Незримый фронт Отечества. 1917–2017. Книга 1 — Коллектив авторов, Сергей Рац

Исследователь истории органов государственной безопасности России, писатель. Автор книг: «Пикник над пропастью», «Морская бездна», «Третий кандидат», «НКВД СССР в Испании. 1936–1939» и других художественных произведения. Известен как составитель историко-документальных сборников по участию спецслужб СССР в гражданских войнах в Испании 1936–1939 гг. и Афганистане 1979–1989 гг. В настоящее время является доцентом кафедры конфликтологии института философии СПбГУ, кандидат политических наук, ветеран органов госбезопасности.

Виктор Лягин — советский разведчик

6 мая 2017 года группа ветеранов органов государственной безопасности и молодые сотрудники УФСБ по городу Санкт-Петербургу возложили цветы к мемориальной доске, увековечившей память В. А. Лягина, Героя Советского Союза. Среди нас был и внук легендарного разведчика — Алексей Викторович Есипов, специалист в области банковского дела, доцент Международного банковского института. В тот день за чашкой чая Алексей Викторович долго рассказывал мне, автору этих строк, каким был в жизни его легендарный дедушка.

С 1922 года семья Лягиных проживала в нынешнем Центральном районе Петрограда, где поселилась в квартире на ул. Спасской (ныне ул. Рылеева), 6. Отец, Александр Ильич Лягин, поступил на работу в типографию газеты «Ленинградская Правда», где проработал до 1927 года. Виктор пошел учиться в 104-ю школу Ленинграда, которую окончил в 1928 году. Организаторские способности В. А. Лягина проявились еще в юном возрасте. В 1923 году он вступает в ряды ВЛКСМ, а в 1927-м становится членом райкома комсомола Володарского района Ленинграда, работает пионервожатым в 96-й и 97-й школах. В анкете заполненной В. А. Лягиным в 1938 году он указывает, что родился в семье железнодорожного служащего. В то же время Алексей Викторович подчеркивал, что юный Виктор получил в детские годы прекрасное домашнее воспитание, благодаря своей матери, родственнице Льва Толстого. По социальному происхождению ее мать, Екатерина Феодосьевна, была дворянкой. По окончании средней школы он овладел немецким, английским, французским языками. Уже с 1926 года он подрабатывал в летние периоды на строительстве плотником и получал зарплату — 75 рублей. В том же году вступил в профсоюз строительных рабочих. Проживал по адресу: г. Ленинград, ул. Моховая, д. 1/9, кв. 15.

Отец В. А. Лягина — Александр Ильич Лягин

Мать В. А. Лягина — Мария Александровна Смирнова

19 июля 1929 года Виктор Лягин подал документы в приемную комиссию Индустриального (впоследствии Политехнического) института и был принят на специальность «Авиастроение» кораблестроительного факультета. В том же году он женился на Ольге Афониной, которая была его младше на три года и обучалась с В. А. Лягиным в одной школе, вскоре у супругов родилась дочь Татьяна.

В 1930 году, в связи с реформированием Политехнического института и переводом авиастроительного факультета в Москву, Виктор вынужден был отказаться от дальнейшего обучения на факультете. Свой отказ он мотивировал тем, что жил с матерью, получавшей пенсию в размере 14 руб., сестрой — учащейся школы, и женой. «Доход нашего существования — заработок жены (90 рублей) и моя стипендия. Этих средств хватает только при совместной жизни. Поэтому прошу Вашего разрешения по содействию моему переходу в Машиностроительный ВТУЗ», — писал он в заявлении на имя заведующего авиастроительным факультетом. 14 июня 1930 года В. А. Лягин был переведен на механический факультет (преобразованный позднее в Машиностроительный институт), остававшийся в Ленинграде (ныне Санкт-Петербургский государственный политехнический университет им. Петра Великого).

Виктор Лягин в Летнем саду. 1930

Советская промышленность в годы первой пятилетки испытывала острую нехватку инженерно-технических кадров. Несмотря на форсированную подготовку специалистов, ощущался их постоянный дефицит. Поэтому неудивительно, что к инженерно-технической работе привлекались даже студенты. Со второго курса института Виктор Лягин работал на различных предприятиях Ленинграда: с 1931 по 1932 год — конструктором на заводе им. К. Е. Ворошилова, с 1932 по 1933 год — инженером на Ленкомтрансе, в 1933 году работал в «Гипроспецмашпроект».

В личном листке по учету кадров, заполненном студентом В. А. Лягиным 26 мая 1932 года, указано его место жительства на тот момент: ул. Рылеева, д. 13, кв. 14.

Ольга Афонина — первая жена В. А. Лягина. 1930

В. А. Лягин окончил институт в июне 1934 года. Защитил в Государственной квалификационной комиссии дипломный проект на тему: «Шасси 3-тонной грузовой машины для междугородного сообщения» с оценкой «удовлетворительно», и получил диплом по специальности «Автомобили и тракторы». Ему была присвоена квалификация инженера-механика.

Одним из выпускников специальности «Автомобиле- и тракторостроение» в 1934 году был М. И. Кошкин (1898–1940), однокурсник В. А. Лягина. Впоследствии под руководством главного конструктора Харьковского танкового завода М. И. Кошкина был разработан знаменитый Т-34 — лучший танк Великой Отечественной войны.

По окончании вуза Виктор Александрович работал старшим инженером в проектном институте «Гипроспецмашпроект» (ныне ОАО «Трансмашпроект»), с апреля по ноябрь 1936 года — инженером строительно-квартирного отдела Ленинградского военного округа, а с ноября того же года перешел инженером- технологом на станкостроительный завод им. Ильича, занимавшийся производством приборов точного судостроения.

В 1935 году от брюшного тифа скончалась жена Ольга. Для В. Лягина это было большой утратой и тяжелым психологическим потрясением.

В 1938 году В. Лягину исполнилось тридцать, за его спиной был опыт непростой жизни, наполненной трудовой деятельностью и учебой. В нем ярко и рано проявился талант большого организатора. Жизненный опыт, хорошее образование, личное обаяние, яркие наклонности лидера, — все эти качества определили его дальнейшую судьбу, связанную с деятельностью органов государственной безопасности. Чекисты Ленинграда невольно обратили внимание на секретаря комсомольской организации крупнейшего машиностроительного завода, бегло говорившего на нескольких европейских языках, овладевшего несколькими военными специальностями, переполненного обаянием и желанием отдать свои силы на защиту отечества. А в том, что с фашистской Германией будет война, никто не сомневался. В 1938 году В. А. Лягин вступил в ряды ВКП(б).

Сослуживица В. А. Лягина, сменившая его на посту секретаря комсомольской организации станкостроительного завода, Ф. Е. Трейвас вспоминала:

«Виктор был моим хорошим другом, прошло уже много лет с теx пор, как мы виделись с ним в последний раз. Но я прекрасно помню его. Как будто живой, он стоит предо мной. Всегда веселый, подтянутый, с дивными искрящимися глазами. Он увлекал нас всех своей неукротимой энергией, творческим горением в работе… В квартире Виктора, в Соляном переулке, двери для друзей и товарищей были всегда открыты. В беседах и спорах мы провели там немало хороших вечеров…»

Вот интересные семейные воспоминания, которые передал внук героя Алексей Викторович Есипов:

«Виктор был энергичным молодым человеком. Он играл на гитаре и фортепиано, любил фотографировать, посещал театр, в совершенстве владел немецким и английским языками. Был в прекрасной спортивной форме: хорошо водил автомашину, ездил на мотоцикле, на лошади, метко стрелял и прыгал с парашютом, занимался тяжелой атлетикой, увлекался парусным спортом».

В анкете, заполненной В. А. Лягиным в 1938 году, он указывает, что женился в 1938 году на Разумянской Людмиле Михайловне (настоящее имя и отчество Лия Моисеевна. — С. Р.), с которой развелся в 1939 году. Причины развода В. А. Лягин не объясняет.

С учетом блестящих качеств личности В. А. Лягина и безупречной биографии чекисты Ленинграда направляют его в 1938 году в Москву на учебу в ШОН (Школу особого назначения) НКВД СССР.

Во время учебы в ШОН В. А. Лягин близко сошелся с П. М. Фитиным, который также попал на учебу по комсомольскому набору. К моменту их знакомства ни П. М. Фитин, ни В. А. Лягин ни дня не проработали на оперативной работе, о деятельности секретных служб оба черпали знания из художественной литературы. Похожие судьбы — оба познали труд с юности; оба были бесспорными лидерами, комсомольскими вожаками, с похожими наклонностями и, конечно, убеждениями; и по возрасту оба были почти ровесники — П. М. Фитину исполнился 31 год, а В. А. Лягину — 30. Все это стало основой для большой мужской дружбы.

Об этом периоде жизни В. А. Лягина вспоминает его непосредственный начальник, руководитель разведывательно-диверсионного направления, чуть позже 4-го Управления НКВД, П. А. Судоплатов в своей книге «Разведка и Кремль»:

«В декабре 1938 г. Берия официально взял в свои руки бразды правления в НКВД, а Деканозов стал новым начальником Иностранного отдела… На следующий день Берия представил Деканозова сотрудникам разведслужбы. Официальным и суровым тоном Берия сообщил о создании специальной комиссии во главе с Деканозовым по проверке всех оперативных работников разведки. Комиссия должна была выяснить, как разоблачаются изменники и авантюристы, обманывающие Центральный Комитет партии. Берия объявил о новых назначениях Гаранина, Фитина, Леоненко и Лягина. Он также подчеркнул, что все остающиеся сотрудники будут тщательно проверены. Новые руководители пришли в разведку по партийному набору. Центральный Комитет наводнил ряды НКВД партийными активистами и выпускниками Военной академии им. Фрунзе».

