– Откуда ты знаешь? – Он резко свернул с Брод-стрит на Митинг-стрит, едва не сбив при этом крупного мужчину, вставшего посреди дороги, чтобы сфотографировать церковь Св. Михаила. Джек резко вырулил, объезжая его, но мужчина этого даже не заметил и, как ни в чем не бывало, остался стоять, направив объектив на самый узнаваемый шпиль Священного города.
– Думаю, Нола воспринимает это не только как возможность серьезно отнестись к своему таланту, но и доказать, что ее мать не права, показать Бонни, чего та лишила себя.
– Ты так считаешь? Это звучит как-то… неправильно. В конце концов, они мать и дочь.
– Уж поверь мне. Тебе никогда не понять отношений между матерью и дочерью, так что даже не пытайся. По сравнению с этим поиск лекарства от рака – сущий пустяк.
– Кому как не тебе это знать.
– Абсолютно верно. – Я указала на универсал «Вольво» с наклейкой колледжа Портер-Год на стекле, отъезжавший от бордюра на Восточной Батарее. Джек тотчас же, с первой попытки, аккуратно въехал на освободившееся место. Впрочем, иначе и быть не могло.
– Ты случайно не знаешь размер обуви Нолы? – спросил он.
– Шесть с половиной. Почему ты спрашиваешь?
– Просто готовлюсь к той части спектакля, где мы скажем Ноле, что в Эшли-Холл ей придется носить форму. В те дни, когда ученицы должны носить школьный блейзер, им разрешено надевать черные или фиолетовые туфли с закрытым мысом. Я думал, что пара фиолетовых «Конверсов» может сработать.
Я сомневалась, что администрация школы это одобрит, а вот Нола наверняка оценит этот жест, как и я, судя по тому, как кровь в моей голове превратилась в кисель. Я потянулась к заднему сиденью и взяла пакеты. Джек обошел машину, чтобы открыть мне дверь.
– Ты уже изучил требования к форме? Нола ведь еще даже не сдала вступительный экзамен!
Джек запер дверь и улыбнулся.
– Я уже купил все, что ей нужно, кроме легинсов, потому что они не продаются в магазине школьной формы и я не совсем уверен, какие нужны.
У меня вновь закружилась голова.
– Ты уверен, что ее примут?
– Я видел ее табель из школы в Лос-Анджелесе, а также результаты единых экзаменов. С их стороны было бы верхом глупости не принять ее, при всех ее странностях. – Он остановился и посмотрел на меня: – Если помнить о том, через что она прошла и какой удивительно независимой и сильной, несмотря ни на что, осталась, плюс ее музыкальный талант и ее… скажем так, ее своеобразие, так что она точняк туда поступит.
Я кивнула, но ничего не сказала. Не потому, что я была не согласна с ним – еще как согласна! – а потому, что боялась совершить какую-нибудь глупость, например поцеловать его.
Как только мы подошли к фонтану в виде ананаса в центре парка Уайт-Пойнт, группа туристов, сидевших на соседней кованой скамейке, выслушав своего гида, встала и двинулась дальше, оставив это место в нашем полном распоряжении. Когда я бывала с Джеком, такие вещи происходили всегда. Я взглянула на водную гладь гавани. Интересно, увижу ли я дельфинов? Увы, я была вознаграждена лишь открыточным видом парусника.
Мы достали из пакетов наш ланч: сэндвич с индюшатиной для меня и вегетарианский – для Джека.
– Et tu, Brute? И ты Брут? – спросила я, укоризненно на него глядя.
Джек пожал плечами:
– Я не вижу себя веганом, но я люблю овощи, вот я и подумал, почему бы нет? – Он посмотрел на мой сэндвич. – Но если тебе покажется, что для тебя здесь слишком много мяса, я с радостью заберу часть себе.
Я фыркнула, давая понять, что у него столько же шансов оттяпать мой ланч, как если бы Нола не могла дождаться, когда наденет школьную форму. Я посмотрела на дно пакета и пыталась подавить свое разочарование.
– Не волнуйся, они в другом.
Я заглянула во второй пакет и, к своей великой радости, увидела в нем пару пирожных. Джек не ел сладкого, поэтому я знала, что оба для меня. Мы были почти как старая супружеская пара, с той единственной разницей, что у нас не было никаких свиданий и мы не спали в одной комнате. При этой мысли я покраснела и поспешила отвернуться к гавани.
На Батарее было полно туристов и местных жителей. Народ высыпал на улицу, наслаждаясь последними приятными деньками перед тем, как город, словно мокрое одеяло, окутает невыносимая влажная жара. Я снова буду вынуждена зачесывать волосы вверх, в тщетной попытке подавить их поползновения превратиться в некое подобие мочалки.
На траве расположились любители пикников. Другие позировали перед фотообъективами, сидя верхом на старинных пушках, грозно глядящих на гавань и форт Самтер. Если когда-то пираты и янки были врагами, которым следовало дать отпор, то теперь Батарея была довольно безобидной, если не считать огромного количества туристов, искалеченных падениями с пушек и пирамид, сложенных из ядер.
– Я узнал кое-что о Джимми Гордоне.
Впившись зубами в сэндвич, я снова переключила внимание на Джека. Как назло, длинная лента квашеной капусты упорно отказывалась полностью залезть мне в рот. Поскольку только Джек, причем не раз, видел меня в теплой фланелевой пижаме, я не стала стесняться и подтолкнула ее в рот пальцем. Он посмотрел на меня с веселой усмешкой.
