Да и вообще не верили местные, что она учиться приехала. Каждый раз одно и то же: стоило в какой-нибудь деревеньке поселиться (естественно, не в гостинице, а в скромной комнате или бунгало), тут же мчались гонцы. Предлагали «травку», секс, замуж, диски с мантрами, бижутерию. И сразу настораживались, когда она начинала расспрашивать их об аюрведе.
Но все же потихоньку, превозмогая слезы, непонимание, кишечные расстройства, Влада вливалась в местную жизнь, обрастала знакомыми, начинала понимать, куда ей двигаться дальше.
В Индии она многое узнала о широдхаре[5] и прочих аюрведических ритуалах, изучила основы йоги, в Таиланде освоила тайский массаж и теперь грезила новой идеей: побывать в Тибете. Влада уже не раз слышала о травах, что растут в условиях высокогорья и обладают исключительной целительной силой. К тому же – в один голос утверждали все ее новые знакомые – любой, кто мнит себя целителем, лекарем, просто обязан побывать у Кайласа. Совершить священный обход вокруг горы (он назывался корой). Предаться медитации у ее подножия, получить благословение на целительство у какого-нибудь просветленного монаха.
Проблема одна – добраться. Мало что китайская виза нужна, еще и специальные разрешения требовались – так называемые пермиты.
Однако Влада провела в Азии уже год и знала: большинство запретов здесь легко обходятся. Или выкупаются. Задешево, если платить не в казну, а в карман конкретного чиновника.
Визу в Китай она получила. До крошечного и грязного поселка Дарчен в Тибете, откуда начинались восхождения на Кайлас, добралась на рейсовых автобусах. И безо всяких пермитов. Едва показывался очередной чек-пойнт (что-то вроде нашего поста ГАИ), заботливые тибетцы-пассажиры дружно махали девушке: «Прячься!» И она затаивалась меж пестрых баулов и одеял.
В самом Дарчене, правда, пришлось выйти из тени и раскошелиться – иностранцы здесь все на учете, имеют право передвигаться лишь группами, в сопровождении надсмотрщика-китайца. Впрочем, чиновник, что принял у Влады деньги, ничего подобного от нее не требовал. Всего лишь велел светлые волосы прикрывать платочком и по улице особо не болтаться.
Влада здесь задерживаться и не собиралась: убогий поселок навевал тоску. Поскорее бы выполнить обязательную программу, посетить Кайлас – и прочь!
Однако возникла проблема: чувствовала себя Влада совершенно ужасно. Дико болела голова, в глазах двоилось, каждый шаг давался с трудом.
Диагноз себе Влада (пусть молодой, но доктор!) поставила легко: начальная стадия горной болезни. Дарчен находился на высоте серьезной: четыре тысячи шестьсот метров над уровнем моря. По-хорошему, нужно было туда ползти дней десять, прибавляя в день полкилометра высоты от силы, но она на автобусе за двое суток добралась. Вот и получила.
Что ж, придется ей покуда выше не лезть, а сидеть, акклиматизироваться.
Влада сняла комнатушку в дешевом гестхаузе и приступила к самореанимации. Чтоб победить недомогание, если верить учебникам, требовалось много пить, обязательно ходить пешком и, главное, просто выждать. Однако минуло три дня, а ей становилось только хуже. Есть она не могла совершенно, от воды тошнило. Каждый шаг отдавался дикой головной болью, если пыталась уснуть – уже через полчаса просыпалась от холода или от страха. Влада даже рискнула и приобрела у местного торговца подозрительного вида таблетки, якобы от mountain sickness[6], но толку от них не оказалось никакого.
Ей впервые за весь год, что провела вдали от дома, стало страшно. Не хватало еще умереть здесь, на чужбине, в грязной комнатенке без электричества! Причем умереть из-за собственного упрямства. Ведь лекарство от недомогания – простейшее. Садись на автобус и вниз, прочь из неприветливых, диких мест. Уже тысячах на трех и мигрень, и слабость, и бессонница бесследно исчезнут.
Но Влада не просто всегда искала в жизни свой путь — ей, ангелочку, ничего легко не давалась. Она чрезвычайно злилась, если кто или что угодно, люди или обстоятельства, пытались ей помешать. Потому упрямо сидела и ждала, покуда противная горняшка ее отпустит.
Заняться в Дарчене оказалось совершенно нечем. Читать? Ни книг, ни света не было. Гулять? Ноги подкашиваются. Отсыпаться впрок? Но, увы, один из первейших симптомов пресловутой горной болезни – стойкая бессонница.
А еще Владе дико, совершенно маниакально хотелось фруктов. Элементарного яблочка. Банан, кокос, сливу, что угодно. Но тут, в высокогорном поселке, с едой совсем оказалось сложно. В единственном ресторане меню занимало несколько строк: тибетские пельмени «мо-мо», мясо яка с рисом или оно же – с китайской лапшой. И «свити ти» – неприятный на вкус чай опять же с молоком яка. В магазине (тоже одном на весь поселок) можно было разжиться печеньем – упаковки неприятно раздуты, тут, на высоте, все вздувалось, включая бутылочки с шампунем. А за остальными изысками – пожалуйте на равнину.
«Я как в тюрьме здесь, – страдала Влада, – грязный домик, скудная пища, полное одиночество…»
Но все ж она не сдавалась. Продолжала верить в свой особенный путь.