В декабре 1938 года В. А. Лягин был направлен в отдел внешней разведки ГУГБ (Главное управление государственной безопасности НКВД) на должность начальника отделения научно-технической разведки 5-го отдела ГУГБ, а его друг по совместной учебе П. М. Фитин стал заместителем начальника внешней разведки ГУГБ НКВД.

К лету 1939 года в результате необоснованных репрессий внешняя разведка НКВД потеряла сто процентов руководителей резидентур и шестьдесят процентов оперативного состава, были прерваны связи со многими ценнейшими оперативными источниками. Острая нехватка кадров, безусловно, способствовала быстрому карьерному росту выпускника оперативных курсов. В то же время нельзя сбрасывать со счетов энергичный целеустремленный характер В. А. Лягина и его блестящее образование, природное обаяние и интуицию. В мае 1939 года П. М. Фитин сменил на посту главы 5-го отдела НКВД В. Г. Деканозова, а В. А. Лягин стал его заместителем по научно-техническому направлению.

В это же время Виктор Александрович сблизился, а чуть позже женился на сотруднице внешней разведки Зинаиде Тимофеевне Мурашко, и вместе с ней в июле 1939 года был направлен в командировку в США на должность заместителя резидента советской разведки в Сан-Франциско Г. М. Хейфеца под прикрытием — заместителем вице-консула генерального консульства СССР.

Работая на Западном побережье США, он занимается сбором информации об американских военно-морских судостроительных программах, особенно связанных со строительством авианосцев. По мнению П. А. Судоплатова:

«… успехом агентурной работы В. Лягина было то, что ему удалось завербовать в Сан-Франциско агента — технического сотрудника одной из фирм, который передал ему описание секретного оборудования, разработанного для защиты кораблей от магнитных мин. Это донесение Лягина в Москве получило высокую оценку».

Жена В. А. Лягина — Зинаида Тимофеевна Мурашко

Затем В. А. Лягина перевели на восточное побережье США, где он стал сотрудником советской резидентуры в Нью-Йорке, действуя под прикрытием в должности служащего внешнеторговой организации «Амторг».

В США разведчик работал под фамилией Корнев. 26 сентября 1939 года бюро автомобилей департамента налогов и финансов штата Нью-Йорк выдало ему операторскую лицензию на имя Виктора Корнева. В документе указаны американский адрес В. А. Лягина, дата его рождения, рост, вес, цвет волос и глаз. Внизу — личная подпись «Виктор Корнев». Под этой же фамилией В. А. Лягин начал работу в июле 1941 года в городе Николаеве, за несколько дней до его оккупации войсками фашистской Германии. Нельзя исключать, что работая под прикрытием сотрудника «Амторга», В. А. Лягин-Корнев попал в поле зрение не только американской контрразведки, но и немецких спецслужб, как советский разведчик. А также нельзя не согласиться с тем, что направляя В. А. Лягина в Николаев на должность резидента под фамилией Корнев, Центр совершил серьезную ошибку. Этот факт еще раз подтверждает, в какой спешке формировалась группа нелегальной резидентуры «КЭНа» и отрабатывалась легенда прикрытия резидента.

24 января 1941 года в США у Виктора Александровича и Зинаиды Тимофеевны родился сын Виктор. Генеральным консульством СССР в Нью-Йорке 7 мая 1941 года было выдано свидетельство о рождении Виктора Викторовича Корнева. Родителями в документе значились В. А. Корнев и З. Т. Корнева.

В то же время он любил и помнил свою дочь от первого брака Татьяну, которую оставил на попечение своей родной сестры. Хотелось бы привести текст его письма, адресованного ей.

«Дорогая моя Татуля! Поздравляю тебя с тремя праздниками — С Новым годом, днем твоего рождения, успешным окончанием учебной четверти. Я знаю, мое солнышко, что это поздравление запаздывает: день твоего рождения уже прошел, Новый год начался, а о прошлой учебной четверти, наверняка, успела забыть. Что поделаешь, дорогая, мне и Зине надо работать здесь — далеко от Ленинграда».

Об американском периоде жизни В. А. Лягина тепло вспоминает в книге «Признание разведчика» будущий Герой России А. С. Феклисов, который, как и В. А. Лягин, работал в США по линии научно-технической разведки, закончив в конце 1940 года школу особого назначения. Как вспоминает А. С. Феклисов, он видел В. А. Лягина мельком. Приведем его воспоминания дословно:

«В резидентуре я несколько раз встречал ладно сложенного, красивого молодого блондина. Позднее я узнал, что это наш разведчик Виктор Александрович Лягин, работавший инженером в АМТОРГе. Я помню, что порой он подолгу моча сидел в углу комнаты и, ничего вокруг себя не замечая, напряженно о чем-то думал. Товарищи говорили, что Лягин крайне болезненно переживал наши неудачи на фронте (имеется в виду война с Финляндией. — С. Р.) Вскоре, неожиданно для нас, он незаметно исчез — уехал в Москву. А через пару лет из газет мы узнали, что Лягин успешно руководил нелегальной разведывательно-диверсионной резидентурой в тылу немецких войск. Пятого ноября 1944 года ему было посмертно присвоено звание Героя Советского союза».

В тот период времени всех сотрудников резидентуры очень беспокоила и тревожила политическая ситуация в Европе, где уже полыхал пожар Второй мировой войны.

В. А. Лягин как и все советские разведчики, работавшие под прикрытием дипломатических должностей или торговых миссий, вели тот образ жизни, который соответствовал западным меркам. Советские разведчики не должны были выделяться манерой поведения, произношением иностранного языка, одеждой, то есть, с точки зрения рядового советского обывателя, они вели праздный, роскошный образ жизни. На фотографиях того периода времени можно увидеть В. А. Лягина с трубкой во рту, модном костюме, в компании веселых и остроумных коллег, с очаровательными женщинами или за рулем нового автомобиля, на отдыхе у бассейна. Он скорее походил на неотразимого голливудского актера, чем на советского инженера, патриота, разведчика. Может быть, в этом раскрылась еще одна черта В. А. Лягина — способность к перевоплощению. Такая жизнь и даже оперативные успехи, какие были у Виктора Лягина, как видим, его не устраивали. Он пишет рапорт и 15 июня 1941 года возвращается вместе с семьей в Москву для работы в центральном аппарате внешней разведки.

Он был назначен начальником отделения 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР (внешняя разведка). Положенный ему отпуск собирался провести под Ленинградом вместе с сестрой Анной и своей дочерью Татьяной, но, как известно, начавшаяся 22 июня война резко изменила его судьбу и судьбу миллионов советских людей.

Капитан В. А. Лягин был зачислен в резерв особой группы НКВД СССР, которая была создана в Москве 25 июня 1941 года. Данную группу возглавил П. А. Судоплатов с целью организации срочного развертывания разведывательной, диверсионной и боевой деятельности в тылу фашистских войск. В эту же группу был зачислен капитан В. А Молодцов. Какое-то время В. А. Лягин готовил нелегальную диверсионно-разведывательную группу для направления в город Николаев. Однако кандидат, которого он готовил на роль резидента на юге Украины, в последнюю минуту отказался, мотивируя свой отказ тем, что он не готов к этой роли. В. А. Лягин тяжело пережил отказ своего кандидата, и аргументировано доказал руководству разведки, что должен сам исправить ситуацию, и, учитывая его опыт работы инженером, лично возглавить разведывательно-диверсионную работу в Николаеве — крупнейшем судостроительном центре Причерноморья.

П. А. Судоплатов сначала не удовлетворил рапорт В. А Лягина. Но Виктор Александрович проявил настойчивость и, в конечном счете, добился положительного результата, лично обратившись к Л. П. Берии.

Он объяснял руководству разведки, что немцы попытаются восстановить крупнейшие на юге страны николаевские верфи и превратить судостроительные заводы города в ремонтную и тыловую базу для своего и союзного румынского флотов, а в случае успеха — наладить перевозку своих войск и стратегического сырья по Черному морю. Его же группа сорвет планы оккупантов.

П. А. Судоплатов в своих воспоминаниях пишет: «…группой в Николаеве руководил бывший заместитель начальника англо-американского отдела и научно-технической разведки НКВД В. А. Лягин, будущий Герой Советского Союза. В тыл противника он отправился по собственной инициативе. Он горел желанием отличиться на войне. Его вело бесстрашие. Он оставил семью, все свои привилегии руководящего работника, личную автомашину, которую он привез из-за границы. Несмотря на мои возражения, добился приема у Берии и лично подписал рапорт у руководства Наркомата внутренних дел о направлении его резидентом в Николаев накануне оккупации города. Обосновывал Лягин свое решение тем, что возглавить резидентуру крупных портовых районов, захваченных противником, может только человек, имеющий хорошую инженерную подготовку. Такая подготовка у него была». Вскоре В. А. Лягин был назначен резидентом НКВД в Николаеве, а В. А. Молодцов — в Одессе.

В. А. Лягин. 1941

Несмотря на сложнейшую обстановку первых месяцев войны, Виктору Александровичу удалось отправить жене несколько писем.

14 июля 1941. Москва

Дорогая Зиночка!

