— И что выяснили? — отрешенно спросила я. Такие провалы во времени кого угодно собьют с толку. — Проклятье как-то связано с нашим делом?
И вот тогда до меня дошло, что о «нашем деле» я не знаю ничего от слова «совсем». Ладно, покойнику считали память, это мы в курсе. Подробности вскрытия завтра в отчете. Но как его звали? Чем занимался? Враги и возможные мотивы? Родственники в пределах города? Серьезно, что я собралась расследовать? Уже целый день «напарник», и почти все время провела без сознания.
— Черт, я и о деле-то нифига не знаю, — вслух покаялась я.
— Успеется, — отмахнулся поручик. — Мне только в обед подтвердили личность. Дом убитому не принадлежал, никаких связей с хозяевами нет, документов на месте не нашли, так что пришлось повозиться. Утром будет как отчет эксперта, так и выписка по банковской карте, и начнем. Вольешься по ходу.
И чего он такой добренький? Ну не дурак же.
— Мне… — Я осеклась.
Понятия не имею, что хотела сказать. Мне искренне жаль? Мне не хватило храбрости послать шефа подальше? Мне не хватит сил, чтобы прикрыть тебе спину, так что покрепче держись за ствол? Кстати, а оружие у него есть? Что-то не замечала…
— Идем, — прервал мои терзания Ржевский. — Все важное завтра.
Действительно. Сегодня я уже ни на что не способна.
До машины поручик меня буквально тащил, ибо носков и тапочек оказалось мало, чтобы мои ноги соизволили нормально функционировать. Кстати, охранник при виде нас срочно схватился за телефон — никак ФСБ у него на быстром наборе, — но, нервно прижимая трубку к уху, двери все же открыл.
Меня молча выволокли на улицу, водрузили на переднее пассажирское и даже помогли пристегнуться. Пока Ржевский обходил черный седан — марку я не признала, — я опустила козырек, чтобы полюбоваться на свое отражение. Но крохотное зеркальце тут же заполонили нечесаные рыжие кудри, и я испуганно захлопнула этот ужас.
Лучше не представлять, как выгляжу, и так нервы ни к черту. Впрочем, образ взъерошенного одувана так и так возник в голове.
Ехали по какому-то незнакомому мне маршруту — наверное, в объезд вечерних пробок, — и первые минут пятнадцать после того, как я назвала адрес, молчали. А потом поручик вдруг резко вынул что-то из кармана и протянул мне, не отрывая взгляда от дороги. Я автоматически подставила ладонь, куда упал мой скромный гвоздик с зеленым блестящим камешком.
— Спасибо, — невольно улыбнулась я.
— Не за что.
— Майор, а…
— Ян.
— Что?
— Меня зовут Ян… напарница.
— А я Соня.
— Уж помню, — хмыкнул Ржевский. То есть, Ян.
— По поводу напарницы… — Я замялась, прокашлялась и продолжила: — Я честно постараюсь не мешать. Вы… ты же понимаешь, как у нас все, и…
— Ты не помешаешь, — оборвал он. — Даже поможешь.
— Да?
— Да. Слушай, давай начистоту. Я ненавижу игры, пусть этим политики страдают. Я следователь и, смею надеяться, хороший. И прекрасно понимаю, что мне особо нечего противопоставить магам. Обычно. Но в этот раз они сами себя перемудрили. Вручили мне козырь. Тебя.
— Меня?
Неприкрытое удивление в моем голосе его рассмешило.
— Да, тебя. Может, во всяких вуду-юду ты не сильна, зато знаешь матчасть. И видишь всякое, что мне недоступно. Я ж заметил. Лучшего консультанта не найти. Поможешь, и мы с тобой в легкую утрем нос этим твоим… коллегам. Тогда и посмотрим, от кого толку как от зеленки.
Меня что, пытаются защитить от своих же? Я даже слегка подвисла, а Ян понял мое молчание по-своему.
— Или тебе дали четкие инструкции мне мешать?
— Нет, что ты, — быстро выпалила я. — Шеф просто назначил меня представителем управления в этом деле. Никаких инструкций!
— Ну если ты не считаешь добросовестное расследование убийства предательством своего сообщества… — Он не закончил, давая мне время решить, а я всерьез задумалась.
А предательство ли это? Я ведь не нарушу никаких приказов. Да, выдаваемую майору информацию придется дозировать, но по мелочи-то я могу ему помогать? Те же сведения о проклятии оказались никакими не секретными — вон даже охотники при людях открыто об этом болтали. Надо просто освежить в памяти универские лекции, и все.
Я широко улыбнулась:
— Не считаю. Кое-кому…
«…утертый нос не повредит», — вот, что я собиралась сказать. Не успела.
Слова застряли в горле, когда на дороге перед нами внезапно вспыхнуло очень знакомое, а оттого еще более пугающее небесно-голубое кольцо портала, и как Ян ни жал на тормоз, машина все равно благополучно в него влетела.
Остановились мы уже по ту сторону. Прямиком на пустыре за новостройкой, в которой я жила. Экспресс-доставка.
Ян сидел, крепко вцепившись обеими руками в руль, и не мигая глядел перед собой.
— Что за?..
— Это… все хорошо. Я разберусь, — пробормотала я, неловко отстегивая ремень, хотя, если честно, слабо представляла, как буду разбираться.
