Встав руки в боки – главным образом, чтобы закрыть от Шарлин мой завтрак, – я пронзила ее, как мне казалось, испепеляющим взглядом, означавшим «хотела бы услышать достойное объяснение», который я в последнее время совершенствовала с помощью Нолы и моей матери.
– Чем могу помочь, Шарлин?
– Ничем, мэм. Просто я делаю свою работу, – ответила она с тягучим южным акцентом. – Я изучала фэн-шуй для офиса, и, согласно ему, в каждом офисе должен быть водный объект или аквариум, так как это способствует успеху. Я не сумела найти настольный фонтанчик, поэтому поставила аквариум. Живые существа и вода дарят омоложение и спокойствие, и я подумала, что вам не помешает ни то, ни другое. От вас требуется лишь давать им щепотку корма два раза в день и пару раз в неделю очищать стенки аквариума. – Она просияла широкой улыбкой. – Он в вашем полном распоряжении.
– Это Софи подбросила вам эту идею?
– Доктор Уоллен? Нет, мэм, не она. Я додумалась сама. – Она снова просияла. – Хотя, когда она позвонила, я рассказала ей об этом, и она, похоже, пришла в восторг и сказала, что вам понравится.
– Не сомневаюсь. – Я посмотрела на рыбок. Интересно, должна ли я дать им имена, прежде чем выброшу их в ближайший фонтан. В нашем районе их было много. – Огромное спасибо, – сказала я, надеясь, что она распознала сарказм в моем голосе. – Есть еще что-нибудь?
Шарлин пыталась заглянуть мне за спину, но я продолжала поворачиваться, закрывая от нее пончики.
– Есть сообщение для вас. Пришло по голосовой почте вчера вечером. От Ребекки Эджертон.
Заметив розовый листок бумаги, торчавший из-под покрытого жирными пятнами пакета с пончиками, я еле сдержала стон. Мне удавалось избегать ее звонков на мой мобильный. Я до последнего тянула с ответным звонком, пытаясь как можно дальше отодвинуть неизбежное раздражение, которое всегда сопровождало мои разговоры с кузиной.
– Замечательно. Полагаю, она хочет, чтобы я перезвонила ей.
– Вообще-то, она сказала, что заедет к вам в восемь утра. По ее словам, у нее к вам срочный разговор.
Вот как? Мучимая любопытством, я вынула записку из-под пакета, в очередной раз загородив собой от Шарлин мой стол.
– Здесь только ее имя. – Я посмотрела на Шарлин в надежде услышать объяснение.
– Я знала, что уже буду здесь, когда вы придете, и смогу сообщить вам устно.
Я посмотрела на часы и с трудом подавила еще один стон. Чтобы проглотить мои пончики, у меня было ровно пять минут. Ребекка унаследовала не только склонность приходить ранее назначенного времени, но и ген сладкоежек, я же была не в настроении делиться.
Шарлин шагнула к моему столу, и я осторожно взяла ее за руку:
– Спасибо, Шарлин, но я бы хотела до ее прихода кое-что успеть сделать. Если бы вы могли отправить Ребекку обратно, когда она приедет сюда, и отвечать на адресованные мне звонки, я была бы вам крайне признательна.
Она явно собиралась заговорить о том, что мне следует переставить в моем кабинете мебель, чтобы открыть поток энергии, но я уже захлопнула дверь. Подбежав к столу, я схрумкала первый пончик и уже собралась откусить от второго, когда в мою дверь постучала, а потом и сунула внутрь голову Ребекка:
– Доброе утро, кузина!
Я залпом проглотила капучино, чтобы запить пончик, сунула второй в верхний ящик стола и встала.
– Привет, Ребекка. Какой приятный сюрприз!
Поцеловав меня в обе щеки, она села на один из стульев перед моим столом.
Она была… вся в розовом. Ее безупречная кожа была окрашена на высоких скулах в естественный розовый цвет, в тон ее ярко-розовой помаде и ногтям. Розовый жакет был перехвачен в талии широким ремнем из черной лакированной кожи, в ушах – крохотные розовые сережки. Смотреть на нее было сродни тому, как смотреть на огромный ворох сладкой ваты – в целом приятно, но если добавить еще немного розового, то станет противно до тошноты.
– Мне только что передали твое сообщение, – сказала я, пытаясь сразу перейти к делу, чтобы она не задерживалась слишком долго. Не то чтобы Ребекка была мне совсем неприятна, но не скажу, чтобы она нравилась. Мое двойственное отношение к кровной родственнице, пусть и далекой, могло быть вызвано тем, что поначалу она скрывала от меня, кто она такая и ее мотивы для знакомства со мной. По крайней мере, я старалась в это верить. Все-таки это не так обидно, как точить зуб на собственную кузину только потому, что она встречалась с Джеком. В конце концов, она познакомилась с ним задолго до меня, еще до его помолвки с покойной Эмили.
– Симпатичный аквариум, – сказала она, указывая на подарок Шарлин. Она села, скрестив ноги, и принялась покачивать верхней вверх и вниз.
– Спасибо, – сказала я, стараясь не дергать ногой и быть немногословной, чтобы поскорее закончить наш разговор. В конце концов, должна же я доесть мой второй пончик до начала совещания! Я подняла брови, давая понять, что жду, что она скажет дальше.
– Как дела у Нолы? – спросила она.