Сегодня 14 июля, как будто бы я выезжаю. Настроение очень хорошее. Все мысли направлены к тому, чтобы как можно лучше выполнить поставленную цель. Не волнуйся, по всем признакам должно быть неплохо. Помни все, о чем я тебя просил:

1) Обязательно береги и расти сына.

2) Помогай Татке.

3) Примирись со всеми неудобствами военного времени, не будь чрезмерно требовательна к товарищам.

4) Целуй Витика от моего имени каждый день.

5) Не волнуйся, если по отчаянию потеряла возможность переписываться.

Итак, дорогая, крепенько тебя целую.

Как вы добрались, я уже не спрашиваю. Знаю, знаю, что очень неважно, знаю, что пришлось измучиться, знаю, что устроились не совсем хорошо, но ничего не поделаешь — время такое.

Помни, что многим нашим товарищам будет жить значительно хуже; а может быть, некоторым уже и живется.

Большую надежду возлагаю на Матильду Андреевну. Очень благодарен ей за согласие поехать с тобой и взять на свои руки Виктора.

Виктора не балуйте, с пеленок приучайте его к физическим недомоганиям. Суровая зима должна его закалить. Одним словом, ты знаешь мое здоровье, мою выносливость. Пускай он будет таким, но физически сильнее.

Таточка (Татьяна Викторовна Лягина (Есипова) (1930–1978), дочь В. А. Лягина. — С. Р.) пускай останется с Аней… Где наши ленинградцы (Мать В. А. Лягина сестра и дочь в годы войны находились в эвакуации в Алма-Ате. — С. Р.), я еще не знаю. Тов. Крапачеву оставляю письмо на их имя, но когда дойдет до них — не знаю.

Крепко, крепко тебя целую. До скорого свидания. Твой (подпись).

Поцелуй и крепко поцелуй Викторчика (Виктор Викторович Лягин, сын В. А. Лягина. — С. Р.)… Крепко целую Матильду Андреевну (Матильда Андреевна — мать З. Т. Мурашко. — С. Р.). Спишись с Соней (Софья Александровна Лягина — (Косухи- на), сестра В. А. Лягина. — С. Р.) — она рядом. Передавай мой привет и поцелуй всем Косухиным. Ирина (Ирина — двоюродная сестра В. А. Лягина, сотрудник органов НКВД. — С. Р.) осталась в Москве, работает в Особом отряде.

Из писем, которые отправлял В. А. Лягин с момента отъезда из Москвы до прибытия в Николаев, можно узнать о пути следования разведчика к месту назначения и той обстановке, которая складывалась на юге Украины. На западном направлении 10 июля 1941 года началась Смоленская операция, а 16 июля фашистские войска перерезали магистраль Смоленск — Москва. На южном направлении 7–8 июля танковые соединения противника прорвали оборону советских войск южнее Новоград-Волынского и 11 июля вышли на ближние подступы к Киеву.

19 июля 1941. Киев

Здравствуйте, дорогие: сыночка, Зиночка и Матильда Андреевна.

Надеюсь, что вы уже получили мое первое письмо и знаете о моем отъезде. Кое- как добрался до Киева. Ехали мы на автомашине через мои родные края. Все изменилось до неузнаваемости. Никто из наших, конечно, не в состоянии был узнать старых селений и городов.

Будешь писать маме, напиши, что я был в Жуковке, Ржанице, Бежице и Брянске. Все эти места стали центром промышленности и все без исключения по несколько раз в день бомбятся немцами, особенно Алсуфьевка.

За четыре дня своего путешествия несколько раз был свидетелем бомбежек: За день пребывания в Брянске было две бомбежки. Не скажу, чтобы было очень страшно. Немцы бомбить не умеют. Так, например из 30 бомб, сброшенных под Брянском, только 4 попали в цель, убив 4-х человек. Остальные бомбы легли далеко от цели. От всех этих бомбардировок много больше паники, чем действительного урона.

То же самое и в Киеве. Киев бомбили несколько раз. С хитростью и без хитрости, с упрямым желанием разрушить мосты, соединяющие Киев с левым берегом, и просто так попугать жителей. В результате же всех бомбежек разрушено три дома и один цех одного завода…

Я живу в Киеве второй день, и я абсолютно не вижу каких-либо видимых изменений, вызванных войной. Правда, на улицах большое количество военных, многие из них крепко «вооружены». Нашлись молодчики, навесившие на себя по паре, тройке пистолетов разных систем и калибров, через плечо ленты, набитые патронами, и на поясе — по паре гранат. Недалеко от Киева имеется большая группа противника, но не главные силы, главные силы далеко от Киева, и их с успехом сдерживают наши войска.

Был я также в Рославле и под Смоленском, там дело обстоит серьезнее. Но и там успех решается не столько силой противника, сколько еще недостаточной организованностью с нашей стороны. Некоторые объяснения этому обстоятельству могут быть найдены в нашей еще неопытности ведения войны по сравнению с системой, которая проверена и исправлена в опыте 2-х летней войны.

Проезжая через населенные пункты, мы останавливались кушать. Встречаясь с местным населением, беседовали на военную тему. Во время этих бесед у меня часто наворачивались слезы — любовь и преданность к Советской родине и глубокая ненависть к врагу проявлялась в этих беседах. Одна какая-то старушка во мне нашла большое сходство с ее сынком Федей. С плачем, она пожимала мне руку…

Посмотрел на наши поля и нивы. Видел брянские, орловские, белорусские, украинские. До чего богатый урожай! Душа кровью обливается, когда вспоминаешь, что большая часть этого добра должна погибнуть. Народ идет на жертвы сознательно, с жалостью, с чувством полного понимания обстановки, жгут свои хаты, хлеба, уничтожают скот. Конечно, это стоит больших усилий и переживаний, чтобы уничтожить свое добро, создаваемое их прадедами, дедами или ими самими. Все в один голос заявляют: «Ну, это ничего, наживем новое — лишь бы Гитлера разбить».

Наверное, сегодня уезжаю дальше. С места своего назначения рассчитываю еще написать Вам пару строк.

О здоровье и жизни Вашей на новых местах спрашивал в письме, буду надеяться, что все обстоит благополучно. Наладила ли связь с мамой и Аней, а также с Соней? Напиши мне письмо через наркомат в адрес Упр. НКГБ гор. Николаева (Украина). Напиши о Витьке, о себе и обо всех наших.

Крепко Вас целую

Ваш (подпись).

Из Киева в Николаев В. А. Лягин добирался десять дней, куда прибыл 28 июля 1941 года. Несмотря на тяжелейшую оперативную обстановку, сложившуюся на юге Украины, В. А. Лягин продолжает уделять внимание своим близким — пишет им письма. В каждой строке чувствуется боль автора за судьбу своей страны. К счастью, эти письма сохранились и дошли до потомков.

29 июля 1941. Николаев

Дорогая Зиночка!

Исключительно мучительно и трудно оставаться в неведении о своей семье. Ведь я же совершенно не знаю, как вы устроились. Ничего не знаю о Татке и всех ленинградцах. Несколько дней тому назад говорил по телефону с Павлом Михайловичем. Он говорит, что все добрались, все благополучно, но никаких подробностей о вас, конечно, рассказать не мог.

Как сын? Наверно, еще больше стал смеяться и мучить свою бабушку попрыгушками.

Получила ли ты мои первые два письма? Помнишь ли мою просьбу целовать Витьку от моего имени каждый день с прибавлением: «Это папка тебя целует». Очень прошу тебя, не забывай этого делать.

Зинуша, дорогая, пиши чаще. Учти, что почта идет очень плохо и долго. Бери пример с меня, видишь, я пишу уже третье письмо.

Восстановила ли ты связь с Таткой и ленинградцами? Если они недалеко, проси их писать через тебя, а если далеко, то тоже через тебя.

Это письмо пишу с места моего нового назначения. Пришлось перепробовать все виды транспорта: авто, конный, речной и железнодорожный. Каждый из видов транспорта имел свои трудности и воспоминания, связанные с некоторыми приключениями.

Как я уже писал, до Киева наша группа добиралась грузовой машиной. Ехал и вспоминал наши путешествия по Америке, нашего Бьюика и Плимут-7 (Марки американских автомобилей: «бьюик» (Buick Motor Division); «плимут» (Plymouth). — С. Р.), вспоминал американские дороги и с большой обидой признавался, что нам за такой короткий срок существования Советской власти было, конечно, не под силу одолеть российское бездорожье.

Правда, мне все же повезло. Как второй водитель, я получал место в кабине вместе с шофером, остальные же товарищи ехали в кузове. Ехали под палящими лучами солнца, ехали часами в клубах бесконечной пыли, ехали в дождь, ехали ночью, жутко мерзли…

Поездка на пароходе превратилась в хорошую прогулку по Днепру. Три дня мы плыли по великим водам Днепра. Грязен и мутен Днепр! Взбудоражилось дно, верховья мертвецами полны. Кто-то из киевлян рассказывал, что в одном местечке немцам удалось прорваться к мосту через Днепр. Лавиной бросилась фашистская свора на наш берег. Мост был переполнен немцами. Казалось, немцы были у цели, как вдруг грянула наша артиллерия, несколько удачных попаданий, мост — взлетает, и через несколько секунд все падает вниз на дно и образует новую переправу через обмелевшую реку. Немцы бросились на нашу сторону по трупам своих товарищей. Стон тяжело раненных, просьба о помощи, хватание за ноги бегущих — не останавливали стервятников. Нашей артиллерии пришлось бить по трупам и разрушать эту новую переправу.

Так можешь себе представить, что представляет собою сейчас Днепр и его воды?!

