В итоге я все же потянулась через стол и легонько потрепала Ольгу по плечу. Это так ее ошарашило, что слезы вмиг высохли.
— Он стер мне память, — призналась я, глядя в огромные круглые глаза. — Я не помню ни его, ни нашу встречу, ни подарка. Он для чего-то использовал меня. И уж явно не предавал тебя.
— Правда? — сипло спросила Ольга.
— Правда.
— Он… — Она прокашлялась. — Он очень уверенно тебе что-то говорил. Склонялся близко-близко. А ты все хмурилась. А потом он достал из кармана эту побрякушку и… Ты вроде не хотела принимать, но он все говорил, говорил, и в итоге ты ее прям там же и нацепила.
— Как выглядела побрякушка, помнишь? — тут же оживился Ян.
— Я ж издалека наблюдала. Кулон какой-то. Или просто что-то на цепочке. Не знаю. — Ольга снова всхлипнула. — А потом я наткнулась на эту дуру, и нас на всю ночь… в обезьянник… а Антон у… у-у-ме-е-е-ер…
Мне было ее жалко, честное слово. Но несчастных жертв долбаных заговорщиков — еще жальче. А так же всех будущих случайных жертв, если мы все это не остановим. Так что, кивнув Яну, я поднялась:
— Соболезную. И большое спасибо, ты нам очень помогла.
— Да, спасибо, — спешно подскочил следом поручик.
Ольга только в очередной раз всхлипнула, а Наталья сладко улыбнулась:
— Не за что.
Но услуга оказана, пусть для этого ведьме всего-то и потребовалось приструнить дочь — все равно рано или поздно эта зараза объявится на моем пороге, источая аромат сена и мокрого дерева.
Это в одиночку Ян мог поговорить с ними без всяких условий, а мое присутствие автоматически привносило в дело элемент «платности». Однако ничего ему говорить я не стала ни до, ни после.
До — потому что не желала остаться за бортом. А после — какой смысл?
В любом случае, мы узнали много. Очень много. Осталось только со всем разобраться.
Плюс: по-моему, очевиден.
Минус: не уверена, что готова к таким масштабам происходящего…
Глава 21
Всякого насторожит, если ему скажут, что сегодня ему крупно повезло.
Обычно такое не к добру. Стоит кому-нибудь сказать, что сегодня вам крупно повезло, как непременно случается какая-нибудь гадость.
— Давай по полочкам, — начал Ян.
— Давай.
Мы сидел в его-не-его новой машине, припаркованной возле моего дома, уже около часа, но складной версии пока не выходило. Большей частью в этом виновата я — слишком уж сумбурно и путано я рассказывала об артефактах и своих сегодняшних приключениях, так что даже сама порой не понимала, к чему веду.
Но терпеливый поручик все задавал и задавал наводящие вопросы в попытке разобраться и вот, кажется, к чему-то пришел.
— Некто, назовем его Икс, задумал нечто. Что конкретно — непонятно, но для этого ему необходимо выпустить в мир как можно больше тварей, а заодно проявить всякое невидимое, правильно?
— Ну вроде как да…
— Далее. Икс не желает сам пачкать руки, потому набирает армию адептов, вручает им флаг и отправляет в крестовый поход. Если верить тому мужику из леса, то территория распространения не так велика.
— Да, — подтвердила я. — Две линии, от Москвы до Ярославля и от Твери до Иваново.
— Хорошо. — Ян ненадолго замолчал, словно перебирая в уме факты. — Среди адептов обнаруживается совестливый бытовик, которого смущают случайные жертвы. И тогда он решается на отчаянный шаг — вызвать Карателей, чтобы те почикали всю секту вместе с главарем.
— Угу, но Каратели его отшивают, и яд срабатывает.
— Да, но… срабатывает с отсрочкой, и бытовик успевает… что-то.
Я скривилась:
— Встретиться со мной, опоить и вручить какой-то кулон.
— Так. Потом он возвращается в чужой дом, где обитал вот уже несколько дней, и готовится встретить смерть, но перед этим некто, предположительно, другие сектанты, его находят и считывают память. Вопрос: зачем?
— Чтобы узнать, кому он отдал кулон?
Ян задумчиво постучал пальцами по рулю.
— Думаешь, кулон — и есть тот самый проявляющий скрытое артефакт?
— Ну, учитывая, что прежде за мной таких способностей не наблюдалось, — я хмыкнула, — наверняка.
— Но в последние дни его на тебе не было, а эффект он оказывал.
— Удаленно? Или… или я его проглотила?
— За столько времени он бы уже, прости, вышел, — рассмеялся Ян. — Или как минимум устроил бы тебе визит в больничку. Ладно, это пока оставим. Возвращаясь к основному сюжету… бытовику считывают память, но в процессе он умирает, и, возможно, что-то сектанты все же не успевают узнать.
— А потом на сцене появляемся мы, — закончила я, — и начинается черте что.
— Это точно…
— И что в итоге?
— В итоге, — вздохнул Ян, — самое важное — найти кулон. Если Беляк потратил на него последние свои часы, то это несомненно важно. Полагаю, на этой штуке держатся планы Икса, и, украв ее, парень хотел эти планы поломать, раз уж ритуал провалился.
Я покачала головой:
— Ты гадаешь.
