Раздался стук в дверь, и в комнату просунулась голова Софи:
– Мне можно войти?
Я улыбнулась:
– Заходи. Но если залежишься слишком долго, ты не успеешь и глазом моргнуть, как моя мать заставит тебя сделать причесон, накраситься и упаковать тушку в вызывающе откровенное платье.
Мать одарила меня колючим взглядом. Я же исподтишка попыталась рассмотреть фигуру Софи на предмет округлившегося животика. Сны Ребекки о младенце разбудили во мне любопытство, но не настолько, чтобы спросить Софи прямо и смутить ее. Да и меня саму. Да и вообще, будь она беременна, она бы сказала мне. Мне оставалось лишь надеяться, что если это так, то я узнаю об этом первой. Я все еще была обижена на нее за то, что узнала о ее помолвке вместе со всеми остальными. Если мы и впрямь лучшие подруги, как назвала нас Нола, то такую новость я должна была услышать первой.
Поймав на себе мой взгляд, Софи вытянула руки:
– Нравится? Эту скатерть я нарыла на гаражной распродаже, но так как я умею ловко обращаться с иголкой и ниткой, то подумала, что из нее получится миленькое летнее платье. Затем я нашла в своем сундуке обрывок веревки, и вуаля! У меня появился пояс.
Сдерживая улыбку, я посмотрела на ткань в красно-белую клетку, на швы, выполненные разноцветными нитками, – подозреваю, из остатков ее предыдущих работ, которым она решила найти применение, – на глубокий вырез для шеи и такие же глубокие проймы. Даже муравьи на пикнике и те не назвали бы это платье миленьким. К тому же оно сидело на ней, как и должна сидеть подпоясанная веревкой скатерть, что делало практически невозможным установить, что перед вами женщина, тем более беременная.
К счастью, я была избавлена от необходимости ответа, так как позади Софи появилась Нола. Я покосилась на небольшие часы майсенского фарфора на туалетном столике моей матери.
– Разве ты не должна быть сейчас на уроке у мисс Джулии? – Нола по собственной инициативе посещала эти уроки трижды в неделю. Джек был слишком изумлен и счастлив, чтобы расспрашивать ее об истинных мотивах. Меня же по-прежнему терзали подозрения.
– Ди Давенпорт позвонила и отменила занятие. Она также просила передать вам, что мисс Джулии не будет на вечеринке сегодня вечером.
Софи подняла газету:
– И, кажется, я знаю почему.
Я попыталась выхватить у нее газету, за что удостоилась колючего взгляда маникюрши. Я поспешила одарить ее очередной виноватой улыбкой.
– Тебе придется прочитать ее мне, – сказала я Софи.
Та открыла газету, сложила ее в несколько раз и прочистила горло, перед тем как зачитать нужную ей колонку.
– «Останки двух человек, предположительно мужчины и женщины, были обнаружены строительной бригадой компании «Кобб Хоумбидерс» во время расчистки земли на плантации Белль Мид в округе Джорджтаун. Остается неизвестным, как долго тела пролежали в земле, но, по предварительным данным, это вряд ли недавнее захоронение. Никаких надгробий не обнаружено.
Останки были обнаружены за руинами главного дома, который сгорел в 1938 году в результате удара молнии. Строительство было незамедлительно остановлено до обнаружения в непосредственной близости от строительных работ других захороненных тел и до идентифицирования найденных останков и их повторного перезахоронения».
Софи опустила газету и скомкала ее.
– Это ведь та земля, которую, по твоим словам, Джулия Маниго решила продать «Коббу»? Кстати, я сама пикетировала это место еще до того, как судья вынес решение в пользу застройщика, и даже не догадывалась, что это ее земля. Что-то подсказывает мне, что новость ее не слишком обрадовала.
Нола уселась на покрывало моей матери, почти подпрыгивая от волнения.
– Спорим, это просто какие-нибудь экоактивисты притащили несколько тел, чтобы остановить строительство? Ведь все смотрели «Полтергейст», правда? Кому захочется жить в доме, построенном на кладбище? Чтобы потом из вашего шкафа вылезали все эти жуткие призраки, а по вашим стенам стекали капли какой-то липкой зеленой гадости? – Она повернулась и широко раскрытыми глазами посмотрела на меня: – Может, тебе стоит съездить туда, поговорить с этими мертвецами и узнать, кто они?
Маникюрша и педикюрша мгновенно замерли и, как по команде повернув головы, посмотрели на Нолу, затем на меня и снова на Нолу.
Я делано рассмеялась.
– Это точно. Можно подумать, я их боюсь! И вообще, подобные спецэффекты существуют только в кино. – Я укоризненно посмотрела на нее: – В любом случае, моя мать забронировала меня на остаток дня для различных процедур. Что там у нас дальше в повестке дня? – спросила я, повернувшись к матери.
– Я хотела, чтобы ты в последний раз примерила платье, вдруг нужно что-то немного поправить. Лично мне казалось, что его стоит чуть-чуть выпустить в области лифа, чтобы придать дополнительный объем.
– Если хочешь, я с радостью это сделаю, – сказала Софи.
– Нет-нет, но все равно спасибо, – сказали мы с матерью в унисон.
Моя мать притворно закашлялась.
– Я ценю твою готовность помочь, – сказала я Софи, – но в этом нет необходимости. Для меня главное, чтобы ты сама была при полном параде и чтобы вы с Чэдом пришли на вечеринку и как надо повеселились.