Иногда немцы по своему радио передают «письма» от солдат с фронта своим родным. Содержание этих писем вкратце следующее: живем на Украине, кушаем белый хлеб с салом и купаемся в Днепре…

Как они живут в действительности и как они грабят население, чтобы, хоть чуть-чуть, утолить свой голод, ты хорошо знаешь из газет…

Жаль реки. Какие чудные места, какая красота! Реки уже испохаблены. Спокон веков местные жители пользовались днепровской водой. А сейчас уже категорически запрещено пить сырую воду из Днепра, Десны.

Последний этап моего маршрута я прокладывал поездом. В этих местах передвижение любым видом транспорта связано с известным риском: вражеские самолеты обстреливают все, что можно обстрелять, а особенно мирные, незащищенные объекты. Что же может быть более безопасным, как обстрелять санитарный поезд, движущийся по шоссе автомобиль или маленький гражданский пароходик. Правда, даже эти налеты кончаются смертью для многих немецких летчиков. Если ты еще не устала, я опишу тебе один эпизод, произошедший пару дней тому назад.

Немецкий самолет возвращался на свой аэродром после неудачной бомбежки. Ему, по-видимому, было дано задание — разрушить промышленные пункты, железнодорожные мосты, военные объекты. Летчик принял задание, подлетел к одному объекту — зенитка, опасно для жизни, он подлетел к другому — наши «ястребки» идут навстречу, еще опаснее, чем зенитка. Остается одно — удирать, удирать и еще раз удирать, пока не поздно, пока «ястребки» не набрали высоту. Летчик бросился обратно. Летя вдоль берега, он бросил одну бомбу в стадо, другую, в пастухов-мальчишек, стрелял из пулеметов. Вдруг вдали он заметил два мирных, незащищенных маленьких пароходика. «Герой» воспрял духом и направился к одному из пароходов. Бросает одну, другую, третью, четвертую бомбу, но некоторые из них не разрываются, некоторые ложатся по сторонам от парохода. Бомбы глушат рыбу… Река покрывается большой белопузой рыбой.

Озлобленный летчик бросается на второй пароход. Снижается до минимальной высоты и дает пулеметную очередь, но очередь что-то коротка, моментально последовал какой-то треск, содрогание пароходика, а затем на глазах всех пассажиров немецкий самолет рухнул в воду. «Герой»-летчик успел выбраться из самолета и с плачем просил о помощи.

Оказывается, в своем наглом стремлении расстрелять мирных людей «герой» не рассчитал высоты и зацепил корабельные мачты.

Значительно чаще немецкие летчики находят себе смерть от пуль нашей авиации…

Работаю здесь, не считаясь со временем. Работы очень много. Приходится нести две нагрузки: совсем как в Америке. Надо к приходу немцев легализовать себя. Многое сделано к их встрече, но еще больше надо сделать. Надеюсь, что если придут, найдут хороший прием, а не придут — жалеть, что труд пропал зря, не буду. Это, пожалуй, первая моя работа, на которую убиваешь много сил и средств, и не буду жалеть, если не придется посмотреть на результаты своих трудов.

Вот, кажется, и все. Пиши, моя дорогая, пока есть возможность.

Крепко целую сына, тебя и Матильду Андреевну. Страшно хочется написать несколько строк Татке, Ане и маме, но повторять письмо лень.

Пожалуйста, передай это письмо и адресуй им.

Еще раз крепко, крепко целую.

Ваш: Папа

Витя (подпись)

Зять

Письмо пиши: Николаев, Одесской обл., УНКГБ. Мне (фамилия моя). Пишу через Управление.

Письма жене В. А. Лягин отправлял спецпочтой НКВД и приходится удивляться, как четко в условиях военного времени работали каналы связи органов государственной безопасности.

В конце июля 1941 года война уже полыхала на территории Николаевской области. Стойко и мужественно защищали край войска 18-й и 9-й армий Южного фронта под командованием генералов А. К. Смирнова и Я. Т. Черевиченко.

13 августа 1941 года основные силы 9-й армии оказались окружены в районе Николаева механизированными частями танковой группы генерала фон Клейста. Начались ожесточенные бои на подступах к городу.

10 августа 1941 года В. А. Лягин отправляет из Николаева последнее письмо жене и сыну:

Дорогая Зиночка и Сына!

Наступает момент нашего разрыва в почтовой связи. Друзья уже на машинах и мне остается несколько минут, чтобы написать Вам пару строк. Люблю Вас бесконечно! Всегда только с Вами. Сына береги и обязательно вырасти преданным и верным сыном партии. Зиночка, дорогая, прости за многое, — в моей любви ты не сомневалась, а за грубости прости и жди меня 2-ва года, не вернусь, значит…

Крепко тебя целую. Целуй Витьку, Татку и всех наших.

Твой и Ваш (подпись).

Эти слова оказались пророческими. 17 августа 1941 года Николаев был оккупирован гитлеровскими войсками. Через два года, 17 июля 1943, разведчик В. А. Лягин будет расстрелян немцами.

В. А. Лягин прибыл в Николаев раньше группы.

Вот как описывает состав группы один из биографов В. А. Лягина Г. П. Лисов в книге «Право на бессмертие»:

«Буквально за несколько дней до оккупации в городе появились и его будущие соратники — группа под кодовым названием “Маршрутники”, состоявшая из выпускников Ленинградской школы НКВД. В группу вошли старшие лейтенанты госбезопасности А. П. Сидорчук (псевдоним Моряк), А. В. Соколов и П. П. Луценко; лейтенанты Г. Т. Гавриленко (псевдоним Бывалый), Н. В. Улезко (псевдоним Васильев), Д. А. Свидерский (псевдоним А. Ф. Демьянов), И. Н. Коваленко и А. Н. Наумов (псевдоним Александр Николаев, или Саша Черный). Шестеро из восьми членов группы были выходцами с территории Украины, по национальности украинцы. В нее были также включены сотрудники Управления НКВД УССР по Николаевской области И. Е. Соломин и П. А. Шаповал.

В Николаеве их ждали подобранные местными чекистами хозяйки конспиративных квартир З. А. Дзюрилова, Е. Н. Полохова и радист Б. И. Молчанов».

«Маршрутников» поселили в местной гостинице, в номерах, которые обычно бронировались для сотрудников НКВД. По легенде они являлись студентами Ленинградского кораблестроительного института, прибывшими в Николаев для прохождения практики на судостроительном заводе. Благодаря принятым В. А. Лягиным мерам, не произошло провала всей группы. Виктор Александрович, узнав об их появлении, тут же дал указание на какое-то время группе рассредоточиться и, не проявляя себя, вживаться в обстановку.

Ни у кого из группы не было опыта нелегальной работы, но не было и других людей, способных выполнить задание Центра. Они были все очень молоды, все имели звание лейтенант, были беззаветно преданы Родине, и удача на первом этапе сопутствовала им. В. А. Лягин делал все, чтобы привить молодым подпольщикам навыки конспирации и дисциплины. В скором времени П. П. Луценко и Н. В Улезко устроились на макаронную фабрику вальцовщиками теста. Это было неплохим началом, поскольку немцы выдавали рабочим этого предприятия документы на право круглосуточного хождения по улицам. Используя свое положение, они также регулярно пополняли продовольственные запасы разведгруппы. Д. А. Свидерский работал в бывшем совхозе им. Шевченко, недалеко от города. Минер-подрывник А. В. Соколов устроился на железную дорогу и женился на местной жительнице З. А. Николаиди. Там же, в паровозном и вагонном депо железнодорожной станции Николаев, работал и И. Н. Коваленко. А. П. Сидорчук — главный подрывник группы уже в начале оккупации устроился слесарем в одно из объединений 4-й немецкой воздушной армии, благодаря знакомству с местной немкой Г. А. Келем, которая впоследствии стала его женой и боевой подругой.

В. А. Лягин предпринимает меры для своей легализации. С этой целью органы НКВД привлекают для обеспечения эффективной работы нелегальной резидентуры местных жительниц немецкого происхождения Э. И. и М. И. Дуккарт. Мать и дочь были хозяйками конспиративной квартиры, где проживал резидент НКВД в Николаеве.

Дуккарты пользовались доверием николаевских чекистов еще со времен гражданской войны, когда глава семьи, известный в городе врач- невропатолог, И. Я. Дуккарт укрывал в своем доме красных подпольщиков, а его дочь Э. М. Дуккарт сотрудничала с органами с 1932 года.

Магда осталась без отца, когда ей исполнилось 13 лет. После его смерти она работала пионервожатой, в 16 лет поступила в Николаевское музыкальное училище. Потом продолжила учебу в Ленинградском музыкально-педагогическом училище, по окончании которого в 1940 году преподавала в школе № 261 Октябрьского района города Ленинграда.

Эмилия Иосифовна Дуккарт. 1970-е годы

23 июля 1941 года Магдалина Дуккарт приехала из Ленинграда в город Николаев. Дочь хотела вывезти свою мать в отдаленные районы СССР, однако узнав, что Эмилия Иосифовна дала согласие на негласное сотрудничество с НКВД, решила разделить ее участь. Ее покорил и обаял молодой мужчина, который достаточно ясно объяснил цель своего приезда в Николаев и выразил надежду, что Магда будет ему верной опорой в опасном и рискованном деле. Накануне оккупации, 7 августа 1941 года, В. А. Лягин (Корнев) поселился на правах «зятя» и «мужа» в семье Дуккарт, которая проживала на тот момент в доме по ул. Шевченко, 61. Атмосфера риска и опасности, обоюдное природное обая н ие сбл изило молодых л юдей настолько, что уже трудно было провести между ними формальную черту. Они действительно стали мужем и женой и были неразлучны и до конца верны друг другу.