– У нее все отлично. Она больше не жалуется, когда ей нужно идти к Джулии Маниго на уроки музыки, и мы почти уверены, что осенью она пойдет в девятый класс в Эшли-Холл. Помимо этого, она стала виртуозом текстовых сообщений, и они с Олстон Равенель пристрастились к «Скажи «да» платью». Кстати, о платьях. Софи попросила Нолу стать младшей подружкой невесты на ее свадьбе. И Нола просто влюбилась в платье, которое Софи выбрала для нее.
– Не сомневаюсь, – сказала Ребекка.
То же самое сказала и я, когда Софи сообщила мне, вот только вряд ли я произнесла это тем же уничижительным тоном. Я действительно была рада, что они нашли общий язык. Лично я все еще пыталась набраться храбрости, чтобы признаться Софи в том, что я лучше пойду к алтарю, завернувшись в целлофан, чем надену тот ужас, который она придумала для меня.
– Не кажется ли тебе, – между тем продолжила Ребекка, – что Эшли-Холл слишком близко? На северо-востоке есть замечательные школы, учеба в которых лучше бы подходила… э-э-э… стилю Нолы.
Я тут же ощетинилась:
– Вообще-то, в этом изюминка Нолы. Да, она определенно другая, но она другая потому, что это ей идет, а не потому, что она пытается кого-то шокировать. Более того, она действительно хороший ребенок с великолепной головой на плечах. Конечно, она все еще подросток, но мы с ней еще не поубивали друг друга, поэтому я полагаю, что это хорошо. Да и Джек хочет, чтобы она была рядом. Ведь он и так пропустил первые тринадцать лет ее жизни. Не думаю, что он захочет пропустить еще хотя бы одну секунду. – Я не без легкого злорадства подалась вперед: – Сейчас они так хорошо ладят, что Джек, похоже, вот-вот попросит меня помочь ему найти квартиру побольше, чтобы Нола могла переехать к нему.
Ребекка нахмурилась, но, поймав на себе мой взгляд, поспешила разгладить лоб. Заметив, что морщины не исчезли полностью, я испытала момент неподдельного счастья. Ребекка на несколько лет моложе меня, но рядом с ней я всегда чувствовала себя намного старше своих лет.
– Итак, – сказала я, откашлявшись, – что у тебя за срочное дело?
Она покачала головой, как будто пыталась очистить ее от нежелательных мысленных картин.
– Да. Верно. – Она разгладила на коленях светлую льняную юбку. – Я хотела спросить, делился ли с тобой Джек своими замыслами по поводу следующей книги?
– Ты имеешь в виду его книгу о Луизе Вандерхорст и моем доме на Трэдд-стрит?
Ребекка энергично тряхнула головой:
– Нет. И хотя он в упор этого не видит, я думаю, эта книга никогда не увидит свет. Он наверняка сохранит аванс, но вряд ли его издатель планирует ее опубликовать.
Я сложила руки на столе, лишь бы не вцепиться Ребекке в горло.
– Почему ты так говоришь? Ты слышала что-то определенное о планах его издателя? С какой стати платить ему все эти деньги и петь дифирамбы его книге, а затем, что называется, взять и выдернуть ковер из-под ног… отказаться от всего этого проекта?
Ребекка слегка пожала плечами, стараясь при этом не встречаться со мной взглядом.
– Не знаю. Но давай посмотрим на это с практической точки зрения. Джек продолжает биться головой о стену, я же думаю, что пришло время двигаться дальше. Найти новый проект и с головой уйти в него, а не зацикливаться на возникшем препятствии.
– Когда издатель без объяснения причин отправляет твою книгу в долгий ящик – это больше, чем препятствие, Ребекка. Думаю, как человек пишущий, ты способна это понять.
– Конечно, – с терпеливой улыбкой согласилась она. – Я лишь пытаюсь сказать, что Джеку не следует топтаться на месте. Не лучше ли взяться за новую книгу? Продвинуться как можно дальше вперед, чтобы, оглянувшись назад, принять неудачу как новый личный опыт. Может, даже уйти от нынешнего издателя и продать книгу о Луизе кому-то еще. – Прижав ладони к краю моего стола, Ребекка громко прошептала: – Ты наверняка заметила, что в последнее время он… сам не свой.
В мои планы не входило вступать с Ребеккой в дискуссию о Джеке и его душевном состоянии. Откинувшись на спинку стула, я демонстративно взглянула на часы, чтобы она это заметила.
– Но какое отношение это имеет ко мне и почему ты говоришь, что это срочное дело?
Ее лицо стало серьезным.
– Потому что мы обе знаем, о чем должна быть его следующая книга.
Во мне шевельнулась тревога.
– Мы?
Ребекка кивнула:
– Подумай хорошенько, Мелани. Это ведь очевидно.
Когда же я никак не отреагировала, она сочла нужным мне подсказать:
– Затонувшая лодка, скелет на ее борту, старый портрет женщины с фамильным ожерельем…
Я хлопнула обеими ладонями по столешнице:
– Только не это. Это личная, очень интимная семейная история. Я не хочу, чтобы кто-то узнал о том, что в нашем роду была убийца.
– Это ведь был несчастный случай!
– Да, но кто поверит в это, зная, как моя прабабушка унаследовала все, что должно было достаться той несчастной женщине?
– Я могла бы помочь с пиаром. Объяснить, что, хотя твоя прабабушка на самом деле не была Приоло, твоя семья в конечном итоге породнилась с семьей