– Судя по всему, он славный парень. Либо он все еще новичок в музыкальном бизнесе и слава не испортила его, либо он на самом деле человек порядочный. Но я не смог обнаружить никакой связи между ним и Бонни. Но Нола утверждает, что как-то раз встречалась с ним, верно?
Я кивнула и сделала через соломинку долгий глоток сладкого чая.
– Да, и она обозвала его гаденышем, но это все. Я попытаюсь спросить снова. Кстати, сегодня утром я слышала, как она говорила о нем по телефону – назвала его фейком, если я правильно помню.
– С кем она разговаривала?
– С неким парнем по имени Рик – сказала, что это якобы бывший парень ее матери, который нашел ее в Фейсбуке и решил узнать, как у нее дела.
Джек положил свой недоеденный сэндвич в пакет.
– С каких это пор у нее есть аккаунт в Фейсбуке? Надеюсь, ты в курсе, сколько извращенцев рыщут по всему интернету в поисках таких, как Нола?
Я подняла руку:
– Технически, ты сказал ей, что ты против, чтобы у нее на телефоне было приложение Фейсбук, и его нет. Но она одолжила ноутбук Олстон и создала свою страничку. Тем не менее ты должен сесть с ней и разработать правила поведения в социальных сетях, хотя, как мне кажется, она и сама все прекрасно понимает. Этот Рик нашел ее и отправил ей свой номер телефона, чтобы она позвонила ему, поскольку она его знает. Нола заверила меня, что никогда бы не стала звонить, не зная, кто он такой.
Джек покачал головой:
– Какая разница. В тринадцать лет слишком рано заводить страницу в Фейсбуке, будь то через приложение для айфона или с компьютера.
Я постаралась скрыть улыбку. Интересно, откуда в нем вдруг взялось это родительское беспокойство? И вообще, сколько родителей, когда он сам был подростком, дрожали от страха при мысли, что за их дочерью приударял кто-то вроде Джека Тренхольма?
– Конечно, она знает о мире гораздо больше, чем большинство детей ее возраста и старше, но тем не менее ты прав.
Джек снова взял свой сэндвич.
– Она назвала фамилию? Рик… это имя кажется мне знакомым… я вполне мог наткнуться на него, когда собирал информацию о Бонни.
– Да. Рик Чейз. Хочешь, чтобы я расспросила ее о нем?
– Нет. Не хочу, чтобы Нола подумала, что я сую нос в ее личную жизнь, особенно если он тот, за кого себя выдает. Я просто хочу убедиться.
Я снова кивнула и переключила внимание на двух парней в футболках колледжа Чарльстона, бросавших друг другу желтую летающую тарелочку фрисби.
– Тебе что-нибудь говорят слова «глаза моей дочери»?
– Нет. А должны?
Я пожала плечами и полезла в пакет за первым пирожным.
– Я в некотором роде говорила с Бонни, пока была с Софи в салоне для новобрачных. Это долгая история, и слова эти произнесла не она, но, если коротко, она велела мне искать «глаза моей дочери». Ума не приложу, что она имела в виду.
Джек долго и задумчиво жевал, машинально скатывая бумажную обертку в шарик.
– Понятия не имею. Ты спросила Нолу?
– Еще нет. Она все еще обижена на мать, и чтобы спросить у нее, я должна подгадать нужный момент. Высади меня возле пекарни Рут по дороге домой, и я принесу ей ее любимые пончики. Подлизаться к ней… это не повредит.
– Пончики? Для Нолы?
– Ага. Не спрашивай меня, откуда я знаю, но у меня есть свои способы.
Джек осклабился:
– Знаю.
Мои щеки зарделись, и чтобы скрыть это, я полезла в пакет за вторым пирожным.
– Нам нужно как можно больше узнать об этих Маниго. Я была права, у Джулии есть скрытые мотивы. Когда я спросила ее, чего она хочет, она ответила, что хочет поговорить с Уильямом, но за этим явно что-то кроется. Она утверждает, что фраза «останови ее» для нее ничего не значит, но она точно чего-то боится, предполагаю, Уильяма. – Я откусила пирожное. – И нам нужно больше узнать о ее женихе. По ее словами, его звали Джонатан. Думаешь, нам понадобится фамилия?
– «Нам»? Мне нравится, что, по-твоему, мы в этом деле одна команда. – Джек усмехнулся. – Что касается получения необходимой нам информации, то для Ивонны нет ничего невозможного.
Я сделала глоток напитка, поэтому мне не пришлось ничего говорить. Джек одарил меня своей коронной улыбкой, и я заставила себя выдержать его взгляд.
– Тебе следует носить чаще этот цвет, Мелли.
Я посмотрела на свою блузку от «Энн Фонтейн»:
– Белую?
– Нет. Розовую. Под цвет твоих щек.
Я сделала вид, будто все мое внимание поглощено пирожным.
– Это потому, что мне жарко, – объяснила я, немного помолчав. – Я сегодня много ходила.
– Ну-ну. – Он сунул очки в карман рубашки. – Итак, о чем ты хотела поговорить со мной… помимо Бонни и мисс Джулии?
Я холодно встретила его взгляд, стараясь не замечать его голубых глаз.
– Мы ведь друзья, верно?
Джек выгнул бровь.