Магдалина Ивановна Дуккарт. 1941

Вот как вспоминала этот эпизод Эмилия Иосифовна Дуккарт:

«В конце июля (точно времени я не помню) меня вызвал майор Соколов — начальник НКВД, вызвал и сказал мне: “Вы нам очень нужны. Мы хотим к вам поселить одного человека, его зовут Корнев Виктор Александрович”. Я ответила, что ко мне приехала моя дочь Магда, и мы должны эвакуироваться, и она ни за что здесь под немцами не останется… Начальник сказал: “Это очень важно для Родины. Вы должны будете остаться. И если я Вам говорю так, то только потому, что я Вас хорошо знаю. Мы имеем полное доверие к Вам, и поэтому мы такого человека к Вам вселяем в квартиру. Берегите его и помогайте ему. Вы потом узнаете, в чем дело”.

И когда он мне сказал, что это нужно для Родины, я согласилась, потому что тут и разговора другого не могло быть. Я тогда не сообразила, какая тяжесть и ответственность ляжет на мои плечи.

Я пришла домой и сказала дочери, что мы никуда не едем. Магдочка была очень возмущена тем, что мы должны остаться здесь. Она сказала, что “я ни за что не останусь здесь. Я ведь специально приехала за тобой из Ленинграда”. Я сказала, что к нам вселяют квартиранта. “Никаких квартирантов не признаю. Пусть приходит и живет, когда нас здесь не будет”. Она была очень недовольна всем этим.

А потом через день или два к нам пришел и постучался Виктор Александрович Корнев. Я открыла дверь. Он стоит в двери, красивый, сильный шатен, и говорит: “Я ваш квартирант, меня к вам прислал Соколов”. Я знала, в чем дело, и попросила зайти в коридор. Он зашел, разделся, потом я пригласила зайти в столовую. Он вошел в комнату, там была Магда. Магда возмутилась и говорит: “Как это Вы, такой молодой, интересный, сильный человек, останетесь в оккупации у немцев? Я хочу уехать, а вот мама задержала меня”. Он говорит: “Не сердитесь, Магда. Виновен я. Я объясню, зачем я сюда приехал, зачем поселился в Вашей квартире”.

Потом пообедали. А потом он пригласил Магдочку: “Пожалуйста, пойдемте, погуляем по городу, и Вы покажете мне Николаев”. Они ушли. Гуляли они очень долго. Я осталась дома. Когда они вернулись, у Магдочки было совсем другое настроение. Она говорит мне: “Мама, да ведь это же Виктор Александрович приехал к нам, чтобы защищать Родину”. Таким образом, в доме поселился мир. Магдочка успокоилась и осталась…

Виктор Александрович поселился у нас, а через день или два (даты точно не помню) в город прибыли немцы. Виктор Александрович говорит: “Ну, наша свобода кончилась. Теперь надо быть настороже”. Поднялся страшный шум, начали въезжать тяжелые машины. Это было перед вечером.

Он распределил работу между собой, Магдой и мной. На этот раз он стал около балкона за занавеской, открыл балкон, Магду посадил за рояль и говорит: “Магдочка, играйте, сколько есть силы, играйте только классическую музыку: Вагнера, Бетховена, Шумана”. Она говорит: “Почему я не могу играть Чайковского, Шопена?” Он говорит: “Играйте только классическую музыку немецких композиторов, нам нужно привлечь господ. Маг- дочка пусть сидит за пианино, а вы, Эмилия Иосифовна, станьте у дверей и ждите, я Вам тогда скажу, когда открывать дверь”.

Он не успел договорить, как подъехали 2 машины. Из одной машины выглянул военный и полунемецким, полурусским языком спрашивает: “Кто в этом доме живет?” В это время к нам прибежал Гриша Григоренко, кажется, это связной Виктора Александровича. Виктор говорит: “Вот молодец, Гришка, вовремя успел”.

Магда Дуккарт за роялем

Немцы вышли из машины, их оказалось 6 человек. Они начали подниматься по лестнице. Виктор Александрович стоял за занавеской около двери балкона и махнул мне рукой: откройте дверь.

Я была ужасно взволнована, я не знала, как быть. А он мне говорит: “Веселитесь, смейтесь и приятно принимайте гостей”.

Я вышла им навстречу, пригласила зайти, улыбалась. Немцы были рады, что попали в немецкий дом. Когда они спросили, кто это, я ответила, что это все мои дети. Они были довольны. Они разделись и вошли в комнату. Когда они зашли в комнату, Виктор Александрович стоял посредине комнаты. Один немец — полковник — открывает дверь в столовую и говорит: “А это кто стоит? Это что за мужчина?”. Виктор Александрович не растерялся, подошел к Магдочке, взял за руку и говорит: “Эта милая женщина — моя жена”. “Ах, вот как, так это одна семья?!”

После этого они очень мило говорили с Виктором Александровичем.

Через некоторое время Виктор Александрович говорит: “Ну, теперь надо угощать гостей”. Он ушел на кухню, как будто всю жизнь он прожил в этой квартире, помогал мне накрывать на стол. Магдочка в это время играла на рояле.

Потом, когда сели за стол, Виктор Александрович вспомнил, что у него где-то есть шампанское. Он говорит: “У меня где-то есть бутылка шампанского”. Принес бутылку шампанского. Начал открывать. Бутылка долго не открывалась, я начала волноваться. Потом он открыл бутылку, пробка вылетела, и будто случайно одного фашиста облило пеной, потом Виктор Александрович незаметно повернул бутылку, пена попала другому немцу. Я очень перепуталась, но так как немцы это приняли за шутку (“ведь бывает”), был страшный хохот и оживление.

Потом шампанского в бутылке осталось очень мало. Виктор Александрович разлил остаток двум немцам, которых он облил пеной. Остальные пили другое вино.

За столом сидел генерал Гофман, остальных не помню… Они сидели, откровенно разговаривали, говорили о своих похождениях, когда и куда думают направлять свои войска. Они были уверены, что попали в честный немецкий дом, что здесь можно ничего не скрывать. Виктору Александровичу все это было кстати.

Гофману так все понравилось, что он сказал: “Я отсюда никуда не уйду”. Я смутилась, потому что без Виктора Александровича я не могла оставить его на квартире. Виктор Александрович сказал: “Пожалуйста, у нас есть комната”. Тогда я тоже сказала, что он может у нас жить. Он пожил у нас целую неделю. Потом ему нашли особняк, и он переехал. Потом этот генерал Гофман стал комендантом города.

Когда все разошлись, Виктор Александрович вечером сел к нам и извинился, что он так сказал насчет Магдочки, что она его жена. Он говорит: “Я это сказал потому, что я стоял между жизнью и смертью”».

Так блестяще прошла легализация В. А. Лягина. После описанного вечера он стал «своим» в высших слоях административной верхушки немцев в городе Николаеве.

Эмилия Иосифовна была дальней родственницей представителей известного в Германии немецкого рода фон Шардтов. В свое распоряжение осенью 1942 года они получили старинный особняк конца XIX века на ул. Черноморской (ныне Лягина), 5, принадлежавший в свое время местному немцу-колонисту фон Шардту. Нацистский режим оплачивал Дуккартам домработницу, двух лошадей и кучера.

Как уже было сказано, в «немецком доме» госпожи Эмилии Дуккарт в первые недели оккупации жил комендант города Гофман. Там же находился майор фон Призен — сотрудник комендатуры.

Немцы возлагали большие надежды на судоремонтную промышленность в Николаеве. В этой связи руководство и эксплуатация судостроительных верфей и портов Черноморского бассейна были переданы непосредственно главному штабу вооруженных сил Германии под командованием гросс-адмирала Редера.

После захвата немцами Николаева все промышленные предприятия были реквизированы. Черноморский судостроительный завод был переименован в «Южную верфь», судостроительный завод им. 61 Коммунара — в «Северную верфь», судоремонтный завод — в «Малую верфь».

На базе «Южной верфи» гитлеровцы создали штаб, который руководил строительством военных кораблей и подводных лодок. Руководителем всеми кораблестроительными заводами Николаева и Одессы был назначен адмирал фон Бодеккер. Техническим экспертом при нем был утвержден капитан Хассельман.

По их требованию в Николаеве, в районе поселка Темвод, рядом с «Северной верфью», был создан концлагерь для советских военнопленных «Шталаг-364», в котором находилось около 30 тысяч узников. Они должны были стать рабочей силой для осуществления намеченной гитлеровцами программы по строительству военных кораблей.

Буквально с первых дней оккупации Николаева В. А. Лягин использует все возможности для надежного проникновения в аппарат адмирала фон Бодеккера. 6 сентября 1941 года Магдалина Дуккарт устраивается на работу личным секретарем-переводчиком к адмиралу Бодеккеру. После знакомства с В. А. Лягиным адмирал приглашает его перейти на работу инженером планово-производственного отдела «Южной верфи». Фон Бодеккер, Хассельман и другие офицерские чины заводоуправления стали все чаще посещать особняк семьи Дуккартов. Как «муж» переводчицы адмирала Бодеккера и как его технический советник, В. А. Лягин пользовался исключительным доверием и правом беспрепятственно посещать все предприятия города в любое время суток. Настало время активно действовать.

В декабре 1941 года был сожжен склад с зимним обмундированием для солдат немецкой армии на обувной фабрике, которая находилась на улице Советской.

