— Дело в том, — ласково произнес Ковальчук, — что ты и управление, вероятно, в скором времени будете отвечать каждый за себя.
Я почувствовала, как начинают дрожать губы, а на глаза набегают предательские слезы. Сдерживаться сил уже не было.
— Зеленцова, ты это… — испугался шеф, — ты там реветь, что ли, собралась? Прекращай. Прекращай, кому сказано!
— Прошу прощения, опоздал, — раздался знакомый голос, и я сначала шмыгнула и поспешно вытерла тыльной стороной ладони глаза, и только потом обернулась к открывшейся двери.
Ян мое состояние оценил слету. Нахмурился, поджал губы, зыркнул на Ковальчука.
— Я ни при чем, — поднял руки тот, а мне разом полегчало.
Может, от присутствия поручика, может, оттого что после слов шефа он вдруг улыбнулся — едва заметно, но именно мне, — а может, пущенная слеза действительно помогает. В конце концов, Дашка всегда советовала ничего не держать в себе…
Ян тоже сел, что-то сказал шефу — да, засмотрелась, проворонила, — и в следующий миг передо мной опустили снимок молодого мужчины.
Лицо крупным планом, со всеми морщинками и неровностями. Мой ровесник или чуть старше, но точно не больше тридцати. Острые скулы, выгоревшие светлые волосы торчком, как у этих серферов из американских молодежных фильмов. Внешность приятная, но красивым я бы его точно не назвала — недовольное и даже несколько презрительное выражение портило впечатление. И глаза — бледно-голубые, водянистые. Тусклые и почти лишенные жизни, притом фотка-то качественная и яркая.
Внутри заворочалось беспокойство. И чем больше я вглядывалась в худощавое лицо, тем сильнее оно становилось. Я могла поклясться, что вижу этого парня впервые, но открыть рот и сказать это вслух почему-то не получалось.
— Узнаете, Софья Викторовна? — перешел на официальный тон Ковальчук.
— Нет, — честно призналась я.
— А если подумать?
— И если подумать.
— А имя Антон Николаевич Беляк вам ни о чем не говорит?
— Беляк — это наша жертва, — моментально ответила я, и только потом до меня дошло. — Так это он?
Я подняла глаза на мужчин и стала свидетелем прелюбопытнейшей сценки. «Я знаю, что ты знаешь, но он не должен знать, что я знаю, потому что знать мне вроде как не положено» — вот, что читалось на обоих лицах, только у шефа с оттенком злости, а у поручика с легкой примесью раздражения.
Что ж, их можно было понять.
Ковальчук действительно знал, что я не просто была на месте преступления, но и какое-то время провела в комнате с трупом, пока подслушивала разговор Яна и судмедэксперта. Вот только даже разглядывая след от ментальной читки, я старалась не обращать внимания на мертвое лицо. На кой оно мне? Чтоб кошмары свои разнообразить?
Ну а Ян при мне же показывал Чудику снимок жертвы, но и тогда я не соизволила к нему присмотреться. Мне, в общем-то, без разницы, как выглядит убитый, я ж не замуж за него собралась. А еще Ян тоже знал, что я была на месте преступления. И если я вдруг окажусь причастна, а он меня отпустил, никому не сказав ни слова…
В общем, мои уважаемые коллеги теперь угодили в весьма затруднительное положение. Ковальчук не мог упрекнуть меня во лжи, не раскрывая при этом непосвященному тайну существования брежатых. А поручик явно просто не хотел выдавать подробности нашего похода в магическую лавку, раз уж отчеты я пока не написала. Ну и себя, наверное, подставлять не хотел. А может, и меня.
Весело, ничего не скажешь.
— Впервые вижу, — на удивление ровно произнесла я и даже сама себе поверила, хотя внутри все так же копошился червь сомнения.
— Что ж, — вздохнул шеф, — а вот мы можем доказать, что вы врете.
Я выпучила глаза: неужели?..
— Во время вчерашнего допроса гражданка Метелька не единожды упоминала некую рыжую… даму, с которой Антон Беляк встречался незадолго до смерти. Собственно, вполне вероятно, что эта дама — последняя, с кем он беседовал. Ну а момент, когда Метелька опознала в рыжей даме вас, Софья Викторовна, наше управление запомнит надолго.
— И вы, конечно, сразу же гражданке Метельке поверили? — фыркнула я и скрестила руки на груди.
— Не сразу же, — вмешался поручик.
Голос его звучал до жути серьезно, а в лицо и вовсе было страшно смотреть.
— Тебя опознали бариста и официант, а также засняла камера видеонаблюдения, — продолжил Ян. — Соня, мы знаем, что ты встречалась с жертвой за пять часов до установленного времени смерти.
— Да я знать его не знаю! — воскликнула я и даже подскочила, но Ковальчук демонстративно водрузил руку на коробку со «сдерживающим элементом», и пришлось опять прижать зад к стулу. — Я не знаю этого человека, — повторила уже спокойнее. — Никогда с ним не встречалась ни в каких кафе.
— Соня…
— Софья Викторовна, — перебил Яна шеф, — все уже подтверждено и задокументировано. Не знаю, что за игру вы ведете…
— Да какие игры! — вновь сорвалась я. — Я имя-то трупа узнала только вчера утром. И не видела его никогда прежде. Может, и выпадала возможность, — я со значением глянула на каждого из мужчин, — но не отложилось в моей памяти этого лица.