— Я выстраиваю версию, — возразил Ян.
— Тогда объясни, почему я. Почему из всех жителей Ярославля Беляк выбрал меня, чтобы вручить столь ценный артефакт?
— Потому что ты настоящая брежатая, — внезапно произнес поручик и даже выпрямился, будто его осенило. — Ты ведь знаешь, кто такие брежатые, не так ли?
Ну вот и настал тот неловкий момент, когда придется во всем признаваться. Щеки ожидаемо обдало жаром, и я отвела глаза, но все же ответила:
— Это моя должность в управлении. Есть и другие, в разных областях. Мы… следим, чтобы секреты магического сообщества оставались секретами.
— И чего ты краснеешь? — не понял Ян.
Черт, ну и зачем он включил это освещение в салоне.
— Потому что мы… как скрытые видеокамеры. На каждом углу, а вы и не знаете. Один из нас может в спальне у твоей кровати стоять, пока ты там…
Слишком поздно я поняла, что выбрала не самый удачный пример. Лицо теперь горело так, будто его облепили горчичниками, но я упрямо поджала губы и продолжила:
— Все мы слабые маги, способные только на заклинание невидимости. Мы подглядываем, подслушиваем и докладываем руководству все, что услышали и увидели. Мы следим за людьми. Я следила за тобой, понимаешь?
— А я знал! — внезапно расхохотался Ян и ударил ладонью по приборной панели. — Вот как чувствовал, а! На месте преступления, да? Летала там на своей метле… а мне будто кто затылок сверлил.
Я наконец оторвала взгляд от бокового окна и осмелилась взглянуть на поручика:
— И тебе совсем не обидно?
— Очень обидно, — вмиг посерьезнел он. — Что ты мне раньше не рассказала. Соня… ты правда думаешь, что все люди такие наивные? Поверь, многие догадываются, что от нас скрывают не то что половину, а девяносто девять процентов правды. Но, как я уже говорил, так живется проще. А тем, кто не догадывается, лучше и не знать и спать спокойно. Что толку, если все вокруг начнут видеть в кошмарах, к примеру, этих ваших призраков да шугаться каждого шороха в ночи?
— Да тут ведь не в сокрытии правды дело, — не унималась я, — а в слежке. Это другое.
— Ну, среди наших гуляла байка о том, что вы подглядываете за нами через глаза домашних животных и насекомых, так что некоторые мужики даже стали отказываться что-либо обсуждать, коли радом есть какой-нибудь кот или собака. Не поверишь, я как-то позвонил коллеге, а он мне, дескать, подожди, я выйду, у меня тут Рекс под боком.
Я, не сдержавшись, прыснула и прикрыла рот кулаком.
— Так что в некотором роде это даже облегчение, узнать, что хомячок моего брата не передавал в ваше управление мои личные разговоры.
Я боком откинулась на спинку сиденья и завороженно уставилась на Яна. И откуда он только такой взялся, а?
— Я твои личные разговоры не слушала, — заверила. — Только на месте преступления. Один разок. А потом у меня забрали метлу и велели работать с тобой в паре.
Он тоже повернул голову и улыбнулся:
— В наказание?
— Это Ковальчук так думал.
— Он просчитался.
— Согласна.
Я вдруг поняла, что мы сидим близко-близко, хотя прежде салон машины казался невероятно просторным, и неотрывно смотрим друг друга в глаза. И разумеется, в голову тут же полезли всякие дурацкие мысли.
К примеру, о поцелуях. Я ведь давно мечтала его поцеловать. Точнее, чтобы он меня поцеловал, потому что так положено. Ну и просто приятно. В груди опять заныло, зажгло, затрепетало — все сразу. И я вспомнила, как безумно волновалась перед своим первым в жизни поцелуем, свершившимся в подъезде родительского дома.
Страшно было жутко. И немного стыдно, потому что я поклялась подружкам, будто уже целовалась в летнем лагере, а они разнесли по всей школе, и Димка Мечников наверняка тоже все слышал. И вот он склоняется ко мне, а я понятия не имею, что делать: куда губы девать, куда нос отворачивать, а ведь еще язык пристроить надо и зубами никуда не врезаться, я слышала, что зубы — это самое сложное.
В итоге я так перенервничала, что до крови прокусила несчастному Мечникову губу и попыталась сбежать, но он поймал, прижал к стене и… Дальше было слюняво и, если честно, не очень приятно, но безумно занимательно.
С тех пор много воды утекло, и поцелуи уже давно не вызывали во мне подобного нервного напряжения и неуверенности.
До сего дня.
Что-то в Яне Ржевском вновь превращало меня в ту угловатую, до смерти перепуганную девчонку, которая не знает, что делать с собственным ртом. Про руки вообще молчу.
Не то чтобы я была уверена, что Ян собирается меня поцеловать, или ждала чего-то такого, но, согласитесь, когда дв…
Поцеловал.
Просто наклонился и поцеловал, пока я предавалась воспоминаниям и рефлексии.
Неожиданно и сладко.
И в этот раз я даже не думала кусаться.
Мысли в кучу удалось собрать далеко не сразу. Я даже забыла, о чем мы только что говорили, и растерянно посмотрела на Яна, с трудом сдерживаясь, чтобы не коснуться припухших губ рукой.