Организовав работу своей группы, разведчик предпринимает меры по установлению связи с подпольем Одессы, и, в частности, с разведчиком В. А. Молодцовым (псевдоним Бадаев).

В. А. Лягин и В. А. Молодцов были направлены одновременно для создания нелегальных резидентур в Николаеве и Одессе. В Москве, а также по пути следования на Украину В. А. Лягин и В. А. Молодцов договорились о связи, взаимной информации, о планах диверсионной борьбы. Но до ноября 1941 года никаких сообщений В. А. Лягин от В. А. Молодцова не получал. Это вызывало у Виктора Александровича озабоченность за судьбу своего товарища и за состояние диверсионной работы в тылу румынских оккупантов в соседней Одессе.

Пробраться в Одессу было не так-то легко. Варваровский мост через реку Южный Буг был границей, которая охранялась с одной стороны немцами, с другой — румынами. Для пересечения границы требовались специальные пропуска. В. А. Лягин получает нужный пропуск, используя доверительные отношения с адмиралом фон Бодеккером.

Во второй половине ноября 1941 года технический эксперт адмирала капитан Хассельман назначается начальником судоремонтного завода Одесского морского порта. В. А. Корнев принимает решение использовать перевод Хассельмана для переезда в Одессу на определенное время. Капитан Хассельман был приглашен к Дуккартам на семейный ужин. Под предлогом желания Магды Дуккарт, личного секретаря адмирала, пожить в большом городе и продолжить учебу в консерватории, разведчик просит перевести их на работу в Одессу.

26 ноября 1941 года В. А. Лягин был переведен инженером судоремонтного завода морского порта, а М. И. Дуккарт — переводчицей капитана Хассельмана.

Резидентура В. А. Молодцова (Бадаева) просуществовала в Одессе до июня 1942 года, нанеся тяжелый ущерб оккупантам. В феврале 1942 года фашисты арестовали и расстреляли В. А. Молодцова.

Можно предположить, что конспиративная встреча двух разведчиков могла состояться в Одессе в начале 1942 года, но пока нет документальных данных, подтверждающих их контакт. Однако существует и другая версия, согласно которой В. А. Лягин выехал в Одессу исключительно для того, чтобы ввести в заблуждение службу немецкой контрразведки о его причастности к диверсионным актам на территории Николаева.

Получив нужную информацию в Одессе, В. А. Лягин под предлогом болезни Магды Дуккарт в первой половине марта 1942 года возвращается в Николаев. Он вновь приступает к работе на заводе «Южная верфь» в планово-производственном отделе. Шеф отдела Стенцель назначает Виктора Александровича своим заместителем по вопросам дизелестроения.

М. И. Дуккарт поступила на службу в городской комиссариат переводчицей комиссара доктора Отто, где работала до февраля 1943 года.

Несколько слов о вопросе связи резидента В. А. Лягина с Центром. Как было сказано выше, в группу был включен опытный радист, и связь с Москвой до весны 1942 года была устойчивой. Однако, в результате бомбежки, дом, где хранилась рация, был уничтожен. Предпринятые попытки В. А. Лягина возобновить канал связи увенчались успехом только к лету 1942 года.

И все-таки, как советский резидент «КЭН» (оперативный псевдоним В. А. Лягина-Корнева) пытался решить вопрос восстановления связи? А она была так необходима. С одной стороны, нужно было передавать оперативную информацию о немцах, с другой — для эффективной работы группы нужно было срочно пополнить растраченные ресурсы. В. А. Лягин подобрал из своих помощников добровольца, который отчетливо понимал, что выполняя задание советского разведчика, он шел на верную смерть. Им оказался бесстрашный и физически выносливый член нелегальной группы Петр Платонович Луценко. Подпольщик вышел пешком из Николаева 6 апреля 1942 года и, как позже выяснилось, прошел две тысячи километров, многократно рисковал жизнью, перешел линию фронта, передал информацию в Центр, попал в плен вместе с частями Красной Армии, бежал из лагеря и вернулся в Николаев 18 декабря 1942 года.

Кроме несгибаемого П. П. Луценко, для восстановления связи с центром в августе 1942 года В. А. Лягин отправляет двух связных, совсем молодых юношей, пионеров Шуру Кобера и Виктора Хоменко. Каждый нес на себе по экземпляру текста донесения. Шура Кобер нес его в бамбуковой палочке, а Виктор Хоменков в подошве ботинка. Невероятно, но они перешли линию фронта, доставили сообщение, и оно попало в заинтересованные органы. Юноши прошли без специальной одежды, продуктов питания тысячу километров поминутно рискуя жизнью. Успех их миссии можно определить только тем, что у обоих была развита природная смекалка, интуиция, опыт подпольной работы, беззаветная вера в победу над врагом.

Из сообщения Генерального штаба РККА:

«17 августа 1942 года в районе Краснодара к нам перешли линию фронта связники Кобер Александр Павлович и Хоменко Виктор Кириллович. Из донесения связников стало известно, что в Николаеве и области успешно ведется диверсионно-разведывательная работа. Связные Кобер и Хоменко, после краткосрочной подготовки в Москве, вместе с радисткой Брыткиной Лидией Ивановной высажены парашютным десантом северо-западнее Николаева». Через несколько дней рацию передали В. А. Лягину»[20].

Так, во всяком случае, утверждал Г. П. Лисов. Вероятнее всего, рация попала в руки руководителю нелегальной группы военной разведки РККА. Таким образом, связь резидента «КЭНа» с Центром, к сожалению, не была восстановлена. Чуть позже юные патриоты были схвачены сотрудниками гестапо. После издевательств и пыток они, не выдав ни одного патриота, были повешены в центре города Николаева. Уместно будет напомнить, что на счету юных подпольщиков была диверсия, совершенная в ресторане, где юноши работали в качестве официантов. В результате взрыва восемь немецких офицеров погибло. Естественно, что такая операция разрабатывалась лично советским резидентом и проводилась под его контролем. За проявленное мужество посмертно юных подпольщиков наградили орденами Отечественной войны 1-й степени. Им был установлен бронзовый памятник в Пионерском парке города Николаева.

С декабря 1941 по апрель 1943 года диверсионно-разведывательная группа резидента «КЭНа» (оперативный псевдоним В. А. Лягина) осуществила в оккупированном Николаеве десять крупных диверсий. Группой было издано и распространено 16 тысяч листовок, сводок. Фактически резидент В. А. Лягин-Корнев стал идейным вдохновителем и организатором подпольной работы в городе Николаеве и области, объединив вокруг себя 25 партизанских отрядов и подпольных групп.

Наиболее успешной стала диверсия на немецком военном аэродроме за Ингульским мостом (ныне парк Победы). Операцию готовил и осуществлял А. П. Сидорчук. Он лично, используя плотик, перевозил в ночное время взрывчатку через реку Ингул. Представьте, что для осуществления такой масштабной диверсии, нужно было сконцентрировать 200 килограмм тротила. Взрывчатку на аэродром для проведения диверсии также доставляли П. П. Луценко, Н. В. Улезко, А. В. Соколов и местная немка А. Келем. Брак с немкой для А. П. Сидорчука был идеальным прикрытием в его подрывной работе.

Вскоре А. Келем удалось устроиться официанткой в офицерскую столовую 4-й немецкой воздушной армии и она стала активным информатором группы В. А. Корнева.

4-я немецкая воздушная армия, в связи с подготовкой наступления гитлеровских войск на Кавказе, готовилась к передислокации. Резидент получил задание Центра сорвать планы фашистов.

Вот какие подробности можно узнать об этой диверсии из монографии Г. П. Лисова:

«Подготовка к диверсионному акту на аэродроме началась в феврале 1942 года. В конце февраля А. П. Сидорчук с помощью своей жены А. Келем устраивается на работу слесарем-кочегаром в котельную ангаров и служебных помещений аэродрома».

Выполняя указания резидента, А. Келем вступала в разговоры с немецкими офицерами и получала нужную информацию для определения места закладки взрывчатки. Часть недостающей взрывчатки А. Келем проносила на дне корзинки. Это были толовые шашки и мины. Охрана аэродрома привыкла к тому, что обаятельная и пунктуальная немка ежедневно носит обеды своему мужу. 10 марта 1942 года в утренние часы на аэродроме прозвучали взрывы. Пожар полыхал двое суток. В воздух взлетели 2 ангара, авиамастерские, более 27 самолетов — бомбардировщиков морского базирования, бомбивших Севастополь. Кроме этого, было уничтожено 25 авиамоторов, бензохранилище. А. П. Сидорчук справился с поставленной задачей резидента, обеспечив себе алиби — во время взрыва он якобы находился на излечении в больнице. На самом деле, он под покровом ночи проник на территорию аэродрома, заложил детонаторы с часовым механизмом и также скрытно исчез, вновь оказавшись на больничной койке.

А. В. Сидорчук проник на аэродром ночью через проходную. На посту стоял завербованный Г. А. Келем, с согласия В. А. Лягина, немецкий солдат-антифашист из Польши Геннадий Кречет, который после диверсии попал под подозрение гестапо, но не выдал исполнителя диверсии. Он погиб в Бухенвальде.

В архиве Алексея Викторовича Есипова имеется редкая фотография, сделанная немцем, находившимся в Николаеве в составе одной из частей вермахта. На ней ясно видны последствия взрыва — клубы дыма, вздымающиеся в небо и немецкие солдаты, потрясенные действиями партизан.