Но когда я вывалилась из машины, водительская дверь тоже распахнулась, и на улицу уверенно выбрался Ян. Кажется, мое «я разберусь» его не впечатлило.
— Ну и кого винить за твое полумертвое состояние? Его?
Я на секунду зажмурилась и только потом обернулась на голос.
Плюс: в кои-то веки она винит кого-то помимо меня.
Минус: в таком виде я перед бабушкой еще не представала.
Глава 5
— Побудь здесь. Если там не опасно, я свистну.
— А если опасно?
— Заору.
При общении с представителем старшего поколения Зеленцовых действуют почти те же правила, что и при встрече с лосем в дикой природе. Для начала, думаю, лучше в принципе не попадаться ему на пути. Но коли уж вас подвело везение или здравый смысл, то вариант только один: замереть, ни в коем случае не делать резких движений и не пытаться убежать — бесполезно.
Бабуля, конечно, не сохатый, следом не кинется, но пульнуть чего-нибудь вдогонку может. Или найдет позже, и тогда уж точно мало не покажется…
А главное — не ведитесь на эту невинную внешность: милейший пучок седых волос, круглые очочки и чуть приподнятые в вечной улыбке уголки губ. Бабуля очень тщательно подбирала свой нынешний образ, разрываясь между двумя вариантами, и с тем же успехом могла остановиться на черном парике, развевающемся плаще и кроваво-алой помаде, что, по-моему, было бы гораздо честнее по отношению к окружающим.
И нет, я не преувеличиваю, не драматизирую и не демонизирую дражайшую родственницу. Я ее, вообще-то, люблю едва ли не сильнее, чем родителей, боюсь почти так же, как призраков, и безмерно уважаю, а потому я объективна, как никто.
Итак, картина маслом: я — в перепачканной мятой одежде, пчелиных вязаных носках и резиновых тапочках и с прической а-ля «одуванчик полевой»; бабуля — с неизменной улыбкой и в белоснежном брючном костюме посреди грязного пустыря, и поручик Ржевский, задумчиво сдвинувший брови и застывший в несколько нелепой позе, с одной ногой на улице, а другой — в машине, потому что кое-кто (не будем показывать пальцем) обездвижил его заклинанием.
Смеркалось.
— Я слушаю, — все тем же «ласковым» тоном произнесла бабушка, пока я боролась с желанием запрыгнуть обратно в салон автомобиля и запереть дверь.
— Ба-а-а… зачем ты его так?..
— А ты хочешь, чтобы он стал свидетелем нашей беседы? — деловито уточнила она.
— Нет. Нет, просто…
— Ну и чудненько. Мальчик милый, но пустой, а я слишком устала, чтобы следить за каждым своим словом.
— Как порталами направо и налево светить, так не устала, — буркнула я.
— Что-что?
Казалось бы, шесть букв, а у меня аж внутренности свело, но, раз уж начала, отступать нельзя — сожрут с потрохами.
— Портал, говорю, почему не скрыла?
— Как это, не скрыла? — нахмурилась бабуля и сделала несколько затейливых пасов руками. — Все скрыла, что ж я, совсем уже что ли…
— Не знаю. — Я наконец отлепилась от машины и обхватила себя за плечи, не решаясь подойти ближе. — Майор его видел, пытался затормозить. И остальные на проспекте тоже, я слышала визг шин и крики. Может, и авария была, но мы уже сюда вылетели.
Бабуля вперила в меня суровый взгляд, явно пытаясь определить, а не вру ли я в надежде увильнуть от разговора. Но то ли я сегодня оказалась какой-то нечитаемой, то ли она не поверила собственным глазам, потому что после напряженной минутной паузы из строгого черного клатча на свет появился белый телефон, и бабушка не по годам проворно заскользила пальцами по сенсорному экрану.
— Ало, Володя? Да… да, здесь. Точно? Хм… Жертвы? Ну и славно. Нет, не нужно. Конечно. Разберемся.
Из этой краткой беседы я сделала два вывода: во-первых, любимый дядюшка тоже в городе, и во-вторых, авария таки случилась, потому что бабушка нахмурилась еще сильнее и даже мимолетно прикусила губу — жест крайне редкий и в полной мере демонстрирующий ее растрепанные чувства.
Что же творится в этом безумном, безумном мире?
Что-то для себя решив, бабуля кивнула:
— Ладно, идем. Обсудим все в квартире. — И развернувшись, поплыла к моей высотке, будто и не касаясь ступнями грязной неровной земли.
И это на каблуках. Я даже в тапочках буду тут запинаться через шаг.
Для справки: моей бабушке семьдесят четыре года, выглядит она на двадцать лет моложе, а соображает порезвее современных подростков.
Вот только сейчас упустила одну весьма значительную деталь.
— А как же майор? — Я растерянно уставилась на живое изваяние по другую сторону машины.
Бабуля оглянулась через плечо:
— Подправят память и отвезут домой.
— Нет!
Не знаю, какой бес в меня вселился, но подобное обращение с человеком, пять минут назад предложившим мне шанс поквитаться с обидчиками, показалось верхом несправедливости.
Коррекция памяти на самом деле не так страшна. В глубинные слои никто вмешиваться не станет, это все же уголовщина, а чуть изменить события последнего получаса… на Ржевском это никак не скажется. Уверена, всех остальных свидетелей явления портала ждет примерно то же самое, только в меньших масштабах.