Опять он за свое. Значит, так и не поверил мне. И сдался же ему этот клад! А может, и правда, рассказать принцу о скипетре, хранившемся в склепе монаха? Поразмыслив, все же произнесла решительное «нет». Принц хитер, и он может обмануть. Пока я храню молчание, живу. И хотелось бы дожить сегодня до своего побега из дворца.
— Жаль. Но тогда готовься, Рейчел. Через три дня сыграем свадьбу. Ты станешь старшей женой, — равнодушно проговорил Дамир. — Сурайю сделаю младшей. Она ведь тоже провидица. Жаль у вас обеих скверные характеры.
Услышав про Сурайю, я вскочила на ноги:
— Оставьте девочку в покое, она вам не игрушка! Как же вы легко распоряжаетесь судьбами. Чужое желание для вас — ничто! А ведь когда-то и вы умели сострадать.
— Я что-то не припомню подобного. — Принц пожал плечами и потянулся к блюду с фруктами.
Но его пальцы, коснувшись ярко-рыжих плодов, застыли, когда я произнесла следующую фразу:
— Вы так искренне оплакивали потерю жены. Значит, у вас есть сердце! Тот, кто познал горе, способен сопереживать. Так почему же сейчас вы так жестоки? У меня есть возлюбленный, и только с ним хочу связать свою судьбу!
Я даже не заметила, как принц подскочил ко мне. Настоящий воин-тень — быстрый, как стрела, и смертоносный, словно змея.
Он сжал мое горло, его взгляд был безумен, голос срывался:
— Кто? Кто посмел рассказать тебе об этом?
— Никто, — сдавленно прохрипела я. — Я увидела.
— Увидела? — Дамир замер. А затем разжал пальцы, вспомнив, что я провидица. — Твой дар силен, раз ты разглядела сокрытое в самом потаенном уголке моей души. Прости меня.
Я обессилено упала на подушки, а принц сел рядом, опустив голову. Сейчас передо мной был не государственный муж, а мужчина, сломленный горем и позволивший себе слабость в присутствии чужачки. Очевидно, что его душевная рана до конца не затянулась, хоть прошло много лет.
— Как ты прошла защиту наших амулетов? — поинтересовался Дамир.
— Каких амулетов? — удивилась я.
Принц всматривался в мое лицо, пытаясь понять, говорю ли я правду. А затем взмахнул рукой:
— Уходи!
— Отпустите меня. Прошу! — Я сделала еще одну попытку воззвать к чувствам собеседника.
— Нет! — резко ответил он. — Готовься к свадьбе, чужестранка. Пожалуй, я не дам тебе много времени: обряд состоится завтра.
Я судорожно вздохнула, услышав неприятное известие, и торопливо направилась к двери. Там меня ожидали стражи.
Толком не помнила, как добралась до своей комнаты. Но сразу бросилась на кровать и разрыдалась. Латифа не стала приставать с расспросами, видимо, догадавшись, что разговор с принцем прошел непросто. А я все плакала, кляня бездушного правителя. Если раньше у меня были сомнения, брать ли с собой Сурайю, то теперь я была уверена, что девочке здесь не место.
В ворохе роскошной одежды мне удалось найти скромную черную тунику и такие же шаровары, а еще темную шаль. В подобной одежде ходили служанки. Вот и чудесно: никто не узнает во мне беглянку из гарема. Вытащила из шкатулки подарки Дамира, что передала мне Латифа: колье, браслеты, кольца и серьги. Все это богатство взяла с собой вместе с запасной одеждой и лепешками. Денег у меня не было, а драгоценности можно продать. Спрятав пожитки под кровать, я присела на топчан. И очень вовремя: в комнату зашла Латифа и предложила прогуляться. Почему бы не посетить напоследок сад с экзотическими растениями? После прогулки мы осмотрели женскую часть дворца, затем я полистала книги, которые принесла наставница. Даже вышивала со служанками, чтобы скоротать время, которое тянулось бесконечно долго. А как только на небе показались звезды, а свет от белого шара луны посеребрил листья в саду, сославшись на усталость, я выгнала прислужниц и сделала вид, что легла спать. Чуть позже переоделась в подходящий для побега наряд и принялась ждать Сурайю.
Наконец-то услышала шорох возле изголовья.
— Рейчел, ты готова?
— Конечно! — Я подскочила с постели и забрала пожитки.
— Идем! — Сурайя протянула мне руку и повела за собой по узкому проходу.
Туда, где нас ждали пыльные улицы старого города, пески пустыни и горячий ветер свободы.
Пройдя по подземному лазу без приключений, мы очутились на дне старого колодца. Воды здесь давно не было, а наверх вела железная узкая лестница.
— Я пойду первой. Если почувствую опасность, крикну тебе. Тогда возвращайся тем же путем. — И Сурайя поднялась по ступенькам.
Не успела возразить, что ни при каких обстоятельствах не брошу подругу одну, и поторопилась за ней. Над головой светила яркая луна, а вскоре показались и крыши домов.
Выбравшись из колодца, мы оказались на пустынной улице в окружении ветхих низеньких лачуг: камни в кладке кое-где выпали, двери покосились, окна зияли чернотой.
Сурайя вручила мне нож, который я сжала в руке.
— Неизвестно, с кем нам предстоит встретиться, пока мы добираемся темными проулками до старых ворот, — пояснила она.
