ы справишься?
— Будь спокоен.
— Хорошо. В крепости будем вести себя как дома. Никаких сомнений в успехе, никаких волнений. Делать все быстро, решительно. Потом на коней — и к воротам. Пойдет все гладко, как мы хотим, — погромче благодари атамана, чтобы услышали тебя под окном. Я успею пройти ворота, вовремя буду на квартире и встречу гостей.
— Ладно, — ответил Ходжамьяров и направился к сараю, где стояла его лошадь.
Чанышев тоже сел на коня, и они выехали со двора. По дороге в крепость к ним присоединились остальные.
Вот и ворота крепости.
Ходжамьяров ловко соскочил с седла, подошел к воротам, держа за повод лошадь, и попросил вышедшего ему навстречу китайца доложить Дутову о приезде его с товарищами. Атаман уже знал об аресте Нехорошко и побеге Чанышева и распорядился пропустить в крепость всех.
Но они заехали не все: за воротами остался Султан Моралбаев.
Азис Ушурбакиев, Куддук Байсмаков и Юсуп Кадыров встали при въезде во двор, где был особняк Дутова, Чанышев, передав свою лошадь Азису, задержался будто ненароком у дверей караульного помещения, расположенного во дворе рядом с воротами, а Ходжамьяров, бросив повод своей лошади Куддуку, быстрым шагом направился к атаману. Часовой беспрепятственно пропустил Махмуда в дом и беззаботно вступил в разговор с подошедшим к нему Мукой Байсмаковым.
Вдруг в доме прозвучали один за другим три выстрела.
Мука выхватил из кармана револьвер, и не успевший еще опомниться часовой снопом повалился на перила веранды. Чанышев несколькими выстрелами в дверь и окно караульного помещения загнал назад в караулку кинувшихся было оттуда казаков. С перепугу они побросали винтовки и забрались под нары.
Размахивая револьвером, выскочил на крыльцо Махмуд Ходжамьяров и быстро побежал к лошадям.
— Скорей, — бросил Чанышев.
Мгновение — и все они поскакали на выезд.
Китайские солдаты, стоявшие у ворот крепости, о чем-то громко переговаривались между собой.
Чанышев и Ходжамьяров произвели в их сторону несколько выстрелов. Те в панике разбежались. Путь свободен.
И только далеко за городом Махмуд поведал о том, что произошло в кабинете Дутова.
«Когда я зашел, Дутов сидел за столом и что-то читал. Я низко поклонился, подошел к столу и левой рукой подал ему записку. Он сухо поздоровался со мной и стал читать ее. Атаман не пригласил меня сесть, как делал раньше. Было видно, что он не в духе. Прочитав записку, он строго спросил:
— А где Чанышев?
— Он, — ответил я, — не смог приехать сам, ушиб сильно ногу и ожидает вашу милость у себя в доме.
— Это еще что за новости? — резко сказал атаман, и не успел я сообразить, что ответить, как он повернулся к сидевшему в противоположном углу за маленьким столиком адъютанту и крикнул: «Взять его». Тот бросился ко мне, а я выхватил револьвер и выстрелил сначала в Дутова, потом прямо в лоб подскочившему ко мне адъютанту. Падая, тот свалил подсвечник с горящей свечой прямо на атамана. Увидев, что атаман еще ворочается и стонет, я выстрелил в него второй раз и бросился в дверь».
— Так, может, он еще жив? — встревожился Касымхан.
— Не знаю, но думаю, что я убил его, — ответил Махмуд.
— Смотрите: над крепостью поднялась ракета, — крикнул кто-то.
— Погоня будет, — сказал Махмуд. — Надо торопиться.
— Ладно, — сказал Чанышев. — Мы с Азисом едем в Кульджу, а вы скачите домой.
…Застигнутые врасплох дутовцы растерялись и после тревоги, поданной прибежавшим в крепость начальником штаба Попенгутом, еще долго не могли организовать погони…
Чанышев и Ушурбакиев с трудом проскользнули спустя два дня между рыскавшими вдоль границы дутовскими разъездами. Но они теперь твердо знали, что атаман мертв.
Смерть Дутова привела к окончательному разброду в рядах белоэмигрантов в Синьцзяне. Рядовые казаки потянулись сначала в одиночку, а потом и толпами на Родину. Иона пытался первое время удержать отряд в своих руках, но, потерпев неудачу, бежал из Синьцзяна в Маньчжурскую провинцию Китая, где еще долго промышлял под именем отца Мефодия.
Банды атамана Дутова не стало. Так закончились кровавые похождения еще одного злобного врага Советской России.
К. ГрязновУ ДЖУНГАРСКИХ ВОРОТ
В конце 1917 года в Лепсинск вернулись солдаты-фронтовики Захар Дегтярев и Федор Черкашин. Эти большевики, выступая на митингах в Лепсинске и окрестных селах, рассказывали народу о последних событиях в России. Дегтярев говорил просто, доходчиво. Его выступления слушали с восторгом. Усилиями большевиков и сочувствующих им крестьян вскоре были созданы Советы в Лепсинске, Покатиловке, Черкасском.
