— Мне тоже очень приятно.
— Надеюсь, мы будем часто видеться. Где вы живете?
— В Коннектикуте.
— Ах, Коннектикут, прекрасный штат. — Бруно еще раз подмигнул Гаю, отвесил грациозный поклон и удалился.
— Он друг Тедди? — стал допытываться Гай. — Это Тедди его пригласил?
— Ну что ты так волнуешься, милый? — Анна рассмеялась. — Мы с тобой скоро уедем.
— Где Тедди?
Впрочем, Гай уже сам понимал, что разбираться с Тедди нет никакого смысла.
— Минуту назад был у того конца стола. Ой, там Крис, пойду поздороваюсь.
Гай стал искать глазами Бруно и тут же его увидел. Бруно накладывал себе на тарелку яйца бенедиктин и оживленно рассказывал что-то двум молодым людям, которые улыбались ему, как околдованные.
В машине Гай с горечью думал о том, что на самом деле Анна совсем его не знает. Какая ирония судьбы… Когда они повстречались, он переживал меланхолию. Потом он изо всех сил старался ей понравиться и стать для нее лучше, чем он есть на самом деле. И разве что в те недолгие дни в Мехико он был с ней самим собой.
— А где вы учились с тем человеком в синем костюме? — спросила Анна. — В архитектурной академии?
Они ехали в Монток-Поинт. Родственники Анны дали им ключи от своего домика на побережье, чтобы они провели там медовый месяц. На самом деле медовый месяц ограничивался тремя днями. Через пару недель Гай выходил на работу в архитектурное бюро «Хортон, Хортон и Киз» и должен был к тому времени закончить чертежи больницы.
— Нет, в институте.
Зачем он поддержал ложь Бруно?
— Интересное у него лицо. — Анна расправила юбку, прежде чем положить ноги на сиденье.
— Интересное? — переспросил Гай.
— Не в том смысле что привлекательное. Очень живое.
Гай стиснул зубы. Живое!.. А безумия она в этом лице не заметила? Как люди могут этого не замечать?!
32
Секретарша в бюро «Хортон, Хортон и Киз» доложила, что ему звонил Чарльз Бруно, и передала листок с номером. Номер был из Грейт-Нека.
— Благодарю вас, — сказал Гай и пошел дальше по коридору.
А если бы эта компания записывала входящие звонки? Она, конечно, не записывала, но вдруг? А если Бруно вздумает сюда явиться? Впрочем, «Хортон, Хортон и Киз» — контора до того гнилая, что на Бруно здесь никто не обратит внимания. Да и не оттого ли Гай устроился именно сюда, погрузился в отвратительное болото, питая иллюзию, что найдет в этом искупление, что ему станет легче на душе?
Гай прошел в обширный холл со стеклянной крышей и закурил. В больших кожаных креслах уже сидели и читали отчеты два ведущих архитектора компании, Мэйнвэринг и Уильямс. Гай встал у окна, спиной чувствуя на себе их взгляды. Здесь на него все таращились, как на диковину. Хортон-младший не уставал распинаться о его гениальности, и никто не понимал, что привело гения в эту контору. Очевидно, он на мели, а тут еще эта свадьба, больница в Бронксе, за которую он не взял денег, и вообще ясно, что нервы у него ни к черту, да и хватка явно не та. Даже лучшим случается потерять хватку, много ли толку от чистоплюйства, устроился человек на теплое местечко, правильно сделал… Гай смотрел вниз на беспорядочное нагромождение грязных манхэттенских крыш — наглядное пособие по тому, как не надо строить город. Когда он обернулся, Мэйнвэринг, будто школьник, поспешно отвел глаза.
Утро Гай провел, лениво ковыряясь в задаче, с которой тянул уже несколько дней. Ему велели никуда не торопиться. Мол, его дело — выполнить все указания клиента и подписать то, что получилось, своим именем. Сейчас в работе находился проект универмага для маленького и очень богатого поселка в Вестчестере. По мысли клиента, здание должно было выглядеть как старый особняк, «чтобы не выбивалось из общего стиля города, однако и смотрелось вроде как современно, понимаете, о чем я?». И поручить этот проект клиент требовал непременно Гаю Дэниэлу Хэйнсу. Гай мог бы настроить мозг на задачу и наскоро склепать этот «современный старый особняк», но все-таки речь шла об универмаге, и это влекло за собой ряд функциональных требований. Все утро он точил карандаши и орудовал ластиком, прикидывая, что ему потребуется еще дня четыре, нет, пять… Пожалуй, он предъявит клиенту первый черновой вариант в конце будущей недели.
Вечером Анна крикнула ему из кухни:
— Чарли Бруно сегодня тоже придет.
— Что?! — Гай выскочил из-за перегородки.
— Его ведь так зовут? Ну, того молодого человека, который на свадьбе был в синем костюме.
Анна крошила зеленый лук на деревянной доске.
— Ты его пригласила?
— Нет, он просто услышал от кого-то о новоселье, позвонил, ну и… вроде как напросился. — Анна говорила так непринужденно, что у Гая возникла дикая мысль, а не проверка ли это. — Хэйзел, милая, не надо молока, в холодильнике есть сливки!
Гай смотрел, как Хэйзел достает сливки, ставит их на стол к миске с мелко нарезанной горгонзолой.
— Ты не возражаешь? — спросила его Анна.
— Да нет, просто я не считаю его своим другом.
