Ласковые руки заскользили по голове, Антонина закрыла глаза.
— Недавно стригла вашу невестку.
Антонина засмеялась, уставилась на Марину в зеркало.
Марина, копируя жену брата, нахмурилась, повертела головой и грустно пропела:
— Непло-охо. Спасибо.
— Я жалею, что навязала ее тебе, — призналась Антонина.
— У меня всякие клиентки есть, — весело махнула рукой парикмахер. — Мне не привыкать.
О мастере-парикмахере Антонина разговорилась с Лизой почти сразу, как Борис их познакомил. Лиза похвалила Антонинину стрижку, Антонина рассказала про Марину, которую давно считала почти подружкой. Невестка мастером заинтересовалась, Антонина дала координаты и забыла об этом разговоре. Невестка теперь стриглась у Марины и очень часто с грустью жаловалась на не вполне удачную стрижку. На это Антонина советовала сменить мастера. Мастера Лиза не меняла, потому что прекрасно понимала, что лучшую прическу ей едва ли кто-то сделает. Волосы у Лизы были так себе.
Невестку Антонина терпеть не могла.
Лиза заинтересовалась не только парикмахером. К Антонине приходила девушка-белоруска убирать квартиру, ее телефон Лиза тоже попросила. Вообще-то, с уборкой Антонина справлялась сама, но пару лет назад она сломала руку, и помощь потребовалась. Оксану она нашла через фирму, сначала платила деньги фирме, а потом Оксана стала приходить, не ставя фирму в известность. И правильно. И Оксане незачем отдавать приличную часть ею же заработанных денег, и Антонине ни к чему лишние звонки.
Теперь Оксана работала у Лизы три раза в неделю, а к Антонине приходила время от времени, как и раньше. После уборки они пили чай и сплетничали.
Марина феном распушила уложенные волосы, закрепила прическу лаком. Довольная своей внешностью Антонина повертела головой, сунула мастеру пятисотку и отправилась к администратору платить в кассу.
Придя домой, она позвонила Оксане и договорилась, что девушка придет сегодня же. Большой уборки квартира не требовала, но Антонине очень хотелось знать, как обстоят дела в новой семье брата.
— Я занят! — рявкнул Семен и бросил телефон на письменный стол. Именно бросил, аппарат проехал по столу пару сантиметров.
— Кто это? — лениво спросила Наташа, потянувшись на подушках, и запоздало на себя разозлилась. Вопрос был неуместным и невежливым, Семен не обязан перед ней отчитываться.
Квартира у Семена была маленькая, однокомнатная, раскладной диван занимал в ней значительное место.
— Антонина. — Улыбнувшись, Семен повернулся к ней вместе с вращающимся креслом.
Глядя на Наташу, он все время улыбался. От этого ей тоже хотелось улыбаться, а еще становилось грустно, потому что хотелось, чтобы Семен улыбался ей всегда. Очень глупо, случайные связи не бывают долгими.
— Антонина Александровна, которая к тебе приходила. Она профессор, между прочим. Математик.
— Надо же! — удивилась Наташа. — Ни за что не подумала бы!
— Почему?
— Так… — Она пожала плечами и снова потянулась. — Не подумала бы, и все.
— По-моему, Антонина собирается искать Витькиного убийцу. У нее глаза горели, когда она брала у меня ключи от квартиры. И потом все время порывалась у меня что-то спросить. — Семен перестал улыбаться и весело констатировал: — Дура.
— Почему дура? — возмутилась Наташа. От возмущения она даже села. — А тебя не интересует, кто убил твоего брата? Меня, между прочим, это очень интересует!
— Ты тоже дура, — засмеялся Семен и уставился на окно за спиной Наташи. Улыбка с его лица сползла.
На подоконнике стопками лежали книги. Сейчас книг за занавеской не было видно, Семен задернул их, едва зайдя в квартиру вчера вечером.
Мягко протопал Кузя, положил лапы Семену на колени, Семен погладил собаку. Кузя казался грустным, это Наташа еще вчера отметила. Рядом с соседом Виктором собака прыгала, повизгивала, а в квартире Семена равнодушно лежала на коврике в углу прихожей и без интереса наблюдала за Наташей.
— Сейчас пойдем гулять, — пообещал собаке Семен и посмотрел на Наташу. — Я его выведу, а ты собирайся пока, в ресторан сходим.
— Зачем? — не поняла она. Ей не хотелось никуда идти.
— Дома есть нечего.
Семен быстро оделся, подмигнул Наташе в висевшее в прихожей зеркало, поймал Кузю и мягко хлопнул дверью.
Наташа почистила зубы пальцем, наспех подкрасила ресницы и заглянула в холодильник. Семен не обманул, холодильник был практически пуст, если не считать банок с собачьим кормом. Наташа нашла только три яйца и кусок обветренной копченой колбасы. Она понюхала колбасу, решила, что после термической обработки продукт будет съедобным, нашла сковороду и пожарила яичницу с колбасой.
В хлебнице нашлось несколько кусков резаного белого хлеба. Хлеб не казался заплесневевшим. Его Наташа тоже понюхала, сняла со сковороды яичницу и обжарила хлеб.
Волноваться она начала, когда яичница совсем остыла. Сначала с досадой подумала, что не догадалась спросить у Семена номер телефона, тут же вспомнила, что телефон остался на столе. Потом просто стояла у окна, глядя на заснеженный тротуар. Окно выходило на противоположную от подъездов сторону, но она отчего-то боялась отойти от окна.
