами, закрылись. Он отвернулся, будто бы потерял интерес к беседе. На секунду я подумал, что он сейчас повалится на пол и отключится. А потом, так быстро, что я не успел опомниться, он метнулся, занёс руку и вонзил нож в шею Бога.
Бог потянулся руками к шее. Его рот раскрылся. Глаза расширились. Будто в замедленном действии он спиной перевалился за борт и упал в океан.
– Нет! – закричала Гери. Я буквально перестал дышать. Даже моргать не мог. Как заворожённый, я смотрел на то, как Ламберт кричит: «Готово!» и роняет нож. Гери рванулась к ножу, схватила его и спрятала под себя, но едва она сделала это, Ламберт бросился на пол, схватил малышку Элис и поднял её, держа над водой.
– Выходим! – проревел он. – Выходим!
Я услышал, как Элис упала в воду, и сердце забилось так громко, что его стук наполнял мои барабанные перепонки. Через секунду Гери прыгнула за борт за ней, оставив Ламберта наедине со мной. Он встал на шатающиеся ноги и поковылял в мою сторону.
– Пока-пока, Бенджи! – крикнул он. Я не мог пошевелиться. Я словно наблюдал за собой со стороны. Он рухнул в мою сторону, его налитые кровью глаза и скрытые под бородой губы, пожелтевшие зубы и багряный язык – всё это было так близко, казалось, он сейчас проглотит меня целиком. Он ринулся к моей голове, и в последний момент, скорее из трусости, нежели из храбрости, я отпрянул и распластался на полу, словно из меня вышел весь воздух. Ламберт запнулся о моё тело и животом вниз полетел в воду.
Моя грудь бешено вздымалась. Сердце колотилось. Внезапно я остался на плоту один. Я покрутился влево и вправо. Заметил Гери, подплывающую к малышке Элис, барахтающейся в волнах, – течение отнесло её метров на десять. Услышал, как с другой стороны плота Ламберт бьёт руками по воде, нечленораздельно мыча. Бога нигде не было видно.
– Бенджи! – выплюнул Ламберт. – Бенджи, помоги…
Я впервые слышал от него это слово. Видел, как его большое тело отбивается от подводного демона, того, что тянет его за пятки и воркует: «Конец пришёл, не сопротивляйся». Я мог бы отдать его этому демону. Может, мне и стоило это сделать, учитывая, с каким холодным безразличием он всегда относился к самому моему существованию. Я видел, как он уходит под воду и снова всплывает. Ещё пара секунд, и он исчезнет навсегда. Больше никаких эгоистичных истерик. Никаких насмешек. И всё же…
– Бенджи, – простонал он.
Я прыгнул за борт.
Я не был в воде с той ночи, когда затонула «Галактика», и теперь меня потряхивало. Ноги так ослабели от недостатка движения, что даже болтание ими требовало невероятных усилий. Похоже, поэтому Ламберт, истощённый обезвоживанием, не мог проплыть даже минимальное расстояние до плота. Я с всплесками тянул к нему руки. Он видел меня, но не реагировал. Его глаза остекленели, губы приоткрылись, и я увидел, как он заглатывает полный рот морской воды и едва находит в себе силы её выплюнуть. Я схватил его правую руку и перекинул себе через шею. Он был таким тяжёлым, что я не знал, смогу ли дотащить нас до плота. Это как тащить по волнам холодильник.
– Давай, – подгонял я, – ещё рывок… мы уже близко.
Он что‑то промычал, его левая рука слабо ударилась о поверхность воды, как отмирающий плавник.
– Бенджи, – простонал он.
– Я здесь, – прохрипел я.
– Это был… ты?
Я заглянул ему в лицо, оно было всего в нескольких сантиметрах от моего. Его глаза молили. Мои ноги уже не выдерживали. Я больше не мог его тащить. Неожиданно, без всякого объяснения, он убрал от меня свою руку и оттолкнул меня.
– Эй, нет! – вырвалось у меня, пока его относило всё дальше. Я бросился за ним. Он ушёл под воду. Я задержал дыхание и погрузился, чтобы попытаться поднять его, теперь он ещё более тяжёлым балластом тянул меня вниз. Наконец я вынырнул вместе с ним на поверхность, но его глаза были закрыты, а голова запрокинута назад. Он не дышал.
– Нет! – прокричал я. Я попытался тащить его за рубашку, хватать за плечо, за шею, но он продолжал выскальзывать из моих пальцев. А потом я услышал крик Гери.
– Бенджи! Ты где?
Гери. Малышка Элис. Кто поможет им забраться внутрь? Без груза в виде пассажиров плот уплывал всё дальше от нас. Я посмотрел через плечо, но Ламберта не было видно, как не было видно и Бога. Оранжевый плот был единственной вещью, выделяющейся на фоне бесконечной воды и неба.