Гай неловко прошел к стенному шкафу, зачем-то достал банку с кремом для обуви. Может ли он помешать Бруно? Наверняка есть какой-то способ, и наверняка он до этого способа не додумается…
— Значит, возражаешь, — с улыбкой вздохнула Анна.
— Я просто считаю его хамом.
— Плохая примета — отказывать тому, кто хочет прийти на новоселье.
Бруно явился пьяным. Все гости хвалили новый дом, только Бруно не проявил к обстановке никакого интереса. В гостиную, выполненную в кирпично-красных и темно-зеленых тонах, он вошел так, словно был в ней уже сотню раз. Или вообще жил здесь. Гай представил его гостям, а Бруно скалил зубы и смотрел на Гая и Анну, почти не замечая присутствия других людей, — кстати, некоторые из них, похоже, его знали. Исключение Бруно сделал лишь для миссис Честер Болтинофф, жившей в местечке Мюнси-Парк на Лонг-Айленде. Он обеими руками схватил ее протянутую ладонь и пожал с таким видом, будто нашел себе союзника. К ужасу Гая, миссис Болтинофф ответила Бруно широкой, радушной улыбкой.
— Как делишки? — поинтересовался Бруно у Гая, налив себе выпить.
— Хорошо. Очень хорошо.
Гай твердо решил не терять самообладания — даже если для этого придется прибегнуть к анестезии. Он уже успел два или три раза хлебнуть неразбавленного виски на кухне. Но, сам того не желая, при первой возможности ретировался в угол гостиной, где была винтовая лестница. Всего на минутку, просто чтобы прийти в себя… Он взбежал по ступеням наверх, скрылся в спальне, приложил холодную ладонь ко лбу и медленно провел ею вниз по лицу.
— Прошу прощения, я тут осматриваюсь, — произнес женский голос с другого конца комнаты. — Ваш дом прекрасен, Гай. Я прямо очутилась в девятнадцатом столетии.
Хелен Хэйберн, подруга Анны со школьных лет на Бермудах. Она стояла рядом с комодом — в котором Гай держал маленький револьвер.
— Конечно, осматривайтесь. Я просто зашел за платком. Вам чего-нибудь налить? — Гай полез в правый верхний ящик, где лежал револьвер и носовые платки, одинаково ему ненужные.
— Ах, наливай не наливай, лучше мне не станет…
Видимо, Хелен переживала очередной период хандры. Она была художником-оформителем, по мнению Анны, очень хорошим, но имела обыкновение брать заказы, только когда подходили к концу деньги, поступавшие на ее счет раз в три месяца, а также время от времени впадала в депрессивное состояние. Гая она недолюбливала с того дня, как он проигнорировал приглашение к ней на вечеринку. Гай подумал, что Хелен его в чем-то подозревает. Иначе почему она сейчас в их с Анной спальне? Зачем притворяется, что алкоголь ударил ей в голову сильнее, чем на самом деле?
— Гай, неужели вы всегда такой серьезный? Знаете, что я сказала Анне, когда она собралась за вас замуж?
— Что она сошла с ума?
— Я сказала: «Он же такой серьезный! Очень красивый, вполне возможно, гений, но такой серьезный! Как ты его терпишь?» — Хелен подняла к нему хорошенькое, слегка квадратное лицо, обрамленное белокурыми волосами. — Вы даже не пытаетесь это отрицать. И наверняка вы слишком серьезны, чтобы поцеловать меня.
Гай сделал над собой усилие, наклонился к ней и поцеловал.
— Разве это поцелуй?
— Вы же хотели, чтобы я не был серьезным.
Он вышел. Наверняка она теперь скажет что-нибудь Анне. Например, что обнаружила его в спальне пьяным в десять вечера. Или захочет сунуть нос в ящик комода и найдет револьвер. Впрочем, он сам в это не верил. Хелен, конечно, глупа, и непонятно, что Анна в ней находит, но ссорить подругу с мужем она не станет. И лазать по шкафам тоже — она не любительница совать нос в чужие дела, так же как и Анна. Господи, а ведь он все это время хранил револьвер в спальне… совсем не боялся, что Анне придет в голову заглянуть в ящик комода, как не боялся того, что она вскроет его письма.
Вернувшись в гостиную, Гай увидел Бруно и Анну на угловом диване у камина. Бруно рискованно поставил бокал на спинку, и по зеленой обивке расползались темные пятна.
— Мы с Чарльзом говорим о Капри, — сообщила Анна. — Я давно мечтаю туда с тобой поехать.
— Главное, не мелочиться и снимать целый дом, — разглагольствовал Бруно, не обращая внимания на Гая. — Даже замок, чем больше, тем лучше. Мы с матерью один раз жили в таком огромном замке, что ни разу не дошли до его противоположного конца. Однажды вечером я ошибся дверью. И представляете, набрел на целую итальянскую семью, которая ужинала там на веранде. Они потом все пришли к нам, человек, наверное, двенадцать, и попросились работать у нас бесплатно, лишь бы мы разрешили им пожить в замке. Конечно, мы разрешили.
— И вы не выучили ни слова по-итальянски?
— А зачем? — Бруно пожал плечами.
Голос у него снова сделался хриплым, именно таким, каким он звучал в голове у Гая.
Гай сосредоточенно курил, спиной чувствуя устремленный на Анну жадный взгляд, робкие попытки с ней заигрывать, чувствуя все это острее, чем гул от выпитого в голове. Наверняка Бруно успел похвалить ее платье. Она сегодня надела любимое платье Гая — из серой тафты с мелким узором, напоминающим павлиний глаз. Бруно всегда обращал внимание, во что одеты женщины.