Наверное, мой намек все же поняли. Ян нахмурилась, а Ковальчук разозлился пуще прежнего, даже покраснел до моего любимого свекольного оттенка.
— Готова предстать перед вещуном, — припечатала я, уставившись ему прямо в глаза и не давая вновь завести свою шарманку — Софья Викторовна то, Софья Викторовна се… — Имею право.
— Даже так… — протянул шеф.
— Что за вещун? — спросил Ян. — Предсказатель? Разве поможет тут видение будущего?
Я проигнорировала предостерегающие взгляды начальства и ответила:
— И будущего, и прошлого, и явного, и скрытого, и сказанного, и затаенного. Вещунами их называть для удобства, а видят они истину.
И плевать на все. Если уж пустили поручика на допрос, должны были догадаться, что он тут кое-что услышит, а понимать яростные зырканья Ковальчука я не обязана.
— Всю истину, — напомнил тот. — До последней капли. — Помолчал немного и добавил с неожиданно тяжким вздохом: — Тебе совсем нечего скрывать, идиотка?
О, секретов у меня хватало. Ну как секретов — секретиков. Обычных, человеческих, женских. Грязные трусики под подушкой, о которых я все время забываю; подаренная мамой ваза, которую я якобы храню на торжественный случай, а на самом деле давным-давно разбила; внезапная симпатия, а возможно, уже даже влюбленность в человеческого следователя, с которым довелось поработать…
Вещуны, конечно, имеют привычку при свидетелях бормотать вслух обо всем, на что натыкаются, да еще и мозг вскипятят так, что потом месяц буду в себя приходить.
Но ведь сущие же пустяки? По крайней мере, в сравнении с выдвинутыми обвинениями.
Хотя… в чем меня, собственно, обвиняют?
— Вы думаете, я его убила? — спросила в лоб.
Ковальчук открыл рот, но Ян оказался быстрее:
— Мы знаем, что ты была с Беляком в кафе. Ольга Метелька следила за любовником подозревая в измене. Она уверяет, что он что-то тебе подарил, и что общались вы весьма… — он замялся и скривился, — интимно. Во время слежки Метелька столкнулась с кем-то из старых врагов, завязалась драка, и обеих дам увезли в ближайшее отделение полиции, где они и просидели до утра.
— Так что, — перехватил бразды правления шеф, — как видишь, у ведьмы алиби железное. Беляк скончался, когда она пыталась задурить голову полицейским. А ты, по показаниям свидетелей, вышла из кафе вместе с жертвой и даже села в его машину.
Я вновь, точно рыба, беззвучно открывала и закрывала рот.
— Где ты была с девяти вечера среды до восьми утра четверга? — продолжил Ковальчук. — Что в восемь-тридцать ты явилась на работу в образе феи-переростка, я в курсе.
Допустим, явилась я в нормальном образе. Это потом уже поспорила, проиграла, и ближе к полудню охотники всучили мне новый сногсшибательный наряд. Но сейчас имелись проблемы поважнее, чем неточность в высказывании шефа…
— Я… — Начало было громкое, уверенное, наглое. А потом я кое-что поняла и закончила едва слышно: — Я не знаю.
— Что?
— Я не знаю!
Я вспомнила, что именно об этом вечере так и не смогла ничего поведать бабушке во время недавнего допроса. Но тогда я все списала на усталость и нервное напряжение, а теперь… теперь по-настоящему испугалась.
— Ладно, хорошо, — опять вмешался Ян. — Что последнее ты…
Его прервало кипенно-белое кольцо портала, вспыхнувшее прямо посреди допросной — в каких-то трех шагах от стола, что разделял меня и дознавателей. Я не сразу сообразила, что происходит, и когда в комнату ворвался вихрь, снес поручика вместе со стулом к стене, а Ковальчука схватил за горло и приподнял над полом, еще какое-то время сидела и тупо пялилась в опустевшее пространство перед собой.
Зато когда отвисла и как следует рассмотрела нового участника событий…
Пожалуй, охватившие меня в тот момент чувства лучше всего назвать «смешанными». Потому что приятно, конечно, когда обидчик болтается в чьих-то сильных руках как сарделька в зубах кота, но, во-первых, шеф вроде как просто выполнял свою работу и пока даже вел почти спокойный диалог, не пытаясь меня запугать. А во-вторых, было б проще, если б защитником оказался кто-нибудь не из Зеленцовых.
— Игорь, прекрати!
Плюс: давно мечтала броситься брату на спину и как следует его укусить.
Минус: кто ж знал, что Ян в тот же момент попытается оттащить незваного гостя от Ковальчука? Кажется, кого-то не того я укусила…
Глава 12
— Бленкин, а как же честь? Куда она девалась?
— Не знаю, господин, я не брал.
Когда-нибудь потомки сложат легенды об этом эпическом сражении…
Точнее о моем эпичном фиаско, в-руку-укушенном поручике и товарище Ковальчуке, что ценой неимоверных усилий вырвался из железной хватки врага народа и… устроил банальную пацанскую драку.
Да, благодаря нашему с Яном вмешательству, братец мой несколько сдал позиции, однако быстро стряхнул с себя балласт и почти успел отбиться от первого хука шефа. Почти. Скулу все-таки зацепило, и Игорь отлетел к столу. Ковальчук бросился следом, а я тихонечко отволокла погрызенного поручика в самый дальний уголок, чтобы уже оттуда наблюдать за представлением.