Мать медленно покачала головой:
– Не могу позволить тебе сделать такую ошибку, сын.
– Но ведь ты совсем не знаешь Жозефину. Она…
– Я уверена, она прекрасная девушка, но неподходящая жена для Кеньона. Сисси Топпинг сделает тебя счастливым. Если ты женишься на ней, я буду счастлива.
Дэвид сжал тонкую руку:
– Я очень люблю тебя, мама, но считаю, что должен все решать сам.
– Разве? – мягко спросила она. – И ты никогда не ошибаешься?
Дэвид молча смотрел на мать. Она продолжала:
– Неужели всегда можно положиться на твои суждения, Дэвид? Знать, что ты не потеряешь голову? Не сделаешь ужасную…
Дэвид резко отдернул руку.
– И ты всегда уверен, что прав, сынок? – еще тише спросила мать.
– Ради Бога, мама!
– Ты уже и так немало глупостей натворил, Дэвид. Не прибавляй еще забот. Я не вынесу тяжести этого бремени…
Лицо Дэвида побелело.
– Ты ведь знаешь, я не… ничего не мог поделать.
– Тебя больше не отошлешь из дому – слишком повзрослел, стал мужчиной. Так и веди себя как мужчина!
– Я… Я люблю ее, – с мучительной болью выдавил он.
У матери начались судороги, и Дэвиду пришлось срочно вызывать врача. Позже, когда все успокоилось, доктор покачал головой.
– Боюсь, Дэвид, вашей матери недолго осталось жить.
Итак, решение было принято за него.
Дэвид отправился к Сисси Топпинг.
– Я полюбил другую, – признался он. – Мать всегда думала, что мы с тобой…
– И я тоже так считала, дорогой.
– Поверь, я понимаю, что скажу сейчас нечто ужасное… но не согласишься ли ты выйти за меня, а когда… когда мамы не станет, дать развод?
Сисси подняла глаза и тихо ответила:
– Если ты этого хочешь, Дэвид.
Он почувствовал себя так, словно с плеч упала невыносимая тяжесть.
– Спасибо, Сисси. Не могу передать, как…
– Для чего же существуют старые друзья? – улыбнулась Сисси.
Как только Дэвид ушел, она немедленно позвонила его матери и сказала только одну фразу:
– Все в порядке.
Дэвид не смог предположить только одного: что Жозефина узнает о свадьбе прежде, чем он успеет ей все объяснить. Когда он пришел к девушке, дверь открыла миссис Цински.
– Я бы хотел поговорить с Жозефиной, – сказал Дэвид.
Женщина уставилась на него полными злобного торжества глазами.
– Господь наш, Иисус Христос, повергнет и сметет с лица земли врагов своих, а грешники будут прокляты во веки веков.
– Я хочу поговорить с Жозефиной, – терпеливо повторил Дэвид.
– Она уехала! – объявила миссис Цински. – Уехала навсегда!
Глава 18
Пыльный автобус, следовавший по маршруту Грейхаунд – Одесса – Эль-Пасо – Сан-Бернардино – Лос-Анджелес, подкатил к автобусной станции Голливуда ровно в семь утра. Где-то на протяжении двухдневного утомительного путешествия Жозефина Цински превратилась в Джилл Касл. Внешне она выглядела точно так же: перемены произошли только в ее душе. Что-то ушло навсегда. Умер смех…
Услышав о предстоящей свадьбе, Жозефина в ту же секунду осознала: необходимо исчезнуть, скрыться. Она беспорядочно побросала вещи в чемодан, не зная, куда поедет и что будет там делать. В голове билась только одна мысль: нужно бежать, бежать из этого места как можно скорее.
Только выходя из спальни, девушка заметила фотографии кинозвезд на стенах и неожиданно поняла, где найдет пристанище. Два часа спустя она уже сидела в автобусе, который отправлялся в Голливуд. Одесса и все, с ней связанное, постепенно тускнело в памяти, исчезало все быстрее, по мере того как автобус мчал девушку к новой судьбе. Может, лучше бы посоветоваться с доктором? Но теперь ей было все равно. Боль – это часть прошлого, и Жозефина была уверена, что все пройдет. Отныне жизнь станет необыкновенной и счастливой. Жозефина Цински умерла.
Да здравствует Джилл Касл!
Книга вторая
Глава 19
Тоби Темпл стал суперзвездой благодаря трем, казалось бы, нелепым, не связанным между собой явлениям – иску об установлении отцовства, воспалившемуся аппендиксу и президенту Соединенных Штатов.
Вашингтонский пресс-клуб давал ежегодный обед, на который в качестве почетного гостя был приглашен президент. Столь престижный банкет всегда посещали такие видные персоны, как вице-президент, сенаторы, члены кабинета министров, председатель Верховного суда и всякий, кто мог купить, достать или украсть билет. Поскольку эта торжественная церемония освещалась прессой всего мира, за право выполнять обязанности конферансье сражались лучшие актеры Америки.