5 ноября 1942 года, во время выполнения боевого задания в морском порту, погиб подрывник группы А. П. Сидорчук. Работая на Николаевской нефтебазе, он взялся взорвать склады с горючим, причем планировал приурочить эту диверсию к 25-й годовщине Октябрьской революции. В ночь на 5 ноября, с наступлением темноты, он добрался до бензохранилища и, забросав его бутылками с зажигательной смесью, побежал к складским помещениям. До цели оставалось всего несколько метров, когда А. П. Сидорчук неожиданно споткнулся. От толчка у него в руках взорвалась самодельная мина. Фашисты нашли А. П. Сидорчука изувеченным, но еще живым, и немедленно отправили его в свой госпиталь.

Через двое суток подрывник скончался, причем немцы так и не раскрыли тайны его гибели.

Хотел бы еще раз подчеркнуть, что все нити диверсионно-разведывательной организации в Николаеве вели к одному человеку — резиденту советской разведки капитану НКВД В. А. Лягину. С одной стороны, он был блестящим организатором нелегальной работы, а с другой — мудрым наставником молодых чекистов, инженером высокого класса.

Однако, несмотря на повышенные меры безопасности, предпринятые В. А. Лягиным, после серьезного урона нанесенного нацистам произошел провал всей группы.

И все же, при каких обстоятельствах произошла ошибка резидента нелегальной диверсионно-разведывательной группы, какие обстоятельства способствовали этому? Как говорили ветераны разведки, «ахиллесовой пятой» в любой нелегальной работе является вопрос связи. Именно поэтому следует напомнить о контрразведывательном режиме, какой был создан немцами на оккупированной территории. Город Николаев, как и другие оккупированные территории, покрывала агентурная сеть, созданная спецслужбами Германии. В данном случае, активно действовало гестапо (тайная полиция), СД (служба безопасности), контрразведка Абвера, спецкомендатуры, радиоконтрразведка, тайная полевая полиция.

Агентура, созданная из числа предателей, давших согласие по принуждению или добровольно на работу с немцами, была недремлющим оком безопасности нацистского режима. Как уже было сказано выше, передатчик был уничтожен в начале весны 1942 года. В. А. Лягин предпринимал активные попытки и восстановил связь в августе того же года.

Однако специалисты из СД расшифровали часть текстов нашего резидента, из которых было понятно, что в городе Николаеве активно работает нелегальная резидентура, которую, судя по текстам шифровок, возглавлял майор «Хент» или «Кент». На первом этапе у службы безопасности была даже версия, что в Николаеве, судя по оперативному псевдониму, активно действует английский резидент. Позже, на основе полученных данных, в первую очередь радиоперехвата, они подготовили и распространили ориентировку о розыске резидента майора «Хента» или «Кента».

Эта информация впервые была получена советскими органами следствия во время допроса подозреваемой Марии Любченко. Приведем выдержку из протокола допроса М. Любченко:

«На одной из явок с официальным сотрудником “СД” Гансом Роллингом мне было заявлено о том, что в городе Николаеве проживает на нелегальном положении оставленный со специальным заданием для ведения подпольной работы против немцев некий майор “Хент или Кент”. Тогда же было пояснено Роллингом, что этот майор ранее проживал в Ленинграде. Судя по названным внешним приметам этого майора, я сделала вывод, что с ним имеет сходство знакомый мне инженер Корнев, и с этого момента, т. е. примерно с ноября 1942 года приступила к активной разработке последнего».

Опять-таки возвращаемся к вопросу о провалах нелегалов на каналах связи. То есть первичную информацию о существовании в Николаеве опытного советского резидента служба безопасности нацистов получила в результате радиоперехвата и частичной расшифровки его сообщений Центру и только позднее последовали трагические события, о которых подробнее коснемся ниже.

Итак, после многочисленных диверсий, осуществленных группой В. А. Лягина, контрразведывательный режим нацистов только ужесточился. Нацистам, а тем более службе безопасности, было понятно — у них под носом эффективно действует хорошо законспирированная нелегальная резидентура советской разведки.

Во время одной из облав на территории гаража городской пожарной полиции со своего рабочего места «исчез» связной В. А. Лягина Гриша Гавриленко, который носил, не смотря на категорические запреты резидента, при себе автоматический пистолет. Возможно, увидев людей в форме эсэсовцев, он предпочел скрыться. Все-таки не будем судить поступок Г. Гавриленко, а обратимся к фактам разворачивавшейся трагедии. Нужно было срочно легализовать его отсутствие на рабочем месте. В противном случае, за нарушение трудовой дисциплины Г. Гавриленко немцы могли выслать в Германию. В. А. Лягин принял решение достать медицинскую справку, и с этой просьбой обратился к врачу местной больницы Марии Любченко, немолодой женщине (ей исполнилось в 1943 году 54 года), которая была оставлена в городском подполье по линии областной партийной организации, но фактически саботировала задание партии. Как было сказано выше, ранее резидент был знаком с М. Любченко через свою жену М. Дуккарт. Он знал, что она не раз выручала фиктивными справками рабочих с «Южной верфи», но лично к ней не обращался. По воспоминаниям Э. И. Дуккарт, В. А. Лягин не доверял М. Любченко, но вынужден был к ней обратится, ради сохранения основного связного. Однако не знал резидент, что М. Любченко с июля 1942 года являлась агентом СД и ловко водила «за нос» подпольщиков, нанося своим предательством кровавые потери. К началу 1943 года М. Любченко стала опытным и активным агентом-провокатором, ее неоднократно внедряли в группы подпольщиков. В общей сложности агент-провокатор Любченко выдала органам безопасности Германии 32 патриота-подпольщика. Из их числа 21 человек был расстрелян, в том числе В. Лягин и Г. Гавриленко, троих повесили, остальных отправили в лагеря смерти.

На следующий день, после встречи и договоренности между М. Любченко и В. А. Лягиным-Корневым, Гриша Гавриленко вошел в кабинет врача больницы № 2, после чего «капкан» захлопнулся. Гришу Гавриленко взяли с поличным: с трофейным пистолетом и липовой справкой. Но самое главное — сотрудники СД знали, что он пришел от очень авторитетного инженера, которому покровительствует сам адмирал фон Боддекер, и у них уже появилось много вопросов о второй негласной жизни инженера Корнева. Через какое-то время на территории «Южной верви» Виктор Корнев был арестован.

На первом этапе следователь СД, несмотря на то что располагал косвенными уликами о причастности В. Лягина-Корнева к подпольной деятельности, вел себя достаточно корректно. В. А. Лягин был спокоен и даже обещал обратиться лично к фюреру об ущемлении прав мужа чистокровной немки.

В этой, казалось бы, кране трагичной и безвыходной ситуации разведчик не терял самообладание, работал над собой, продолжал расширять свой кругозор и совершенствовать свой немецкий. Он с трогательным вниманием относился к своей любимой женщине — Магде Дуккарт. Вероятно, будет уместно привести короткую и единственную записку, переданную разведчиком своим близким:

«Дорогая Магдочка!

Следователь настолько любезен, что разрешил мне получить из дому пару книг по немецкому языку.

Золотко, моя родная!

Пришли мне какой-нибудь учебник — Ака (неразборчиво), или Павловского и какой-либо словарь. Целую, твой Витя.

Целую крепко Мути» (Стиль и пунктуация сохранены. — С. Р.).

Возможно, последние фразы условность, известная только разведчику и его супруге, а, может быть, в записке отражено простое человеческое чувство.

Параллельно оперативные подразделения служб контрразведки выявляли связи подозреваемых. Так, например, выводили на «прогулку» в город Гришу Гавриленко под контролем сотрудников наружного наблюдения гестапо, полагая, что кто-нибудь из подпольщиков случайно его встретит. Начались аресты тех, с кем контактировал Гриша Гавриленко ранее. Была арестована З. К. Дзюрилова и еще несколько человек. Однако старший следователь СД Роллинг так и не получил прямых доказательств причастности В. Лягина-Корнева и Г. Гавриленко к работе нелегальной резидентуры. Видя, что они столкнулись с опытными людьми, фашисты применили к обеим чудовищные пытки для получения информации. Пытки осуществляли подручные нацистов — бывшие офицеры «белой гвардии».

Следует констатировать, что на каком-то этапе допросов с применением пыток садистам удалось сломить Г. Гавриленко, и он дал показания, а на очной ставке с В. А. Лягиным-Корневым указал на него как на советского резидента. В ответ В. А. Лягин-Корнев ударил его по лицу и назвал провокатором, по-прежнему отрицая свою причастность к подполью, но в дальнейшем простил ему этот шаг. Старший следователь СД Роллинг организовал также очную ставку В. А. Лягину-Корневу с М. Любченко, на которой она подтвердила свою информацию, и указала на В. А. Лягина как на разыскиваемого резидента советской разведки «Хента или Кента».

Вот что рассказала З. К. Дзюрилова членам специальной комиссии, расследовавшей обстоятельства гибели группы В. А. Лягина:

«Когда я увидела Гришу в следующий раз, ужаснулась: это уже был не человек. Лицо зеленое, фиолетовое, желтое. Вся грудь черная. А вместо рук торчат бесформенные кости. Они ему все суставы размозжили. Мясо на ногах спекшееся — электроплиткой палили».

Приведем воспоминания подпольщицы А. Келем:

«Они Гришу фактически убили на третий день пыток. В камеру приволокли бездыханный труп и швырнули его на цементный пол. Мороз доходил до двадцати градусов, и от холода эта бесформенная масса начинала оживать, корчится как горящая бумага. Кровавая щель на месте рта растворялась, и слышался хрип. Грише не давали совсем умереть. Обливали водой, и все начиналось сначала».

