– О, у нас уже есть ваша книга… про Наполеона, верно? Мы ждем новую. Когда она выйдет?
Лицо Джека на миг сделалось каменным.
– Вопрос на миллион долларов. Я только что вернулся из Нью-Йорка с тем же вопросом. К сожалению, у меня до сих пор нет ответа, но я обещаю, что, как только она выйдет, я отправлю вам экземпляр.
Олстон просияла:
– Спасибо, мистер Тренхольм. Я не могу дождаться, чтобы сказать это моей маме.
Джек между тем переключил внимание на дочь:
– С нетерпением жду сегодняшнего дня. Обещаю, будет весело.
Он посмотрел на бледные руки Нолы, торчащие из-под белой футболки с оторванными рукавами.
– У тебя есть солнцезащитный крем? На воде будет жарко, и там можно обгореть гораздо быстрее.
Нола посмотрела на потолок, словно прося у Всевышнего совета.
– Слишком поздно пытаться играть в заботливого папочку, тебе не кажется?
Прежде чем Джек нашелся с ответом, я подошла к сумке, которую заранее приготовила и оставила на стуле в холле.
– Тут есть солнцезащитный крем и несколько бутербродов, так что не волнуйтесь. Я уверена, что Нола знает, что ей нужно защитить кожу. Я также положила два козырька для гольфа, которые дала мне Нэнси, чтобы не обгорели носы.
Нола в ужасе уставилась на меня:
– Надеюсь не те, с «боевыми петухами»? Такое я ни за что не надену.
Я выразительно посмотрела на ее футболку с изображением рокерской «козы», оттопыренных мизинца и указательного пальца, как бы намекая, что она не имеет ничего против разного рода эмблем на одежде.
Лицо Джека приняло обиженное выражение.
– Боевые петухи Университета Южной Каролины – это местная гордость. Согласен, я бы не рискнул поехать в Нью-Йорк или Лос-Анджелес с ними на голове, но здесь это часть местной традиции. Даже у твоей мамы была футболка или две.
Нола насупила брови:
– Ага, и чем это для нее кончилось?
С этими словами шагнула мимо нас и вышла за дверь.
Джек долго смотрел ей вслед. Я же подумала, что он просто ждет, когда в его глазах потухнет обида, потому что, когда он повернулся ко мне, та все еще там была.
– Мы подождем на крыльце, пока ты переоденешься.
– Вообще-то, я готова.
– В таком виде?
Я посмотрела на себя:
– А что не так с моим видом?
Я знала: его так и подмывает съязвить, что, дескать, мои шорты недостаточно короткие, но, к счастью, в пределах слышимости были две несовершеннолетние.
– На тебе жемчуг, – сказал он вместо этого.
– На ней тоже, – парировала я, указав на Олстон.
Та кивнула:
– Мама говорит, что до пяти часов дама не носит бриллианты, если это не обручальное кольцо. А сейчас еще утро. К тому же женский пот полирует жемчуг, так что для него это даже полезно.
Мы обе посмотрели на Джека, как будто этого объяснения было достаточно.
Похоже, Джек понял: с такой железной логикой не поспоришь. Я взяла сумку и перекинула ремень через плечо.
– Я захватила несколько пар педикюрных шлепанцев, на тот случай, если кому-нибудь понадобится непромокаемая обувь или кто-то промочит кроссовки.
К моему облегчению, в глазах Джека вновь вспыхнул лукавый огонек:
– Ты прямо как заботливая мать семейства. Мне даже немного страшно.
– Просто я люблю всегда быть во всеоружии. Хотелось бы, чтобы таких людей, как я, было больше.
– Не дай бог, – пробормотал Джек и, взяв у меня сумку, открыл для нас с Олстон дверь.
Густо намазав лицо и руки солнцезащитным кремом, мы стояли на причале в Шем-Крик позади проката байдарок. Олстон сумела убедить Нолу, что той это просто необходимо, я сделала то же самое с Джеком. Я указала ему, что он должен служить хорошим примером для Нолы, и этих моих слов хватило, чтобы его убедить. Похоже, в семействе Тренхольм яблоко упало не слишком далеко от генеалогического древа.
Наш инструктор по имени Лью начал раздавать стоящим на причале ярко-оранжевые спасательные жилеты, на глазок угадывая размер. Здесь собралось несколько групп, и все ждали, когда им выдадут экипировку. Меня угораздило оказаться в самом хвосте очереди. Когда подошла моя очередь, Лью задумался:
– У меня кончились взрослые жилеты, но я думаю, что этот детский вам подойдет.
Услышав позади себя смешок, я повернулась и увидела, как Нола и Джек переглянулись. Олстон хватило совести отвести глаза, как будто она не слышала этой унизительной для меня фразы. Взяв у Лью этот чертов жилет, я надела его и попыталась вспомнить, что тот говорил нам о том, как правильно застегнуть все ремни.
– Тебе помочь?
Хотя глаза Джека были частично скрыты солнцезащитными очками, я точно знала, что в них пляшет смех.
– Нет. Спасибо. Пусть он лучше свалится с меня и я утону.
– Как скажешь. – Он отошел к Олстон и Ноле. Те довольно ловко справились сами. Джеку осталось лишь проверить прочность застежек. Когда он вернулся ко мне, я уже сумела соединить все ремни спереди в один огромный узел.
– Все еще отказываешься от моей помощи?