В этом году приз достался одному из самых известных в Штатах комиков. Однако ровно через неделю после назначения он был назван ответчиком в иске по установлению отцовства, причем истицей оказалась пятнадцатилетняя девочка. По совету своего адвоката актер немедленно покинул страну на неопределенный срок. Организационный комитет обратился ко второму кандидату, популярной звезде кино и телефильмов. Он приехал в Вашингтон накануне обеда, но на следующий день, незадолго до начала банкета, позвонил его агент и объявил, что актера срочно отвезли в больницу с прободением аппендикса. До обеда оставалось всего шесть часов, и члены комитета лихорадочно бросились на поиски, пытаясь найти замену ведущему. Все прославленные актеры были заняты на съемках или находились слишком далеко от Вашингтона и не могли успеть к назначенному времени. Постепенно отпали все возможные кандидатуры, и наконец в списке осталось только имя Тоби Темпла. Один из членов комитета покачал головой:
– Темпл выступает в ночных клубах. Уж слишком необуздан. Нельзя позволить, чтобы он допускал вольности в присутствии президента!
– Да нет, все будет в порядке, если мы попросим его попридержать язык и отредактировать материалы, – возразил кто-то из членов оргкомитета.
Председатель поднялся и кивнул:
– Вот что я скажу вам, парни: лучшее в нем – это то, что он сейчас в Нью-Йорке и уже через час может оказаться здесь. Ведь чертов обед назначен на сегодня!
Так был избран Тоби Темпл.
Оглядев заполненный людьми банкетный зал, он подумал, что, если сейчас кто-нибудь взорвет здесь бомбу, федеральное правительство Соединенных Штатов останется без своего лидера.
Президент сидел на возвышении в центре главного стола. За его спиной стояли с полдюжины представителей секретной службы. В суматохе подготовки к обеду никто не позаботился представить Тоби президенту, но ему было все равно: комик был уверен, что президент надолго его запомнит. Он вспомнил встречу с Дауни, председателем организационного комитета. Дауни сказал:
– Нам по душе ваш юмор, Тоби. Вы очень забавны, когда смеетесь над людьми. Однако… – Он остановился, прочистил горло. – Э-э… сегодня здесь собрались весьма чувствительные господа. Конечно, они не примут ваши невинные остроты на свой счет и не обидятся, но поймите: все, о чем пойдет речь в этой комнате, немедленно будет подхвачено репортерами всего мира. Естественно, никому из нас не хочется ни единым словом оскорбить президента или членов конгресса. Короче говоря, можете развлекать присутствующих, но не дай Бог, если кто-то обозлится!
– Доверьтесь мне, – улыбнулся Тоби.
Официанты уносили последние тарелки. Дауни подошел к микрофону:
– Господин президент, почетные гости! Я с радостью представляю нашего конферансье, одного из самых остроумных молодых комических актеров. Мистер Тоби Темпл!
Послышались вежливые хлопки; Тоби поднялся и направился к микрофону. Он оглядел публику и повернулся в сторону президента Соединенных Штатов Америки.
Президент был простым, грубоватым по натуре человеком и не верил в то, что называл «дипломатией цилиндров».
«Сердечное отношение друг к другу, – заявил он как-то в своем обращении к народу, – вот что нам нужно. Пора перестать во всем полагаться на компьютеры и снова начать доверять собственным инстинктам. Когда я веду переговоры с министрами иностранных дел других государств, я знаю, что привык полагаться на то, что делается у меня в данный момент не в голове, а в заднице».
Эта фраза облетела всю страну. И теперь Тоби впервые оказался почти рядом с президентом Соединенных Штатов и объявил прерывающимся от гордости голосом:
– Господин президент, не могу передать, какое волнение я испытываю, оказавшись на одном уровне с человеком, сумевшим прикрутить весь мир к собственной заднице!
Последовало ошеломленное молчание, но тут президент расплылся в улыбке, фыркнул, и публика мгновенно разразилась хохотом и аплодисментами. С этой минуты Тоби мог делать что хотел: наброситься на сенаторов, Верховный суд, прессу, – ему все прощалось. Зрители вопили и подвывали, потому что были уверены: Тоби совсем не намеревается их обидеть, просто неразумно и смешно считать оскорблением слова человека с таким наивным мальчишеским лицом и безгрешными синими глазами.
На обеде присутствовали министры иностранных государств. Тоби обращался к ним, имитируя их язык и произношение так искусно, что те согласно кивали. Этот ненормальный полиглот рассыпался скороговоркой, восхвалял их, обличал, осуждал, и смысл этой дикой тарабарщины был так ясен, что каждый из присутствующих понимал сказанное Тоби.
Он был вознагражден овацией. Зрители поднялись с мест, приветствуя актера. Сам президент встал и подошел к Тоби.
– Блестяще, просто блестяще! В понедельник вечером мы даем скромный ужин в Белом доме, и я был бы рад…
На следующий день все газеты расписали триумф Тоби Темпла. Его остроты передавались из уст в уста. Его пригласили в Белый дом. Там комик произвел еще большую сенсацию. Посыпались предложения от самых престижных театров и клубов. Тоби выступал перед английской королевой, на благотворительных балах, в лондонском театре «Палладиум», заседал в Национальном комитете искусств, играл с президентом в гольф и постоянно обедал в Белом доме. Он встречался с законодателями, губернаторами и главами самых больших корпораций, оскорблял и смеялся над всеми, но чем яростнее Тоби нападал на них, тем быстрее росла их любовь. Эти люди обожали, когда на их гостей обрушивался поток едкого остроумия. Дружба с Тоби стала чем-то вроде символа престижности среди избранных.