В тот же вечер я подобрал пять человек из отряда — Мухитдинова, Троянова, Сапалая. Фамилий и имен остальных не помню. Из конфискованного табуна каждому бойцу выдал по две лошади и, не дожидаясь рассвета, двинулись в путь. Проводником у нас был посланный Адилева. Ехали весь день и ночь быстрым аллюром, без остановки. В пути только переменили лошадей и немножко перекусили. В полночь подъехали к небольшому аулу, откуда до стоянки Агабекова оставалось не более трех-четырех километров. Здесь опять пересели на запасных лошадей, поели и рано-рано, перед самым рассветом, осторожно приблизились к холмам, за которыми в ложбине стоял аул Агабекова. Спешившись, рассредоточились по гребням холмов.
Аул Агабекова — не более трех-четырех юрт — спал спокойно, даже собаки молчали. К Агабекову я послал активиста Сапалая, который, кстати говоря, много помогал и комиссии, и мне в работе. Он должен был передать Диньмухамеду Адилеву и Агабекову мое требование сложить оружие и сдаться. В случае сопротивления, предупредил я, мы открываем огонь и пускаем в ход гранаты. Такое предупреждение оказалось достаточно эффективным, хотя никаких гранат у нас не было. Адилев и Агабеков без сопротивления сдались сами и сдали оружие.
В юрте с ними оказалось еще восемь человек. Они также вышли с поднятыми руками. Вынесли и сложили в отдалении винтовку, карабин, два револьвера и два дробовых ружья.
Арестовав Адилева и Агабекова, мы немедленно выехали к ближайшей железнодорожной станции, а оттуда в Кзыл-Орду, в ППОГПУ, где и сдали Адилева и Агабекова.
В пути у меня состоялся небольшой, но довольно интересный разговор с Адилевым. В дальнейшем, в процессе следствия по делу казахских буржуазных националистов алаш-ордынцев, эта беседа сыграла положительную роль.
Вначале Адилев ехал молча, предавшись своим невеселым думам. Затем спросил, может ли он откровенно поговорить со мной. Я ответил утвердительно. Адилева волновал один вопрос: будет ли ему сохранена жизнь, если он на следствии даст вполне правдивые показания как о себе, так и о тех, под влиянием которых он находился и с кем совершал преступления против Советской власти.
Я сказал ему, что в любом случае откровенное признание может облегчить наказание, и посоветовал ему быть совершенно откровенным на следствии.
В ППОГПУ я представил подробную докладную об обстоятельствах ареста Адилева и содержании моего с ним разговора. Во время следствия Адилев действительно дал откровенные показания, на основе которых и ранее имевшихся в ППОГПУ данных, вполне подтвержденных Адилевым, была ликвидирована крупная контрреволюционная организация алаш-ордынцев. Эта организация на протяжении многих лет вела антисоветскую работу на территории Казахстана.
Из Кзыл-Орды через трое суток я вернулся в Кент-Арал для участия в дальнейшей работе правительственной комиссии. Работу свою она закончила примерно в середине февраля 1929 года. Правительство республики положительно оценило результаты деятельности нашей комиссии.
Но это было уже позже. А в то время, в день моего выезда из Кент-Арала, начальнику нашего отряда Егембаеву стало известно о местонахождении второго брата Адилева — Байсеита, которого тоже следовало арестовать. Егембаев с группой бойцов отряда выехал на выполнение этого задания. Однако Байсеит не сдался живым: когда Егембаев предложил ему сдаться, бандит застрелился из револьвера.
После возвращения из командировки в Кзыл-Орду меня тут же вызвал заместитель начальника ППОГПУ Альшанский. Операция «Полуфеодалы», оказывается, еще не закончилась. Для следствия крайне необходимо было найти некоего Нурлана, который мог дать весьма ценные показания по делу контрреволюционной организации «Алаш-Орда».
Дело в том, что этот Нурлан (я забыл его фамилию) являлся чем-то вроде дипкурьера братьев Адилевых. По их поручению он неоднократно ездил в Алма-Ату, Чимкент, Ташкент, Кзыл-Орду и другие города. Мне предстояло разыскать Нурлана и доставить в Кзыл-Орду. Я доложил начальнику отдела Петрову свои соображения и попросил себе в помощь уполномоченного Чимкентского уголовного розыска Мустакимова и двух милиционеров из Туркестана.
Главная проблема состояла в том, куда ехать, где искать Нурлана, который, не имея ни роду, ни племени, скитается по степи. Круглый сирота, Нурлан жил у братьев Адилевых, выполняя роль батрака, а в нужных случаях и роль посыльного.
Я решил ехать в Чаяновский район, где остался младший брат Агабекова Султан. Он мог мне посодействовать в поисках Нурлана. Во время ареста Диньмухамеда Адилева и Агабекова в ауле Нурлана не было. Но он, как я предполагал, услышав об аресте Адилева, непременно должен приехать в аул, чтобы узнать подробности.
Встал вопрос о проводнике. Среди работников ГПУ и районной милиции такого не оказалось. Я послал Мустакимова на поиски. Через некоторое время он привел казаха, жителя Чаяновского района, приехавшего на базар по своим делам. Мы с ним разговорились и, как принято у казахов, поделились новостями. Самой большой новостью в их ауле оказался арест Адилева и Агабекова. Мы спросили его, знает ли он, где теперь кочует аул Агабекова. Он знал это и согласился сопровождать нас.
