Когда Кэрри вошла в кухню, она выглядела человеком, проплакавшим не один час: лицо опухло и покрылось красными пятнами, несмотря на то что она умылась.
Макс заварил чай и налил заварки ей в кружку, добавил молоко и сахар так, как она любила.
– Спасибо. – Она прислонилась к шкафу и сделала глоток. – Отлично. Как раз то, то нужно. – Она сделала еще один глоток. – Как мельница? Починил насос?
К черту эту мельницу. Разве это сейчас важно?
Но Макс убрал напряжение из голоса и ответил:
– Конечно, насос в порядке. – У него снова оборвалось сердце. – Важнее другое: как ты?
Кэрри опустила глаза:
– Боюсь, что сейчас совершенно запуталась.
– Это трудно.
Она вздохнула:
– Тяжело вспомнить все: и каково мне было до несчастного случая, и… – ее карие глаза виновато посмотрели на него, – и как я себя вела в последнее время. – Он боялся надеяться и не хотел заставлять ее объяснять. – Знаю, что тебе тоже трудно, – сказала она. – Но сейчас я не могу разговаривать на эту тему, Макс. Это пока еще тяжело.
Что он мог сказать? Он очень хотел услышать ответы на свои вопросы. Но Кэрри выглядела такой измученной и напряженной. Заставлять ее объясняться сейчас, выяснять ее мнение по этому поводу – бесполезное занятие. Хотя и проявлять терпение равносильно самоубийству.
– О! – простонала Кэрри и постучала себя по голове. – Я забыла об обеде.
Однако обед мало волновал Макса, и он поспешил приободрить ее:
– В холодильнике наверняка есть что-нибудь для микроволновки.
Обед получился отличным. Они разогрели бефстроганов.
Кэрри рано легла спать, ссылаясь на головную боль, что отнюдь не удивительно, принимая во внимание ее измученный вид.
Макс проверил электронную почту и уселся перед телевизором, просто переключая с канала на канал. Ему было не до развлечений. Он не мог ни на чем сосредоточиться. И в конце концов понял, что бесполезно сидеть и пялиться на экран. Ему тоже нужно ложиться. Правда, приходилось принимать деликатное решение – присоединиться к Кэрри или снова лечь в отдельной комнате?
Он долго не мог решиться. Не хотел давать Кэрри повода уйти от него. После близости в течение нескольких дней он был уверен, что они вернулись к прежним отношениям.
Когда он тихо вошел в темную спальню, лунного света оказалось достаточно, чтобы увидеть, что Кэрри лежит на боку с закрытыми глазами. Он остановился с замиранием сердца. Волосы, разметавшиеся по подушке. Мягкий изгиб щек. Полураскрытые мягкие губы.
Макс оставил одежду в ванной, оставшись только в боксерах, отодвинул одеяло и лег рядом с ней. Затаил дыхание, прислушиваясь к ритмичному дыханию Кэрри, свидетельствовавшему о том, что она действительно спит.
Она затихла, почти замерла, так что, вполне возможно, что проснулась.
Макса снова охватило напряжение. Кэрри вряд ли бросится к нему в объятия, как вчера ночью, но вдруг зашевелится? Повернется к нему? Пожелает спокойной ночи?
Смогут ли они тихо и спокойно поговорить под покровом ночи? Или она все еще огорчена и воюет со своими воспоминаниями?
Или, еще хуже, не планирует ли уже уйти от него?
Кэрри не могла спать. Несмотря на усталость, она была как натянутая струна, когда Макс подошел к кровати, и почти уверена, что сегодня он останется спать в другой комнате, хотя и надеялась, что все же придет. Она не хотела оставаться одна.
В совершенном мире они бы занялись любовью. Но ее мир так далек от совершенства! И, находясь в замешательстве, она не знала, как себя вести с Максом сейчас.
В последние дни она глупо расслабилась, вела себя с ним так, будто и не было прошлого. А теперь так больно узнавать, какова реальная картина.
Неделю назад она ушла от мужа; заявив, что их брак закончился, и взяв этот чемодан с теми немногими вещами, которые туда поместились, отправилась к отцу. Это была первая остановка в ее путешествии назад в Сидней.
Через пару дней Макс забрал ее из больницы, и она снова оказалась в Риверсли, намеренно соблазнила его.
Разве это не ужасно?
Бедный парень даже не знает, за что ему все это.
Она должна признать, что он ведет себя по-мужски.
У Кэрри заколотилось сердце при мысли о том, как он занимался с ней любовью. Короткое время у них были сказочные отношения, подогреваемые чувствами, которые их соединили в самом начале. Было еще одно измерение – в глубине души у Кэрри не осталось никаких сомнений в любви мужа к ней.
Если бы она только не бросилась на него. Это так неразумно и жестоко. Она едва не застонала вслух, поняв, какую кашу заварила.
Теперь Макс лежал рядом. Она чувствовала его тепло, запах его мыла, но понимала: как бы ни хотелось, нельзя прикасаться к нему. Она потеряла это право.
Поглощенная горем, Кэрри лежала, сжавшись, на боку, намеренно поддерживая безопасную дистанцию, и невольно перебирала вернувшиеся воспоминания, год за годом. Счастливые и горестные.
Неожиданно она вспомнила ту ночь, когда они встретились с Максом на свадьбе Гранта и Клео.
