Он выдохнул с явным облегчением.
– Отличная новость. Ты выглядела такой расстроенной, я уже начал волноваться.
– Извини, просто я устала. – Она не собиралась признаваться, что это его красота и соблазнительная внешность довели ее до слез. – Но честно, мама вполне хорошо себя чувствует. Намного лучше, чем я ожидала.
– Отлично. – Макс кивнул на выход в конце коридора.
– Пойдем отсюда.
– Да, пожалуйста. Мне нужно выпить хорошего кофе.
– Давай поищем кафе.
Они уже были на полпути к выходу, когда Кэрри узнала мужчину, шедшего им навстречу. В белом халате и галстуке-бабочке. Он нес пачку файлов под мышкой.
К сожалению, доктор Блай тоже узнал Кэрри.
– Миссис Кинсайд, – он остановился поприветствовать ее, – как у вас дела?
Кэрри почувствовала, как яркий румянец залил лицо. Она не рассказывала Максу о посещении больницы, где ей делали УЗИ и рентген, да и о последующих консультациях у гинеколога. До того, как приехала в Сидней в прошлом ноябре, она была уверена, что все можно легко уладить и потом все рассказать Максу, сообщив о небольших «женских» недомоганиях. Или вообще ничего не рассказывать.
Теперь она уже не могла бы сделать вид, что не знает этого человека.
– Здравствуйте, доктор Блай.
– Все в порядке? – спросил тот, словно забеспокоился, увидев ее в больнице.
– О да, – нервно заверила Кэрри. – Я приходила навестить маму. – Она кивнула в сторону кардиологического отделения.
– А, хорошо. Надеюсь, с ней все в порядке?
– Да, спасибо.
Врач тепло улыбнулся Максу:
– Привет, не думаю, что мы встречались.
– Простите, – вмешалась Кэрри, сильно испугавшись. – Доктор Блай, это мой муж, Макс.
Она подумала, что Макс может начать задавать вопросы, но он просто протянул врачу руку.
– Приятно познакомиться, доктор. – Макс вежливо улыбнулся, хотя и был немного напряжен.
– И я очень рад познакомиться с вами, Макс. – Доктор Блай еще раз тепло улыбнулся им обоим, но его лицо вмиг стало серьезным. – Так, скажите, как дела у вас обоих? Вы пришли к какому-то решению?
Решению…
Врач, несомненно, заговорил о ее бесплодии.
Кэрри замерла. Не могла придумать никакого подходящего ответа. Только представляла, к какой неразберихе привело ее решение. Сердце стучало так тяжело, что впору было лечь рядом с мамой в кардиологическую палату.
– С нами все в порядке, – смогла она выговорить, наконец, понимая, как неадекватно это может прозвучать.
В глазах врача промелькнуло беспокойство, но, бросив еще один взгляд на Макса, который продолжал молчать, он кивнул.
– Приятно слышать. Тогда всего доброго. Я побежал. Как всегда, опаздываю.
Он помахал им и поспешил дальше по коридору.
О господи!
Кэрри дрожала, пытаясь посмотреть в сторону Макса.
Он даже не делал попытки скрыть удивление.
– Что, черт побери, все это значит?
Чтобы скрыть, что нервничает, она продолжала идти и ответила, повернув голову через плечо.
– Я была его пациенткой.
– А какой это доктор?
– Гинеколог.
Макс нахмурился и притронулся к ее руке, пытаясь остановить.
– Как давно это было, Кэрри? – озадаченно спросил он. – До того, как мы встретились?
Кэрри и хотела бы солгать, но последние пять месяцев наговорила так много полуправды, что этого хватит на всю оставшуюся жизнь. Кроме того, в голосе Макса она услышала сомнение. Понимала, как ему трудно поверить, что врач беспокоится о пациентке, которая была у него четыре года назад.
– Я была у него в прошлом году, – пробормотала она, повернулась и снова двинулась к выходу.
Макс быстро поймал ее.
– В прошлом году. – Он был в бешенстве. – Ты была у гинеколога здесь, в Сиднее, в прошлом году?
– Да, – ответила она, не глядя на него.
– В ноябре?
У нее еще сильнее заколотилось сердце, но она не остановилась.
– Кэрри! – Макс еще раз поймал ее за руку и заставил остановиться. – Не играй со мной, – предостерег он сквозь зубы. – Мы оба знаем, что было после твоего возвращения из Сиднея в прошлом ноябре.
Они стояли около поста медсестер, и Кэрри была уверена, что те слышали, как он взорвался.
Только Макс ничего не замечал, слишком взволнованный и потрясенный.
– О боже. – Он взял Кэрри за локти. – Этот врач сообщил тебе дурные новости, да? Ты не… – Он замолчал, побледнел, несмотря на загар. – Это… это серьезно? Окончательно?
Кэрри задыхалась. Бедный муж выглядел ужасно.
– Нет, Макс, нет, – поспешила она заверить его. – Вовсе нет.
Она увидела стеклянную дверь выхода.
– Давай уйдем отсюда.
– Давай. – Макс едва успевал за ней. – Но ты мне все расскажешь.
Они нашли довольно безлюдный дворик под кленовыми деревьями, со скамейками вокруг квадратного прудика с золотыми рыбками.
Кафе поблизости не наблюдалось, но Кэрри так свело живот, что от кофе ее бы стошнило.