Трудовое население открыто повело борьбу с реакционным казачеством и кулацко-байской верхушкой. Однако борющиеся силы в то время были далеко не равными. Реакционное казачество станиц и кулачество таких сел, как Андреевка, Уч-Арал, Герасимовка, не признавало власти Советов. Организованные фронтовиками Советы просуществовали очень недолго. Прибывший в Лепсинский уезд белогвардейский отряд капитана Ушакова и местные белоказаки станицы Саркандской, организованные урядником Кравченко, разогнали Советы. А Захар Дегтярев и Федор Черкашин были зверски убиты.
В Семиречье хлынули хорошо оснащенные белогвардейские отряды генералов Анненкова и Дутова. В течение четырнадцати месяцев они яростно боролись с защитниками власти Советов. Только в начале 1918 года белогвардейцам удалось установить свою власть в Северном Семиречье. Произвол генералов Дутова, Анненкова, Щербакова продолжался до марта 1920 года, когда под натиском красных белогвардейские атаманы в беспорядке бежали с остатками своих банд в пределы Китая. С атаманами бежало и местное казачество, преданно служившее своим генералам.
После разгрома белых население Лепсинского уезда стало строить мирную жизнь. Из города Верного в Лепсинск прибыли коммунисты Сулимов, Сейфуллин, Дудко, Усимов и Каминская. Создавался актив из местного населения. В окрестных селах и аулах укреплялись Советы, коммунистические ячейки и другие организации. В 1921 году большая часть населения уезда уже активно помогала в упрочении Советской власти. Создавались комбеды и союз «Кошчи». Беднота охотно входила в эти объединения.
В села и аулы уезда по организации комбедов и союза «Кошчи» направлялись уполномоченные уже из местного актива. Оки разъясняли задачи союзов бедняков, объединяли трудовое крестьянство для проведения посевной.
В числе первых уполномоченных укома РКП(б), направленных в села Константиновку, Осиновку, Уч-Арал, были коммунисты Чайкин, Демченко, Корнева С., а в Уч-Аральскую волость — Оразов. Они вели разъяснительную работу, организовывали комиссии по изъятию у кулаков и баев излишков скота, хлеба и распределяли эти излишки среди остро нуждающихся в продовольствии и зерне для посева. Однако не все бедняки отважились пользоваться реквизированным имуществом — боялись расправы со стороны кулачества.
Эти опасения не были напрасными. Участились случаи террора. В селах Глиновке, Колпаковке, в казачьей станице Лепсинской кулаки открыто проявляли повстанческие настроения. В районе поселка Бахты, граничащем с китайским городом Чугучак, у озера Алакуль, появились крупные белогвардейские конные подразделения бежавшего в Китай генерала Бакича.
Оживление контрреволюционной деятельности в уезде настораживало. Однако одними местными силами подавить активность белых было невозможно. Нужна была экстренная помощь.
К тому времени облотдел ГПУ города Верного имел достаточно данных о том, что в Лепсинском уезде существует контрреволюционная организация, готовящая вооруженное выступление с целью свержения Советской власти. Как выяснилось впоследствии, руководителем организации был священник церкви станицы Лепсинской Сушков. Были данные о том, что контрреволюционная организация имеет свои ячейки также и в других станицах Лепсинского уезда. Некто Скибин, руководитель ячейки в станице Маканчи, имел связь с командованием белобандитов, эмигрировавших в Синьцзян.
По данным особого отдела, вооруженное выступление намечалось на 1 мая 1921 года.
В марте 1921 года в Лепсинск была направлена оперативная группа около десяти человек под руководством заместителя начальника отдела товарища Павловича.
В середине апреля 1921 года организация, возглавляемая Сушковым, пыталась осуществить покушение на одного из чекистов. Было установлено, что активный член организации Баснер Евгений вел слежку за квартирами, в которых проживали чекисты. Баснер, Виктор Цедринский, сын священника (отец его был расстрелян в 1918 году как ярый контрреволюционер), и другие члены организации вербовали молодежь из семей репрессированных и тех, чьи отцы бежали за кордон.
Для проникновения в логово преступников была подобрана одна из временных сотрудниц экспедиции ГПУ жительница Лепсинска Валентина Замятина. Ранее она была хорошей знакомой Баснера. Узнав, что Замятина работает в ГПУ, Баснер стал больше уделять ей внимания. Он пытался выведать у Валентины интересующие его данные о работе экспедиции и сотрудниках ГПУ, узнавал их адреса, где они бывают и прочее. Однажды Баснер проговорился Замятиной, что намерен убить Грабовского, одного из руководителей тройки ГПУ. Он просил Замятину узнать, когда будет в клубе собрание с участием сотрудников ГПУ и будет ли там Грабовский. Этот разговор Замятина немедля передала сотрудникам ГПУ.
Допускать дальнейшее существование антисоветской организации было нельзя. В конце апреля оперативная группа ГПУ приступила к аресту и задержанию всех членов лепсинской организации. Было арестовано более двадцати человек, изъято много оружия и боеприпасов. Все члены организации предстали перед судом и понесли заслуженное наказание. Главари были расстреляны публично на площади города Лепсинска. Этот метод исполнения приговора в наши дни может показаться жестоким. Но в период ожесточенной борьбы с врагом он был оправданным. Решительные меры Советской власти парализовали деятельность заговорщиков. Разгром преступной организации уменьшил сопротивление зажиточной части казаков мероприятиям Советской власти и дал возможность заготовить много хлеба, крайне необходимого для снабжения рабочих промышленных городов, живших в то время на голодном пайке.