Глава 11
В церкви Макс стоял в трех рядах перед Кэрри, и ей показалась удивительной его фигура сзади – широкие плечи, прекрасно сшитый костюм и аккуратная линия темных волос, закрывавших шею.
Когда он обернулся, она впервые увидела его потрясающие синие глаза. Это был нокаут. Позже ей пришлось наводить справки через других гостей, прежде чем подстроить знакомство.
В холле мать невесты пришла ей на помощь и предложила Максу познакомиться с подругами дочери. Макс всем мило улыбался и кивал, повторяя имена, которые они произносили. Когда же очередь дошла до Кэрри, она могла поклясться, что в его синих глазах загорелись дополнительные искорки, а очаровательная улыбка стала еще теплее.
Она сдалась быстро, но по удачному расположению планет притяжение оказалось взаимным.
Макс сумел слегка изменить их места за столом, переставив пару карточек, так что на протяжении всего свадебного обеда они сидели вместе. В перерывах между застольными речами болтали как заведенные, стараясь узнать друг о друге как можно больше, и, без сомнения, выглядели как глупые влюбленные.
Макс, казалось, искренне заинтересовался Кэрри и был так не похож на тех парней, с которыми она обычно встречалась и которые стремились произвести на нее впечатление, говоря только о себе.
– Ты потанцуешь со мной, да? – спросил Макс после того, как речи закончились, и они наблюдали, как Клео и Грант исполняют прекрасный свадебный вальс.
Но даже до этого обжигающего первого прикосновения она уже достаточно возбудилась. Положила руку на плечо Макса и почувствовала твердые мускулы под дорогим костюмом. Он положил одну руку ей на спину, а в другую взял ее правую руку. И это прикосновение пронзило ее с головы до пят.
В танце она летала почти в экстазе, с бьющимся сердцем, уносимая ввысь сиянием его глаз и улыбки.
Когда оркестр прервался на отдых, они вернулись к столу. Одна из подружек шепнула Кэрри на ушко:
– Берегись, подружка! Думаю, вы оба полыхнете до окончания вечера.
Кэрри не думала, что их влюбленность так очевидна, и покраснела, но ей не хотелось ничего приглушать в этот вечер.
Макс явно чувствовал то же самое. Невеста только что бросила букет, они с женихом заканчивали последний круг, прощаясь с гостями, когда он прошептал Кэрри:
– Думаю, никто не заметит, если мы сбежим отсюда прямо сейчас?
Кэрри переспросила:
– Сбежим?
– Я остановился в гостинице.
Улыбка выразила нужный баланс между робостью деревенского парня и его сексуальными намерениями.
Кэрри никогда не чувствовала себя такой беззаботной и распутной. Никогда раньше не занималась сексом в первый же день знакомства.
Они попрощались с Клео и Грантом и поблагодарили родителей Клео.
Еще одна сексуальная улыбка Макса, и Кэрри отбросила все предосторожности. Она была уверена – этому парню можно доверять. Что бы из этого не вышло.
Они поднялись в его номер на лифте, и едва закрылись двери, как Макс обнял и поцеловал Кэрри.
О, какой это был горячий и страстный поцелуй! Обжигающий.
Они так загорелись, что стали бешено сбрасывать одежду, бросая ее на пол. Однако, едва они бесстыдно улеглись, голые, между простынями, Кэрри почувствовала острый приступ страха. Разве это не полная глупость – ложиться в постель с незнакомцем?
Зато Макс, словно поняв, о чем она думает, поцеловал ее нежно. Ласково. Успокаивающе. И страх тут же растаял, как туман под лучами солнца.
Как, черт возьми, она могла забыть об этом?
Все, что связано с Максом, было прекрасно.
Пока на следующий день не позвонила мама.
– Случилось нечто ужасное, Кэрри. – У нее дрожал голос, будто она плакала. – Я не могу говорить об этом по телефону. Тебе придется ко мне приехать. Пожалуйста. Это важно.
Кэрри никогда не слышала, чтобы мама так дрожала. Неохотно попрощалась с Максом. Сказала, что, когда освободится, позвонит ему. Он остался еще на одну ночь в Сиднее, прежде чем вернуться в буш Квинсленда. Оба горячо заверили друг друга, что будут на связи в случае, если им не удастся встретиться.
Потом Кэрри поспешила к себе на квартиру, чтобы переодеться и поехать к матери. Она как на американских горках мчалась от триумфа ночи с Максом к встрече с мамой.
Сильвия выглядела мертвенно-бледной и постаревшей лет на десять.
– Мам, что случилось? Ты вызвала врача?
Из глаз матери брызнули слезы, она вытирала их носовым платком.
– Тут кое-кто приехал, Кэрри. Ему нужно с тобой поговорить.
Кэрри еще больше заволновалась. Почему этот человек так подействовал на маму?
– Кто это? Он не напугал тебя, мам? – Она уже пожалела, что не взяла с собой Макса.
Сильвия нетерпеливо потянула ее за руку:
– Не задавай лишних вопросов, Кэрри. Просто входи.
Озадаченная и, мало сказать, взволнованная, Кэрри пошла за матерью в просторную гостиную. В дальнем конце комнаты у окна стоял высокий седовласый мужчина, глядя на городские крыши. Когда они вошли, он обернулся.