Ангелы победили меня. Ангелы сокрушили меня. Ангелы убили здесь весь мой отряд, убили друзей и товарищей. Уничтожили солдат с военной базы, превратили в пепел подкрепление и сбили самолеты.
Воины Небес разнесли этот город по камешку, выпотрошили каждого жителя. Мужчин и женщин, детей и домашних животных, даже птицы здесь погибли под клинками и магией Ангелов.
Только я остался. Я один среди мертвецов, один единственный и последний, обреченный наблюдать тогда, когда предпочел бы сам лежать среди мертвых. Вина бытия последнего выжившего грызла и растворяла изнутри как сильнейшая кислота.
Моя ненависть к Ангелам так безгранична, что кажется, даже слезы испаряются от ярости.
Тот что почти стоит на моей спине опустил клинок, лезвие коснулось обнаженной кожи на шее. Ужасающая мозги боль протекла от шеи по всему телу. От шипящей кожи отстранился кончик клинка, вырезавший руны на живой коже. Покрытое кровью лезвие вздрогнуло под могучей рукой и вся грязь и кровь отброшены от металла, будто он сам не желает быть запятнанным.
Клеймо теперь на моей шее. Печать. Сигил Небес. Новый знак рабства, истекающий свежей кровью. Руны сворачиваются кругом, светясь и повинуясь магии Ангела, извиваясь как змеи из горящего металла, знаки клеймят мою плоть, так глубоко, что достигают души.
Все, чтобы я не делал в этот день, оборачивалось поражениями одним за другим. Пока никого рядом не осталось. Пока никто больше не прикрывал спину, не сражался рядом и не смог подставить плечо. Как и я сам в ответ. Я последний выживший в этой битве.
Командир, приведший всех к смерти. Из-за которого этот городок, где укрывались беженцы со всей области, сейчас пылает в тишине, потому что больше некому кричать от боли и горя. Все погибли, из-за меня!
Печать обожгла в последний раз, впившись в шею вечным поводком. Слезы ненависти сменились слезами бессилия. Вечный раб Небес отныне. Проигравший, сокрушенный до самых костей, запятнанный болью и последней упущенной победой.
Голос лидера Ангелов, что прижимает меня ногой к земле, вторгся в окружение обманчивой певучестью:
— Отныне ты будешь служить Законам Небес. После смерти в облике человека…
Я услышал пение клинка, как размах удара набирает силу, разрезая лезвием прогорклый воздух горящего города.
До этого я пережил столько сражений, что перестал бояться смерти. Я потерял так много друзей. Совершил так много ошибок, что почти желал ее в какой-то мере.
Но я желал хорошей, доброй человеческой смерти, а не этого. Моя душа станет вечный рабом, а я сам той мерзостью, с которой боролся?!
Нет, только не так! Нет, нет, нет!
— … да будешь закален ты Светом на Небесах, чтобы служить им вечно.
Удар Ангела был предотвращен. Его с меня буквально сдуло от могучего пинка другого врага. Он встал передо мной, как могучий гигант, сотканный из черной стали, тьмы и ненавистной самому миру злобы.
Мало было Ангелов, теперь явились еще и Демоны! Как много вас, сколько вы еще будете терзать мой мир, твари?!
Я в шоке забыл как дышать, когда эта аура придавила меня куда крепче кованного сапога Ангела. Высший Демон явился. Новый голос, пропитанный злобой и садизмом, вторгся в уши.
— Боюсь, я не могу вам этого позволить, шавки Небес.
— И почему же? — стоически вопрошает встающий и невозмутимый Ангел.
Два отряда, Ангелов и Демонов теперь смотрят друг на друга. Высший Демон подарил миру новую ядовитую усмешку, потянувшись ко мне. Острый коготь впился в миллиметре от яремной вены.
— Потому что такой чемпион нам тоже пригодится.
Алые глаза впились в мои взглядом такой яркой жадности и алчности, желанием обладать, что сама моя душа закричала от страха.
— Бездна хочет тебя, смертный. И мы заявляем на твою душу свои права.
Когти демона двинулись, рассекая плоть. Тьма просочилась из них, впиваясь в плоть рунами Бездны.
— Твоя гибель воскресит тебя в новом праве, — торжествующе захохотал Демон. — Ты восстанешь как наш новый брат. В могучем Легионе Боли!
— Нет! Он наш!
Ангелы кинулись в атаку, но их легко сдержали Демоны, пока их главарь занимается мной. Он смеется, Демон смеется и хохочет, взрезая мою шею и наслаждаясь моими воплями боли.
— Тебе понравиться боль! Ты вкусишь ее с радостью! Наслаждайся ею, упивайся, ха-ха-ха!
Ангелы пробились ко мне, но уже слишком поздно. Сигил Бездны украсил шею с другой стороны. Я же извиваюсь на земле как червь, не в силах не сотрясаться от перенесенной боли и ужаса.
— Небеса все равно заберут его, — безразлично выдал вердикт Ангел, замахиваясь на меня.
Но его снес Демон, взмахом кожистых крыльев унося соперника в небо.
Я же впился пальцами в асфальт и потащил себя прочь от битвы. На четвереньках я убегал, уползал, испуганный и дрожащий. Мне нельзя умирать здесь!
Если я погибну, если я умру, что будет с моей душой?! Уйдет Небесам или в Бездну? Кого я теперь раб?!