Ее лицо посерьезнело:
– Но я уже одета для вечеринки.
Будь вокруг нас сверчки, мы бы услышали их стрекотание.
– Шутка! – сказала она, за что удостоилась здорового смеха Нолы и вздохов облегчения от косметологов и моей матери. – Извини… просто не смогла устоять. У меня есть вечернее платье. Не такое шикарное, как твое, но Чэду нравится.
Ее слова меня не слишком убедили, но наверняка это было лучше, чем скатерть.
– Отлично, – сказала я, улыбаясь. – Тогда увидимся позже. Спасибо, что принесла газету, иначе я бы никогда не узнала.
– Знаю. Почему, по-твоему, я ее тебе принесла? – Она положила помятую газету на кровать. – Пойдем, Нола. Я отвезу тебя на Трэдд-стрит, чтобы ты могла закончить свою роспись. – Повернувшись ко мне, Софи добавила: – Подожди, скоро ты ее увидишь. Это что-то потрясающее.
Я позволила себе не поверить ей, но все равно улыбнулась:
– Не могу дождаться!
Почувствовав на своем плече чью-то руку, я подняла голову и увидела маникюршу, толкавшую меня обратно на спинку шезлонга.
– Постарайтесь расслабиться, мисс Миддлтон. Так гораздо приятнее.
– Это максимум, на что я способна, – сказала я, буквально вжав голову в подушку.
Маникюрша вздохнула и, в очередной раз насильно распрямив мой мизинец, наложила на него еще один слой лака.
Хотя расстояние между двумя домами составляло всего несколько кварталов и мой отец мог подбросить нас туда на своей машине, моя мать настояла, чтобы у нас был лимузин с водителем, который отвезет нас троих с Нолой в мой дом на Трэдд-стрит. Только присутствие дочери Джека помешало этому стать репетицией моей свадьбы. Или скорее ее заменой.
Когда мы затормозили у тротуара перед моим домом, я почти чувствовала даже через закрытые окна лимузина цветочный запах. Не дожидаясь, когда водитель откроет мою дверь, я опустила окно, чтобы вдохнуть аромат сотен летних цветов. Они были повсюду – на передних воротах, их гирлянды тянулись по верху садовой стены, обвивали перила веранды, свешивались из оконных ящиков. Садовые ворота венчала парадная гирлянда из побегов пересаженных фиолетовых клематисов, и каждый гость должен был пройти под ней. Из того, что я увидела за воротами – выложенные кирпичом дорожки, живые изгороди и даже фонтан, – ничто не несло на себе никаких признаков строительных работ. Правду знал лишь мой банковский счет.
Мой отец сидел в лимузине рядом со мной. Я протянула руку и сжала его пальцы, зная, что это цветочное чудо – дело его рук. Когда алкоголь ушел из его жизни, садоводство стало его страстью, более того, я обнаружила, что эта страсть не обошла и меня.
– Спасибо, пап, – сказала я и поцеловала его в щеку. – Не могу поверить, что ты сделал все это! У меня просто нет слов!
Отец похлопал меня по руке:
– Ну, не только я один, ты же знаешь. Розарий и фонтан спланировала Луиза Вандерхорст, а Лутрел Бриггс спроектировал остальное. Я лишь вычистил этот запущенный сад и внес кое-какие коррективы в первоначальную планировку.
– И подверг набегу все цветочные магазины Чарльстона, – добавила моя мать. – Он наотрез отказался нанять для вечеринки флориста. Заявил, что сделает все сам лучшим образом. – Она улыбнулась ему, и ее лицо просияло влюбленным светом. Скажу честно, я не знала, то ли мне восхищаться новой любовью отца и матери, которой они воспылали на склоне лет, то ли меня от нее тошнит. В конце концов, они мои родители.
Шофер открыл дверь и помог мне и моему платью выйти из лимузина. Нола вылезла следом за мной. Посмотрев на нее, я невольно восхитилась ее нарядом. На ней было узкое бледно-лиловое платье от «Лилли Пулитцер», которое прекрасно подчеркивало цвет ее лица и глаз. Это платье купила ей Амелия, однако Нола завершила свой новый образ подарком Джека – фиолетовыми кедами «Конверс». Вокруг шеи был обернут тонкий светло-фиолетовый шарф, завязанный ровно по центру эффектным бантом. Как уже говорила моя мать, стиль Нолы, возможно, далек от моего, но он удивительно ей идет, идеально дополняя ее неповторимую личность.
– Кто такой Лутрел Бриггс? – шепнула мне Нола, пока шофер помогал выйти из машины моей матери.
Я быстро попыталась придумать подходящий ответ, чтобы доходчиво объяснить Ноле ее же словами, кем был покойный великий ландшафтный архитектор.
– Ныне покойный чувак из Нью-Йорка, который замастырил многие из самых красивых садов здесь, в Чарльстоне, в двадцатых годах. Все считают, что это суперски, если в вашем доме есть сад Лутрела Бриггса.
Нола презрительно сморщила нос.
– Ну и имечко – Лутрел!
– Ну и имечко – Нола! – парировала я, глядя на нее сверху вниз.
Нола фыркнула, за что удостоилась вопросительного взгляда моей матери, когда та вместе с моим отцом подошли к нам, после того как лимузин уехал. Нола заметила Олстон – та приехала рано с Софи и Чэдом – и бросилась к ней.