Я оглянулась и показала глазами на Лью, но тот был занят с парой молодоженов, которые умудрились – намеренно или нет – скрепить свои спасательные жилеты вместе.
– Ладно, – милостиво разрешила я, в последний раз тщетно пытаясь затянуть узел. – Но если он с меня свалится, я подам на тебя в суд за покушение на убийство.
Тихо, поскольку я единственная могла его слышать, он ответил:
– Лично я предпочел бы, чтобы с тебя свалилось кое-что другое, Мелли. А теперь подойди поближе, и я тебе помогу. Клянусь тебе, я не кусаюсь.
Пока он возился с ремешками на моем жилете, мы стояли лицом друг к другу, практически нос к носу. Я чувствовала на моем лице его дыхание и жар его тела и на какой-то ужасный миг испугалась, что вот-вот упаду в обморок. Как только он закончил, я отступила, а про себя подумала: не наступает ли у меня климакс? Иначе чем объяснить волну обдавшего меня жара?
– Спасибо, – быстро сказала я и зашагала к очереди, туда, где выдавали весла. Там я встала рядом с Олстон и сказала ей: – Поскольку в каждой лодке по два гребца, то мы с тобой будем парой.
– Ни за что, – возразила Нола. – С Олстон поплыву я. А ты с моим отцом.
Я покосилась на Джека, чтобы посмотреть, обиделся ли он. Но нет, его лицо осталось невозмутимым. Из чего я сделала вывод, что служба в армии неплохо подготовила его к отражению нападений со стороны дочери-подростка.
– Хорошо, – сказал он с улыбкой. – Тебе же хуже. Общеизвестный факт, что, как только я оказываюсь в воде, ко мне тотчас подплывают дельфины. Видимо, они любят меня.
– В самом деле? – спросила Олстон, готовясь сесть в байдарку.
Нола свысока посмотрела на подругу:
– Если бы! Мама говорила мне, что мужчины готовы выдумать что угодно, лишь бы произвести впечатление. – Она взяла руку, предложенную инструктором, и устроилась в задней части лодки.
Олстон посмотрела на Джека, но тот лишь пожал плечами. Олстон села на переднее сиденье и крепко сжала весло.
Джек взял меня за руку и подвел к следующей лодке.
– Садись спереди. Но только осторожнее. Не хотелось бы, чтобы ты свалилась в воду, потому что я не умею плавать.
Я с тревогой оглянулась на него. По лицу этого поганца расползалась широкая улыбка. Сейчас я ее сотру, решила я.
– Я надеюсь, что мое весло случайно не выскользнет из воды и не смахнет тебя за борт, – сказала я. – Ведь я не увижу, как твое тело уносит течением.
В нашей небольшой группе было только четыре каяка, один с инструктором, а последний с молодоженами, которые, похоже, не обращали внимания ни на кого, кроме друг друга. Мы погребли в Чарльстонскую гавань, над которой словно мираж высился форт Самтер.
– Что это? – спросила Нола, указывая на этот памятник Гражданской войны.
– Это форт Самтер, – ответил Джек, – где были произведены первые залпы в ответ за агрессию северян.
– Что-что?
Когда Джек объяснил свои слова, Олстон попыталась скрыть улыбку.
– Это то, что остальной мир именует Гражданской войной. В приличном чарльстонском обществе это также часто называют последней неприятностью.
Нола нахмурилась, и Олстон поспешила Джеку на выручку:
– Он шутит, Нола. Мы не говорим так уже, по крайней мере, пятнадцать лет.
Нола закатила глаза и крепко сжала весло. Поначалу грести у девочек получалось плохо. Ни та, ни другая не знала, сколько сил нужно вложить в каждый взмах весла или в каком направлении поворачивать лодку. Они пару раз врезались в наш каяк, не знаю, намеренно или нет. И еще по одному разу в молодоженов и инструктора. Но всякий раз Джек давал им советы, причем так спокойно и тактично, что я даже не нашла, к чему придраться. Пару раз недовольно фыркнув, Нола, однако, начала к ним прислушиваться, и вскоре девочки сами управляли своим каяком, причем довольно успешно.
Глядя на них, я не могла не заметить, как легко мы с Джеком управляли нашим собственным. Мы плавно скользили по воде, инстинктивно зная, когда и с какой силой грести, когда повернуть вправо или влево, когда ускориться или замедлиться. Я очень надеялась, что Джек этого не заметит.
– У нас великолепный ритм, Мелли. Мы как будто всю жизнь только этим и занимались.
– Хм, – буркнула я, переключая интерес на Лью. Мы приближались к гнездовьям. Здесь сотни птиц, включая голубых цапель и бурых пеликанов, закрыли собой почти все небо. Завидев наше приближение, они то сбивались в стаи, то, пронзительно крича, разлетались в разные стороны. От запаха птичьего помета меня чуть не вырвало. Я хотела сказать птицам, что им не нужно кричать, что одна только вонь удержит меня – да и большинство других здравомыслящих людей – на расстоянии.
Между тем Джек продолжил вполголоса, чтобы нас не услышали другие байдарочники:
– Наши тела как будто телепатически общаются, помогая нам двигаться в нужном направлении при минимальных энергозатратах. Мы как две ложки в ящике буфета.
– Скорее как два отрицательных конца на разных магнитах, – пробормотала я, погружая весло в воду и слегка табаня, чтобы замедлить ход, после чего обернулась на Джека: – Ты говоришь такие вещи Ребекке?