И он перед нею открылся.
Вот где обычные девчонки знакомятся с принцами? Очень банально: на дискотеке, в библиотеке, в спортивном клубе… А Влада со своим столкнулась у колодца. (Воды для умывания в Дарчене больше раздобыть было негде.)
Выглядел принц устрашающе. Молодой парень, но одет в старушечью одежду. Мешковатое пальто, на плечах шаль. Лицо обмотано платком на манер ковбоев, только жгуче-черные глаза сверкают.
– Таши деле, – опасливо поздоровалась с незнакомцем Влада.
А тот отозвался на приличном английском:
– Привет! Как дела? Рад познакомиться! Меня зовут Цирин.
– Я тоже рада тебя видеть, – превозмогая головную боль, пробормотала девушка.
Она была уверена: на сем разговор и закончится. С приходом в Тибет китайцев в здешних школах стали изучать английский язык. Но все образование у местных заканчивалось десятком-другим простейших слов.
Однако юноша совершенно неожиданно для нее вдруг изрек:
– У тебя такие голубые глаза… как небо над Кайласом.
– Что ты сказал? – изумилась она.
Парень, продолжая ее разглядывать, вслух комментировал:
– И волосы светлые, и кожа – белая, словно мрамор. Совершенное божье творение!
– Ты откуда такой взялся, поэт? – усмехнулась Влада.
– Из Дарчена, – вздохнул он. – Но я обязательно отсюда уеду. Стану как Норгей Тенцинг.
– Это еще кто такой?
– Неужели не знаешь? Шерп, самый известный в мире. Всего лишь тащил своему клиенту рюкзак. Но прославился на весь мир! На Эверест-то они оба залезли! Самыми первыми!
Цирин приложил руки к груди и с чувством процитировал:
Когда молодой шерп смотрит вверх —
он видит гору,
когда он смотрит вниз – то видит груз.
Он поднимает его и идет на гору.
В этом его жизнь – носить грузы вверх и вниз.
Он не видит в этом ничего необычного
или неприятного.
– Красиво, – оценила Влада. – А откуда ты английский знаешь?
– Сам учу, – подбоченился он. И смело добавил: – Чтоб была возможность познакомиться с такими красавицами, как ты. Тебя как зовут?
– Влада.
– И чего ты сейчас хочешь, Влада? Больше всего на свете?
«Домой!» – едва не вырвалось у нее.
Но она удержалась, произнесла с улыбкой:
– Можешь достать мне ананас?
– Pineapple? – озадаченно переспросил парень. – Но…
Больше ничего говорить не стал. Торопливо развернулся, ушел.
«Лучше бы помог воду перелить», – с раздражением подумала она. Горная болезнь ее совсем истрепала: трехлитровое ведерко поднять и то стало проблемой.
Пока ковыляла до гестхауса, уже забыла про странного парня. Но тем же вечером увидела его снова. Вышла из домика в туалет – а он ждет на пороге. Заулыбался, вскочил. Доложил радостно:
– Я достал тебе ананас!
И бережно извлек откуда-то из складок пальто жестяную банку китайского ананасового компота.
По местным меркам, тоже роскошь.
Звать Цирина в домик разделить трапезу Влада не стала: вдруг дикарь на нее набросится? Ананасовый компот они вместе ели на пороге.
Парень на своем бойком английском рассказал ей, что живет здесь, в Дарчене, у него четыре яка и две сестры (именно в таком порядке). А еще – она, Влада, совершенно его ошеломила, он думает только о ней и больше всего мечтает, чтобы она тоже обратила на него внимание.
– Я надеюсь, – смущаясь, произнес Цирин, – ты не разобьешь мое сердце? Тебя привела в наш поселок не любовь?
– Нет, – усмехнулась Влада.
Концентрированная сладкая жидкость придала ей сил, чуточку ослабила головную боль, и она уже могла, не морщась от каждого слова, объяснить Цирину, зачем приехала.
– Ты собираешься идти на Кайлас одна? – изумился парень.
– А что такого?
– Ну, хотя бы кто твои вещи понесет?
– А что мне особенно нужно? Свитер запасной да фотоаппарат.
– Ты сумасшедшая, – серьезно молвил Цирин. – Нельзя тебе туда одной.
– У вас на Востоке женщине вообще никуда нельзя, – буркнула Влада.
– Не в этом дело. На перевале Долма Ла всегда снег, обязательно нужно брать с собой перчатки, шапку, теплую куртку, ботинки. И чем ты будешь укрываться во время ночевки?
– У меня все равно нет денег, чтобы нанять носильщика, – вздохнула она.
– Но я бы почел за счастье сопроводить тебя, – церемонно произнес парень. – Разумеется, совершенно бесплатно.
Влада задумалась. Заманчиво, конечно. Но только не хватало ей – вдобавок к слабости и головной боли – еще одной проблемы. Отбиваться там, на Кайласе, от молодого аборигена Цирина.
Он проницательно взглянул на нее:
– Ты меня боишься?
– Да, – честно кивнула она.
– И совершенно зря. Я носильщиком уже восемь раз ходил, все кругом знаю. А насчет того, ну, что бывает между мужчиной и женщиной, – он, даже под повязкой на лице было видно, отчаянно покраснел, – у святой горы ничего такого вообще нельзя. Даже между супругами.