Нельзя умирать, мне нельзя умирать! Ни за что, вопреки этим тварям! Никогда!
Воспоминание смылось в черноте, возвращая меня в пещеру и пруд. Сердце бешено бьется, пока я твержу про себя — я жив, все в порядке, я жив! Вернулся в настоящее, под взгляд алых глаз Королевы Ламий, напомнившие мне того Демона.
— Ох, какая же ты сука, — простонал я. — Я действительно не хотел это вспоминать.
Глава одиннадцатая. Новый друг или враг?
Пятый… Или шестой день в черном пруду и в компании с жестокой женщиной змеей. Все так же в цепях и временами теряясь в вызываемых Королевой воспоминаниях.
Я очень хотел бы провалиться в забытье, поспать и восстановить силы, на какое-то время просто забыть все что происходит и происходило вокруг за последнее время.
Но, даже ловя пару часов не под наблюдением царицы ламий, я забыл, что такое приятные сны, их заменили кошмары каждый раз, когда пытался поймать нормальный сон. Магия ламий или мое подсознание стало подыгрывать красноволосой королеве, не знаю, но надеюсь на первое.
Потерял я и радость простого принятия пищи, черта с два меня бы эта сучка покормила. Даже движение стало недостижимой роскошью. Начинаешь очень ценить простое шевеление рукой, когда невозможно почесать нос в принципе.
Вместо всего этого и обещанного Змеем исцеления здесь я получил заточение и пытку. И как не старался понять, в чем чертова причина, не получалось. Я оказался в цепях еще до того как смог бы отрыть рот, чтобы поприветствовать Королеву. Открыл глаза я уже здесь, в черной жиже, которая пугала и будила что-то в глубинах памяти, давно забытое но явно неприятное.
Единственное, в чем я уверен на сто процентов, так это в нежелании Ламий причинять мне настоящий, необратимый вред. Или позволить мне умереть от уже существующих ран.
Они поддерживали в моем теле огонек жизни с помощью странного пруда и своей магии, которую я не понимал, но отчетливо чувствовал. С чистой силой Эн она не имела ничего общего, больше относясь к силе души, которая все еще остается для меня непонятной мумбой-юмбой во многих аспектах.
Но кроме этого? Я ни в чем не уверен, даже в том, где нахожусь.
Цивилизованный разговор? Забудь. Это просто пытки и развлечение высокомерной Королевы, которой не стоило дерзить. Раз за разом она погружала меня в воспоминания о тяжелых пережитых сценах на той грани, где я реально мог не увидеть свет следующего дня.
Может быть, Королева была бы более благосклонна, сумей я сдержать гнев от такого обращения. Но я не смог.
Мой язык это не то, что можно так просто сдержать. Я нагрубил ей за эти дни куда больше, чем следовало. И если я это признаю, то с ее точки зрения… Все еще удивлен, что жив. Но не теряю присутствия духа.
Даже когда в очередной раз вырвался из наведенного кошмара. Дернулся, услышав плеск воды и звон цепей, что до боли впиваются в плоть так долго, что ощущаются уже не кожей, а кажется, костями.
Фантомная боль в шее, на тех местах, где когда-то были Сигилы Небес и Бездны. Та боль и ощущение рабства, которое ничто не затмит. Неизвестность того, суждено ли избавление или возможно ли вообще. Знаки на коже, что мощней и крепче любых существующих цепей. Только моя смерть тогда отделяла от вечного рабства. Поглощающее отчаяние… Ее любимый кошмар для меня.
Королева наблюдает с напускным интересом, вальяжно восседая на каменном троне прямо напротив пруда. Находясь в прекрасном облике человеческой женщины невозможной красоты, наблюдает она с нечеловеческим вниманием змеиных глаз с острым черным зрачком. Никогда не моргает, а изредка я замечал, как между алыми губами мелькает раздвоенный розовый язык, пробующий воздух пещеры на вкус.
Даже смотря сверху вниз и глядя как на жука под ногами, она умудряется выглядеть еще в сто раз более высокомерной сукой, чем должна была бы. Удивительный талант быть стервой, чтобы не делала. Я бы похлопал… Если бы мог.
— Снова это воспоминание? — устало выдохнул, породив рябь на черной воде. — Так нравится смотреть, как меня клеймят?
— Разумеется, нет, — невозмутимо отвечает Королева Ламий, рассматривая ноготь на мизинце. — Больше мне нравится видеть, как ты уползаешь, корчась как червь, коим и являешься.
Поглядев в отражение на остром ногте, она сдула невидимую пылинку и добавила:
— Думаю, даже на вкус падальщика ты тоже будешь не лучше червя. Возможно, хуже. Горечь грязи, хуже, чем лизнуть плесень на крышке гроба, скорее всего.
За всю тираду она не бросила на меня и взгляда, больше увлеченная отражением своего лица в ноготке мизинца. Это было настолько сильное не заинтересованно изящное оскорбление, которое я когда-либо слышал.
— Хм.
— Что? — приподнялась изящная красная бровь. — Думаешь, ты на вкус как нектар с Небес? Прямо как, не знаю… Чудесная, нечеловеческая, мерзкая плоть Ангела?
Снова поддевка моей новой природы. Ненависть во мне давно за пределами чего-то столь слабого, как огонь или крики. Я так хочу просто свернуть ей шею. Без пыток, просто приятный, чудесный хруст позвонков и холодный труп под ногами.