Выехав из Туркестана в тот же вечер, к обеду следующего дня мы были в ауле Агабекова. Султан оказался дома. Выяснилось, что Нурлан действительно был в ауле и только утром в день нашего приезда выехал в Сары-Суйский район, сказав, что по пути заедет к знакомому. Султан, естественно, стал интересоваться участью брата, спросил, долго ли его будут держать под стражей.
— Поможешь нам разыскать Нурлана, — сказал я ему, — это облегчит положение брата.
Султан изъявил полную готовность, и мы все немедленно выехали вслед за Нурланом. В ауле, куда должен был заехать Нурлан, его не оказалось. Он отправился уже дальше, верст за двадцать.
Медлить было нельзя. Поторапливая коней, мы поскакали к аулу, где, по нашим предположениям, остановился Нурлан. Подъехали к аулу довольно-таки поздно. Решили в юрту послать Султана, и если Нурлан там, то он должен крикнуть нам: «Здесь». Кстати сказать, Султан по-русски совсем не говорил, и нам дорогой пришлось обучить его этому единственному русскому слову, которое он, наверное, запомнил на всю жизнь.
Аул состоял из нескольких юрт и находился в котловине, окруженной небольшими песчаными холмами. Послав Султана в юрту, мы остались ждать на этих холмах. Нурлан оказался в одной из юрт и пытался бежать, почувствовав недоброе. Он бросился в стадо баранов, намереваясь проскользнуть в саксаульные заросли.
Ухватившись за полу чапана Нурлана, Султан крикнул несколько раз: «Здесь, здесь». Мы сразу же бросились на крики и задержали Нурлана.
В ту же ночь выехали в аул Агабекова, а оттуда в Туркестан. Проводником был Султан. Из Туркестана поездом доставили Нурлана в Кзыл-Орду, в ППОГПУ. Это было на четвертый день после начала поисков. Никто из руководства не ожидал таких быстрых успехов.
Так завершилась операция, условно названная нами «Полуфеодалы».
В. ИсмамбетовВ ЗАРОСЛЯХ ПРИБАЛХАШЬЯ
После конфискации имущества у баев классовая борьба в аулах Казахстана приняла острые формы.
В Балхашском районе Алма-Атинской области бай Карамисов сколотил крупную банду. Она захватила районный центр и разгромила все районные организации. Бандиты вскоре были разбиты, но многим удалось скрыться, и они продолжали свою грязную возню. Разбившись на мелкие группы, бандиты грабили колхозы и население, жгли и уничтожали общественное имущество, терроризовали активистов и советских работников аулов и района. Немало потребовалось времени, сил и энергии, пока партийная и комсомольская организации, работники ОПТУ очистили район от озлобленных баев.
Мне хочется рассказать о том, как ликвидировалась банда Культая Джалабаева, за которым закрепилась кличка «Неуловимый Культай».
Это был высокий, чуть сутуловатый, худощавый человек, с жиденькой бородкой и сверлящими острыми глазами. Сын крупного бая, он все время выступал против Советской власти. За антисоветскую деятельность Культай был привлечен к уголовной ответственности, но еще до окончания суда из-под стражи бежал и организовывал банду. Вооруженные головорезы Культая нападали на колхозы, заготовительные и кооперативные организации, грабили имущество, уничтожали скот.
Меня в то время только что назначили на работу в Баканас. Секретарь райкома и начальник райотделения ОГПУ товарищ Разумовский предложили мне организовать поимку Культая.
Отряд чекистов выезжает на задание.
Послав в разведку комотрядника Алтаева, я с остальными одиннадцатью специально отобранными райкомом партии коммунистами и комсомольцами выехал в направлении Альпан-Клыш.
Просторы Прибалхашья велики. Только через тринадцать дней пути нас встретил Алтаев и сообщил, что банда находится в Альпан-Клыш, но вожака там нет.
Вскоре на зимовке, лежавшей на нашем пути, мы увидели дряхлую старушку, горько плакавшую над трупом мужа. Не дожидаясь наших вопросов, она сквозь слезы рассказала, что утром бандиты убили ее старика, забрали единственного коня, последнюю корову и уехали по направлению урочища Альпан-Клыш. Мы помогли схоронить старика, дали женщине коня и отправили ее в ближайший аул, а сами двинулись дальше. Не доезжая примерно одного километра до урочища Альпан-Клыш, остановились, чтобы обдумать, как лучше взять бандитов.
Задолго до рассвета, выбрав четырех человек, пошли в разведку. Отряд остался на месте, но был готов по первому зову прийти к нам на помощь. Осторожно подошли вплотную к месту, где находились бандиты. Они спокойно спали в лощине, понадеявшись на часовых, которых они поставили ка возвышенности. Но часовые тоже спали. Мы их бесшумно сняли и отвели за увал. Расспросили у них, сколько в лощине бандитов и как они вооружены.
Бойцы комотряда, окружая бандитов, быстро заняли намеченные места. Как только все было готово, я вместе с сотрудником ОГПУ Туякбаем спустился в лощину и выстрелил вверх. Бойцы отряда, стоявшие наверху, тоже дали залп. Только один наш работник Шевцов почему-то нарушил приказ и выстрелил в верблюда. Однако получилось неплохо: раненое животное подняло страшный рев, вызвав этим среди бандитов еще большую панику. В результате все сорок бандитов без сопротивления сдались, были обезоружены и доставлены в райцентр.