– Отлично. – Макс сел. – Так что все это значит? – У него гневно сверкали глаза, потемневшие, как море в шторм. – Почему ты ездила к гинекологу в Сидней и ничего не сказала об этом мужу?
– Я не хотела тебя волновать.
Кэрри вздрогнула, поражаясь, почему оправдание сейчас звучит так неубедительно, хотя тогда она считала, что это именно так.
– Ты же знаешь, мы пытались завести ребенка, но неудачно. Я забеспокоилась, у меня было ощущение, что со мной что-то не так. Но ведь я здорова, вот и подумала, что все можно легко исправить и мне не о чем беспокоиться. Просто выяснить причину.
– Но оказалось, что все не так безмятежно? – догадался Макс.
– Да.
Кэрри почувствовала, что ее душат рыдания, из глаз брызнули слезы. Она так долго держала все это в себе и теперь боялась, что не сможет рассказать, не разбив себе сердце.
Глубоко вздохнув, она заставила себя продолжать:
– Доктор Блай сказал, что я не смогу родить ребенка. Никогда. У меня проблема с маткой, порок развития, и это нельзя вылечить даже хирургическим вмешательством.
– О, Кэрри!
Боль в глазах Макса разбивала ей сердце. Он вдруг перевел взгляд на пруд и с силой сжал край скамьи руками.
Если бы он повернулся к ней сейчас, если бы продемонстрировал хоть каплю симпатии, как было не раз в прошлом, она бы почти наверняка сдалась. Бросилась бы в его объятия и закричала от всего сердца, попросила бы простить ее. И даже, наверное, получила бы прощение.
Но Макс не двигался, и Кэрри была слишком взволнована тем, о чем он думает, чтобы дать волю слезам.
– Ты приехала домой с важной и судьбоносной новостью, так много значащей для нашего брака на самом глубинном уровне, и не посчитала нужным рассказать мне обо всем. – У него было каменное лицо, в голосе звучала сталь, он продолжал смотреть на пруд, где золотые и серебристые рыбы плавали между зелеными водорослями.
– Прости, – прошептала Кэрри. – Я думала, так будет лучше.
Она знала, что случилось, если бы рассказала Максу о своем бесплодии. Он был бы разочарован. Горевал по детям, которых они никогда бы не смогли иметь. Но прижал бы ее к себе, пробормотал успокаивающие слова и сказал, что это не имеет никакого значения. Он ее любит. Они любят друг друга. И этого достаточно.
Он бы благородно принял то, что стал последним Кинсайдом в Риверсли.
Но она не хотела, чтобы он приносил себя в жертву. Это ее вина. Ее проблема. Не его.
Она знала, что он никогда не поймет, поэтому и приняла собственное решение.
Теперь он готов был ее спалить взглядом.
– Вместо того чтобы сказать мне правду, ты приехала домой и потеряла ко мне интерес. Почему, Кэрри? Потому что мы не можем иметь полноценную семью? Разве дети – единственное, чего ты хотела от нашего брака?
– Нет! – ошеломленно закричала она. – Ты неправильно все понял, Макс. Дело не в том, чего хочу я. Я сделала это ради тебя. Знала, как важно для тебя иметь детей. Пять поколений Кинсайдов сменилось в Риверсли. Ваше поместье – важное наследство. Это длительная традиция, и я не хотела, чтобы на тебе род прервался.
– Ты, наверное, шутишь.
Глаза Макса горели диким огнем, голос трудно было узнать от бурлящего гнева. Он вскочил и повернулся к ней, сжав кулаки. Но потом со стоном опустил руки.
– Не могу поверить, что ты так мало думала обо мне. Неужели правда решила, что я откажусь от тебя, если ты не можешь иметь детей?
– Нет, – запротестовала Кэрри. – Я знала, что ты так не поступишь. В том-то и беда. Я знала, ты скажешь, что это не важно. Проявишь благородство.
– Благородство? – Он посмотрел на нее как на помешанную. – Так ты решила провести несколько месяцев, чтобы убедить меня в том, что устала от жизни Риверсил, от меня? – Он беспомощно развел руками. – Это самая безумная идея, которая когда-либо приходила кому-либо в голову.
Самое ужасное, в его пересказе это выглядело действительно дико. Но что ей оставалось делать? Если бы она попыталась уйти сразу после поездки в Сидней, у него возникли бы подозрения. Он начал бы задавать вопросы и докопался бы до истины.
Как бы там ни было, она посчитала, что легче начать критиковать буш, и у нее это получилось очень убедительно. Недаром же она всю жизнь слышала осуждающие разговоры матери о скотоводах и их образе жизни. Даже не пришлось ничего придумывать.
Она попыталась объясниться:
– Это единственный способ, который пришел мне в голову, чтобы освободить тебя.
– Освободить меня?
И снова Макс не верил услышанному. Кэрри поняла, что сама загнала себя в ловушку. Он со стоном разочарования повернулся и пошел прочь.
– Ты же не бросишь меня? – закричала Кэрри, но тотчас сама удивилась собственным словам. Разве не этого она заслужила, в конце концов?
– Почему бы и нет? – обернувшись, сказал Мак, – Разве ты не этого хотела?
Нет!
У нее нет права протестовать, но он остановился и наполовину развернулся к ней, напряженный. Взгляд обжигал холодом.
– Ладно, Кэрри. Теперь ты узнаешь мое мнение обо всем этом. Если бы ты рассказала мне, что не можешь иметь детей, я бы действительно сказал, что это не важно. Но не потому, что благороден. А потому, что я тебя