Дверь хлопнула, когда ей казалось, что это уже никогда не произойдет.
— Почему так долго? — не поворачиваясь от окна, спросила Наташа.
— Долго? — удивился Семен и посмотрел на часы. — Часа не прошло.
Кузя протопал к стоявшей на кухне миске, тяжело вздохнул — миска была пуста.
Наташа наконец оторвалась от окна, наклонилась, погладила собаку.
— Я не знала, что с собаками гуляют так долго.
Семен не ответил. Открыл банку собачьих консервов, вывалил содержимое в миску. Потом оглядел стол, улыбнулся, притянул к себе Наташу и чмокнул в ухо.
— Мне казалось, что ты никогда не придешь, — жалобно проскулила она.
— Тебе стало меня жалко? — засмеялся он. Невесело засмеялся, понимающе.
— Мне стало грустно. Кроме тебя, мне никто не скажет, что я тоже дура. — Она выбралась из его рук и приказала: — Садить завтракать. Нечего тратить деньги на рестораны.
Семен смотрел на нее ласково и немного заискивающе, как Кузя. Ей было с ним очень хорошо, казалось, что она знает его давно и может предугадать каждый его шаг. Она не поверила бы, что способна на такое… безумство.
Безумство Наташе нравилось. Она свободная женщина и имеет на это право.
Антонина еле дождалась, когда Оксана перестанет гудеть пылесосом. Потом с нетерпением ждала, когда перестанет шуметь вода в ванной. Странно, Антонина не любила грязи, смесители протирала часто и тщательно, но такого блеска на металле, который всегда получался у Оксаны, достичь не могла.
— Все! — наконец объявила Оксана, заглянув в комнату к Антонине. — Все, Антонина Александровна.
— Волшебница ты, — похвалила Антонина, направляясь на кухню. Включила чайник, но Оксана, оттесняя хозяйку, принялась хозяйничать сама.
Чаепитие после уборки было у них ритуалом.
— Если бы вы меня не позвали сегодня, я сама бы приехала. — Оксана подвинула Антонине вазочку с печеньем.
— Достает тебя Елизавета?
— Не в том дело… — Оксана махнула рукой. — Борис Александрович недавно в командировку ездил…
— Да, — подтвердила Антонина, чувствуя себя гостьей. Чувствовать себя гостьей было приятно.
— Я в подъезде у Бориса Александровича случайно познакомилась с одной девушкой… У нее маленький ребенок, восемь месяцев, я однажды помогла ей коляску вывезти. Короче, она меня иногда зовет помочь с ребенком. Когда няня у них болеет.
— Няней лучше работать, — воодушевилась Антонина. — Попробуй, договорись.
— Да меня и моя работа устраивает, — отмахнулась Оксана. — С ребенком нужно целый день сидеть.
— Это да.
Оксана налила чай, достала с полки сахарницу, села напротив Антонины.
— В общем, я ночевала с ребенком, возилась с малышом, чтобы родители поспали подольше. — Оксана отпила чай, обняла чашку пальцами и заговорщицки наклонилась к Антонине. — Елизавета явилась домой утром.
— Что?! — выпрямилась Антонина.
— Угу, — кивнула Оксана. — Мы с малышом у окна стояли. Елизавета явилась домой утром, только-только рассвело. Я видела, как она зашла в подъезд. Это было как раз тогда, когда Борис Александрович уезжал в командировку.
— Могла просто выйти куда-нибудь утром, — с сомнением предположила Антонина.
— Куда? — хмыкнула Оксана. — В магазины она не ходит, да и закрыты они еще были. Она, кстати, накануне заставила меня продуктов ей накупить. Я покупки привезла вечером, часов в восемь. Отдала продукты и пошла к малышу.
— Может, просто так вышла, прогуляться…
— Ну конечно! Гулять она пойдет! — Оксана возмущенно потрясла головой. — Валяется целыми днями, как колода. Как только бока не отлежала!
— Ч-черт…
Антонина терпеть не могла невестку и брак брата считала идиотизмом, но то, что она услышала, казалось чем-то невозможным.
— Если что-нибудь еще заметишь, позвони немедленно!
— Обязательно, — пообещала Оксана. — Я сразу хотела вам позвонить, но… как-то не решилась.
— Ну и зря!
Оксана вымыла посуду, Антонина заперла за девушкой дверь.
Она терпеть не могла Елизавету, но сейчас сделала бы все возможное, чтобы брат продолжал жить с молодой женой спокойно и счастливо. Он это заслужил. Антонина помнила, как Боря постарел после смерти Ольги. Она одна знала, как тяжело ему было одному. Конечно, она очень ему помогала, но даже самая лучшая сестра никогда не заменит жену.
— Черт! — вслух сказала Антонина. — Черт!
«Несчастье на вашей семье, — сказала когда-то цыганка, упорно хватая Антонину за рукав. Они с Борей хоронили мать, цыгане бродили у ворот кладбища. — Я тебе сейчас всю правду расскажу».
«Не надо мне правды! — вырвала руку Антонина. — Сама все знаю!»
Тут Боря позвал ее, Антонина влезла в автобус, они поехали на поминки.
О цыганке она впервые вспомнила, когда умерла Ольга.