— Далеко идти? — поинтересовалась я, когда девушка потянула меня за собой в один из переулков.
— Нет.
Уже вскоре подруга вывела меня на маленькую площадь, посредине которой возвышался молитвенник.
Узкие колонны венчал закругленный навес, в центре стояла железная чаша с огнем. Символ ока на чаше говорил о том, что здесь поклоняются покровителю провидцев. Возле чаши лежали дары богу Ди: лепешки и кувшины с водой. На одной из ступеней строения сидел старик. В руках он держал деревянный инструмент, похожий по форме на грушу. Тонкие пальцы касались струн, извлекая удивительные, тревожащие сердце, звуки.
Заметив мой интерес, Сурайя шепнула:
— Это удд, никто не играет на нем лучше уличных музыкантов.
Я остановилась, заслушавшись. Неожиданно огонь в чаше взметнулся ввысь. Музыкант с удивлением поднял на меня взгляд, я же поняла, что так бог провидцев приветствует хранительницу ока. Мысленно попросила о помощи в пути и поблагодарила за дар, который с каждым днем становился сильнее. Возле старика лежала перевернутая чалма, в нее я бросила одно из колец, подарок Дамира. Судя по округлившимся глазам музыканта, я дорого оценила его мастерство.
— Нам некогда. Надо торопиться. — Сурайя подтолкнула меня в сторону переулка, и я безропотно последовала за ней.
В этот поздний час жители старого города еще не спали, женщин на улицах было мало. В основном на ступенях своих домов сидели мужчины. Через тонкую длинную трубку они вдыхали странную дымящуюся смесь из стеклянных высоких кувшинов. Где-то на задворках слышались детские смех и плач, женские голоса и все те же звуки удда — такие же печальные, как вздохи по несбывшимся мечтам. На нас с Сурайей косились мужчины, но тут же отводили взгляды. Мы были похожи на уставших прислужниц, возвращавшихся домой после долгого дня. Наряды надежно укрывали нас, не выдавая ни возраста, ни внешности.
Мы свернули в очередной узкий проулок. Одинокий факел освещал несколько жилищ, но лишь в одном из них горели окна. Моя спутница подошла к темной двери. Проведя рукой возле порога, она достала ключ, открыла замок и юркнула внутрь. При свете луны, что стыдливо пробиралась сквозь деревянные резные ставни, едва можно было рассмотреть комнату. Но Сурайя на ощупь нашла лампу и кресало, разложила трут и умело провела кремнем, высекая искры. Уже через минуту мягкий свет лампы затопил помещение, а я обнаружила скудную обстановку: узкую кровать у стены, два деревянных сундука, небольшой стол с грубо сколоченными стульями и печь.
— Чье это жилище? — поинтересовалась я.
— Дом моей няни, — пояснила Сурайя.
Порывшись в сундуке, она извлекла длинный то ли плащ, то ли халат бурого цвета и такую же накидку на голову.
— И где сейчас твоя няня?
— Она в монастыре служительниц богу Ди. Отшельницы живут в горах, — объяснила девушка. — Няня все надеялась, что мне удастся сбежать из дворца и прийти к ней. Даже оставила одежду монахини, чтобы легче было добраться до монастыря, не вызывая ненужных вопросов. Служительницы богу-провидцу у асумов неприкосновенны.
Сурайя уже примеряла на себя одежду монахини, а я поняла, что девушка и раньше думала о побеге. И готовилась.
— Ты решила уйти в монастырь? — уточнила я.
— Зачем? Дардания для меня предпочтительнее, да и деньги кое-какие есть. Я забрала украшения, что мне дарили Амин и Дамир. Надеюсь, на первое время хватит, — предположила Сурайя. — А в наряде монахини легче добраться до границы. Так возникнет меньше вопросов.
Я кивнула, соглашаясь с доводами подруги. Она же, закончив с одеждой, погасила лампу и напоследок обвела взглядом вмиг потемневший дом, бормоча благодарности богам и своей няне.
Мы покинули убежище, отправляясь к воротам, где нас уже поджидал Мехмед. Наш путь вновь пролегал по старым улицам города, а когда мы вышли на широкую, мощеную крупным булыжником дорогу и мимо проехали две повозки, я поняла, что ворота близко. Сурайя подтолкнула меня в очередной проулок, а затем повела по ступеням наверх. Мы вышли на крышу узкой башни, с нее открывался прекрасный обзор. Вдалеке виднелись золотистые купола и белые стены дворца, а внизу находились полуразрушенные городские ворота. Факелы освещали трещины в стене и выбоины в кладке. Два стража осматривали въезжающие и выезжающие повозки и брали мзду.
— Раньше на этом месте находилась смотровая башня, и глашатаи объявляли о прибытии короля. Но потом построили новые ворота, они ближе к дворцу, и дорога там лучше, — разъяснила Сурайя. — Есть еще один въезд для караванов торговцев. А этим выездом пользуются бедняки, каждый раз платя стражам скромную мзду.
Рядом с воротами я заметила одинокую повозку, запряженную крепкой лошадкой. На козлах сидел широкоплечий мужчина в неприметной одежде, голову закрывал шемах — местный мужской головной убор, напоминающий платок. Нижняя часть лица была прикрыта: так делают путники, проводящие много дней в пустыне, защищаясь от ветра и песка. Возничий издалека напомнил мне Лукаса, и мое сердце болезненно сжалось.