К примеру, кто вероятнее проявит скрытое — простой человек или пусть слабый, но все же маг? Опять же, кто из них скорее окажется замешан в цепочку странных, но явно взаимосвязанных событий в магической среде? Ну и на кого додумаются натравить призраков — на того же человека, который для них не представляет интереса, или на идиотку, которая их до жути боится?
И ведь даже заверения родни, что я в центре грядущей катастрофы, не раскрыли мне глаза…
Впрочем, я до сих пор ни черта не понимала. Кто, зачем, почему… Но теперь хотя бы знала наверняка, что и проклятье в секционной, и бабушкин портал, и норг, и даже медитирующий птицелов — моих рук дело.
Моих, не Яна.
А уж замешаны ли тут какие-то артефакты — придется разбираться.
Плюс: удачно я заглянула в кафе.
Минус: только, кажется, не заплатила по счету.
Глава 20
Нет ничего хуже, чем вступать в спор с расстроенной женщиной. Впрочем, хуже этого может быть только спор с двумя расстроенными женщинами — если вы, конечно, не готовы заранее принять все их аргументы.
На злосчастной остановке, куда я все же доползла, даже придавленная грузом невероятных открытий, я просидела минут тридцать. Пугая молодежь остекленевшим взглядом и вызывая подозрение бдительных пенсионеров.
Ну, я так думаю. Потому что, когда наконец очнулась, один из сознательных граждан — сухонький старикашка с тростью — уже с невероятной сноровкой тащил в мою сторону полицейского и что-то ему выговаривал, тыкая в меня пальцем.
Я было собралась уйти, но быстро сообразила, что это будет выглядеть совсем уж подозрительно, а погоня мне точно ни к чему. Так что спокойно дождалась служителя закона, продемонстрировала свои документы, объяснила, мол, просто задумалась, и за сим с инцидентом вроде как покончили.
Провожаемая прищуренными взглядами дедов и бабушек — кто б мне сказал, чего они тут кучкуются — я медленно побрела в сторону вокзала, пересекла площадь Мира, протопала по Угличской до пересечения с улицей Чехова и, честно говоря, растерялась.
Ни планов, ни идей, ни каких либо связных мыслей по поводу узнанного в голове не водилось. Обрывки информации дрейфовали по моему сознанию, будто обломки пиратского корабля по океанским просторам, и я сильно сомневалась, что без помощи чудесного вмешательства свыше из них можно будет соорудить хотя бы паршивый плот.
Но, так как чудеса в моей жизни если и случались, то исключительно со знаком минус, я решила воспользоваться кое-чем более приземленным — технологиями.
Точнее, телефоном.
Вариантов для звонка было три.
Во-первых, конечно, бабушка. Ну или папа, тут уже без разницы. За последние дни они оба успели доказать — без особой на то нужды — что обладают огромной силой и властью даже в городе, где их все ненавидят. И думается мне, что при желании эта парочка могла бы легко разобраться даже со столь запутанным делом. И вероятно, желание в них можно пробудить — ведь тут замешана вся такая беспомощная и непутевая я.
Но тогда не видать мне свободы как своих ушей. Мой звонок явно воспримут как капитуляцию, а просьбу о помощи используют как лишнее доказательство моей никчемности и, соответственно, повод утрамбовать меня обратно под семейное крыло.
Нет уж, увольте. Не настолько я еще отчаялась.
Второй вариант — Ковальчук. Я ведь уже размышляла о том, чтобы все ему рассказать и попытаться добиться ответной откровенности. Мол, у каждого из нас есть кусочки пазла, и только вместе мы сможем собрать цельную картинку. Вот только не факт, что мне поверят. А если и поверят, но с огромной вероятностью просто выудят из меня все важные сведения, а взамен ничего не дадут, оставив на периферии расследования.
Можете считать меня самоуверенной идиоткой, но я знала, что в силах принести пользу, и прямо-таки чувствовала, что мое участие в деле необходимо. Да и, что уж греха таить, просто напросто не хотела отсиживаться в стороне. Это мою жизнь перевернули с ног на голову, привнеся в нее задорный элемент неожиданности. Так неужели ж я позволю кому-то другому со всем разбираться?
В общем, Ковальчук тоже оказался крайним вариантом, потому что за год проявил немало шовинистских замашек в целом и предвзятости ко мне в частности.
Ну и наконец… майор-не-поручик Ржевский.
Ладно, уже же понятно, что ему мне хотелось позвонить сильнее всего. Потому что он мне нравился, да… даже больше, чем просто нравился. Потому что он открытый, сильный, честный и справедливый. Потому что, как ни странно, мы действительно успели стать напарниками. И потому что он единственный каким-то непостижимым образом слышал и понимал все, что я говорю.
Оказывается, как мало мне нужно… быть услышанной. Даже грустно.
Но у этой кандидатуры тоже имелись свои минусы. К примеру, я по-прежнему дико стеснялась открывать ему всю правду о своей профессии. А еще благодаря мне Ян и так уже вляпался достаточно глубоко, и этим звонком я могла утянуть его на самое дно и серьезно подставить.
Ну и последнее — он мог и сам позвонить, однако почему-то молчал, что не то чтобы было так уж обидно, просто… нервировало.
В общем, куда ни кинь, всюду клин.
И все-таки нетрудно догадаться, чей номер я в итоге набрала. Потому что логика в таких делах бессильна.
Ян ответил после первого же гудка, словно ждал звонка и держал мобильник наготове.
— Я уж думал, родственники сослали тебя куда-нибудь в Тимбукту.
На лице помимо воли расплылась улыбка.
— Пытаются сослать в Питер, но я активно сопротивляюсь.
— Зря. Погодка там, конечно, так себе, но места красивые.
Я огляделась. Находилась я, скажем так, не в самой живописной части города, однако…
— Мне и тут нравится.
— И это правильно. — Поручик на мгновение умолк, в эфире раздалось странное шуршание, ворчание и, кажется, мат, а потом: — Где тебя подобрать?
— Что?
— Разве ты не за этим звонишь? Думал, мы продолжаем. Я как раз собрался выезжать, есть одна зацепка. Так где ты сейчас?
Зацепка — это хорошо. Оставалось надеяться, что она более внятная, чем моя.
— На перепутье, — вздохнула я. — Решаю, в какую сторону идти — к площади Боевой Славы или все-таки на вокзал…
— Тяжелый выбор, — хмыкнул Ян. — Топай к площади, подъеду через пятнадцать минут, если нигде не встану.
И только когда он отключился, а я послушно направилась дальше по Угличской, в голове что-то щелкнуло: на чем он едет, если машина вчера превратилась в груду металлолома?
— Папа? — неверяще переспросила я, когда мы тронулись.
Причем от ответа на мучивший меня вопрос я так обалдела, что даже не уточнила, куда мы, собственно, направляемся.
— Да, — скривился Ян.
— Мой папа?
— Ну не мой же.
— И с какой стати ему давать тебе машину?
Да не просто машину, а новенькую, блестящую и явно дорогую. На логотип я как-то посмотреть не удосужилась, но…
— Во-первых, не мне, а Следственному отделу, — недовольно и несколько смущенно пробурчал Ян. — Предыдущая тоже, по сути, принадлежала городу. Во-вторых, твой папа мне ее только передал, а вообще это вроде как от вашего Надзорного комитета. Компенсация ущерба, нанесенного потусторонними тварями.
Он вновь скривился и с досадой ударил по рулю.
— Слушай, я не просил, ясно? Уже думал, как перед начальством буду оправдываться за смятую в гармошку колымагу — тем более что смяло ее не во время дела, а в моем якобы отпуске. Как только выйду на работу, сдам этот космический корабль вместе со всеми бумажками от комитета, а себе попрошу что-нибудь попроще…
— Чего ты завелся-то? — не поняла я.
— Ну выглядит так… — Ян замялся. — Так, будто я с тобой возился, а потом взял у твоей семьи и… Твой отец так и сказал, мол, спасибо, что присмотрел. Ты ведь не думаешь, что?..
— И в мыслях не было, — быстро перебила я, делая в уме пометку «убить родителя». — Даже если б он отдал ее лично тебе, а не твоему отделу. Ты заслужил.
— Ох, заткнись.
Впрочем, несмотря на сварливый тон, после моего ответа ему явно полегчало, так что я рискнула сменить тему:
— Куда едем, и что за зацепка?
— Едем в гости к Ольге Метельке. — Я уже открыла рот, чтобы высказать все, что думаю об этой затее, но Ян продолжил: — Оказывается, она может много чего интересного рассказать.
Я прищурилась:
— Откуда дровишки?
— Не у одной тебя есть связи, — фыркнул он.
Все оказалось просто и сложно одновременно. Пока я выслушивала нотации родни, бравый поручик без дела не сидел и попытался выяснить как можно больше о прошлом Беляка. Ведь началось все — по крайней мере, для нас — именно с его смерти, а значит, в ней и кроется часть разгадок.
Ивановские полицейские никакой новой информации предоставить не смогли, а среди местных связей самая явная и свежая была нам известна — Ольга Метелька. После вмешательства высшего из Надзорного комитета ее подлечили и отпустили, так что Ян попытался сунуться к ней по последнему известному адресу проживания.
Там его встретила парочка недружелюбных ведьм, сначала попытавшихся поручика проклясть (полагаю, не по-настоящему, а всякими нехорошими словами), а потом сообщивших, что после пережитого стресса и смерти любимого Ольга временно перебралась к матери.
Мать, от которой Метелька и переняла тягу к ведьмовству, как дама продвинутая и умелая нигде не значилась, не привлекалась и не светилась, так что искать ее пришлось как раз с помощью тех самых связей, что Ян упомянул чуть раньше.
В итоге он разжился исключительно номером мобильника, мило побеседовал с «приятной женщиной средних лет», вкратце обрисовал ей ситуацию — разумеется, с выгодной нам стороны — и в итоге договорился о встрече.
Наталья, как попросила называть себя Метелька-старшая, обещала вкусный чай, полное сотрудничество дочери и ответы на многие интересующие нас вопросы.