З. К. Дзюрилова дополнила: «Мы плакали, видя, нечеловеческие мучения Гриши, и мы простили его. Все простили. И Виктор Александрович тоже».

Позже В. А. Лягин передаст на волю свое последнее слово о случившемся: «Скажите нашим, что Гавриленко не предатель. Предатель — Мария Любченко».

За личное участие и исполнение ряда диверсий, нанесших тяжелый ущерб врагу, Григорий Тарасович Гавриленко посмертно награжден медалью «За отвагу».

Судьба же предательницы была логичной: в конце войны она была арестована органами советской контрразведки, и вскоре военный трибунал приговорил ее к высшей мере наказания — расстрелу.

Находясь в заключении, В. А. Лягин вел себя стойко и мужественно Как вспоминал подпольщик И. Г. Пульканов, сидевший в одной камере с В. А. Лягиным (из докладной записки НКВД о результатах проверки работы резидентуры «КЭНа»): «Виктор Александрович возвращался с допросов окровавленный, еле держась на ногах. Его жестоко избивали нагайками, запускали иголки под ногти, ставили на горячую плиту. Ему выкручивали руки, кололи шилом в бедра, вырывали щипцами волосы на голове. Тело от шеи до пяток покрылось коркой запекшейся крови, кожа во многих местах полопалась…».

Мучения были настолько невыносимы, что разведчик решил покончить жизнь самоубийством. Ночью он перерезал себе вену на левой руке кусочком лезвия безопасной бритвы, который прятал в козырьке фуражки. В бессознательном состоянии В. А. Лягина вынесли из камеры и перевели в тюремную больницу. Через 8 дней его вернули обратно в камеру.

Вот как описывает в своих воспоминаниях Э. И. Дуккарт одно из немногих свиданий с Виктором Александровичем: «Мы с Магдой с плачем бросились к Виктору — так он был истерзан. Виктор стал успокаивать нас и все повторял: “Простите меня. Что я обманул вас. Ведь я не служил фашистам. А воевал с ними”. На прощание Виктор сказал Магде: “Найди мою дочь Татку после войны и научи ее играть на рояле как ты”».

Гестапо настоятельно рекомендовало Магде Дуккарт о необходимости прекратить всякую связь с В. А. Корневым, но она заявила, что считает своей обязанностью приносить мужу в тюрьму передачи. После такого заявления гестапо выдало санкцию городскому управлению на лишение М. И. Дуккарт всех прав немки. За домом Дуккартов на ул. Черноморской, 5 было установлено плотное наблюдение. В их дом подселяли немцев, с целью контроля за обстановкой в семье Дуккарт.

В марте 1943 года В. А. Лягин и остальные подследственные из его резидентуры были переведены в тюрьму, где их под охраной выводили на земляные работы на берег реки Ингул.

Из бывших выпускников Ленинградской спецшколы НКВД в городе оставались только А. Н. Наумов (в подполье — Александр Николаев, или Саша Черный) и А. В. Соколов. Они делали все возможное, чтобы освободить боевых товарищей. Оставшийся на свободе А. Н. Наумов при помощи участников «Николаевского центра» готовил В. А. Лягину и членам его группы побег. Но в связи с тем, что все арестованные подпольщики одновременно бежать не могли (в частности, заболел Н. В. Улезко), разведчик от побега отказался, мотивируя свое решение тем, что не хочет подвергать новым репрессиям остающихся товарищей.

Во время работ на берегу Ингула В. А. Лягин имел возможность общаться с женами арестованных членов своей группы — с 3. Николаиди, Е. Свидровой и А.-Г. Келем, которые приносили им еду. 3. Николаиди, посещая арестованных, неоднократно делала перевязку В. А. Лягину, и устроила ему свидание с А. Николаевым (Саша Черный), который явился в форме полицейского и договорился о побеге на 17 апреля 1943 года. Чуть позже А. Николаев сумел передать В. А. Лягину два револьвера, для использования их во время побега. Револьверы были спрятаны в том месте, где работали заключенные. К назначенному времени все было подготовлено — явочные квартиры, одежда и машины для того, чтобы выехать из города. Бежать должны были после обеда. Однако перед обедом сбежал какой-то уголовник, работавший вместе с подпольщиками. Все заключенные были немедленно возвращены в тюрьму. Больше на работу из группы В. А. Лягина никого не выпускали.

По показаниям свидетелей, В. А. Лягин и Г. Т. Гавриленко были расстреляны 17 июля 1943 года.

Итог деятельности нелегальной резидентуры В. А. Лягина-Корнева, оперативный псевдоним «КЭН», отражен в официальном отчете НКВД, который готовился в связи с представлением В. А. Лягина к званию Героя Советского Союза в 1944 году, после освобождения Николаева от фашистов. Полный текст документа включен в приложение книги. Документ под названием «Докладная записка о результатах проверки работы резидентуры “КЭНа”» начинается вступительным словом:

Согласно Вашему распоряжению 26 марта с. г. я выбыл из Москвы с опергруппой в гор. Николаев для установления результатов работы и розыска участников резидентуры “КЭНа”, руководимой подполковником госбезопасности тов. ЛЯГИНЫМ Виктором Александровичем (по специальному званию капитан, приравненное с 1944 года к званию подполковника Советской Армии. — С. Р.).

В результате соответствующей работы установлено:

Подполковник госбезопасности тов. ЛЯГИН Виктор Александрович прибыл в гор. Николаев из Москвы в конце июля 1941 года с задачей создать разведывательно-диверсионную резидентуру, осесть там, на случай оккупации гор. Николаева немецкой армией, и проводить разведывательную и подрывную работу против немцев.

В августу 1941 года тов. ЛЯГИНЫМ В. А. была создана резидентура в состав которой вошли сотрудники, прибывшие из Ленинграда в распоряжение УНКГБ по Николаевской области (8 сотрудников, два содержателя явочной квартиры, радист).

Резидентура «КЭНа» в гор. Николаеве просуществовала с августа 1941 года по 13 февраля 1943 года и за этот период ее участниками под руководством ЛЯГИНА Виктора Александровича была проделана большая работа. Произведенной проверкой, показаниями свидетелей и некоторых лиц, принимавших участие в осуществлении диверсий, установлено следующее:

1. В декабре 1941 года уничтожен путем поджога немецкий военный гараж и склад с автопокрышками, находившийся в парке Петровского». В результате сгорело до 30 автомашин, 100 комплектов автопокрышек и погибло до 40 немецких солдат. Исполнители: ГАВРИЛЕНКО Г. Т., КОВАЛЕНКО И. и член «Контрольного Комитета Николаевского центра» БОНДАРЕНКО Владимир.

2. В том же месяце уничтожен путем поджога склад с обмундированием, находившийся в помещении обувной фабрики. Исполнители: НИКОЛАЕВ А. и члены «Контрольного Комитета» ВОРОБЬЕВ Борис и БОНДАРЕНКО Владимир.

3. В том же месяце уничтожен путем поджога склад, где сгорело 4000 штук автопокрышек разных систем. Исполнители: ГАВРИЛЕНКО Г. Т., НИКОЛАЕВ А., КОВАЛЕНКО И.

4. 9 марта 1942 года в районе м. Солянов поджога и взрыва уничтожены постройки немецкого военного аэродрома, склад с горючим, 27 боевых самолетов разных марок, много авиамоторов, 2 ангара и до 35 тонн горшего. Исполнители: СИДОРЧУК А. П. и местный немец, работавший на аэродроме, КРЕЧЕТ Геннадий (10/3-1942 года арестован гестапо, а в августе 1942 года отправлен в Германию).

5. В августе 1942 года в районе Широкая балка на немецком военном аэродроме уничтожено 2 боевых самолета и 4 тонны горючего. Исполнители: СИДОРЧУК А. П., СОКОЛОВ А. В.

6. В 1942 году (месяц не установлен) на заводе им. Андре Марти потоплен мощный речной подъемный кран. Исполнитель ЛЯГИН Виктор Александрович.

7. В том же году в паровозном депо ст. Николаев было выведено на длительное время 3 паровоза (расклепаны). Исполнитель КОВАЛЕНКО Г. Т.

8. В течение 1942 года на разных перегонах Николаевской железной дороги (ст. Знаменка, ст. Явкино) пущено под откос три эшелона с военными грузами и организовано столкновение поездов. Исполнители: СОКОЛОВ А. В., КОВАЛЕНКО Г. Т.

9. В конце 1942 года на заводе Андре Марти, с румынского военно-морского катера похищена рация. Исполнитель ЛЯГИН В. А.

Помимо перечисленных диверсий, по данным А. В. Есипова (показания М. Дук-карт и подпольщика Е. С. Елеонского) группа резидента В. А. Лягина во время послеремонтных испытаний транспортного судна «Лола» подорвала его. Исполнитель В. А. Лягин.

Таким образом, участниками резидентуры был нанесен немцам убыток в 45 млн. марок.

Кроме того, за период с 1941 года го апрель 1943 года отпечатано и распространено до 16.000 штук различных советских листовок и прокламаций.

Изложенное подтверждается показаниями свидетелей: ЛУЦЕНКО П., ПОЛОХОВОИ Е., КЕЛЕМ Г., ДЗЮРИЛОВОИ 3., НИКОЛАИДИ 3., КРИВОШЕИНА В. и членов «Контрольного Комитета» ВОРОБЬЕВА Б., БОНДАРЕНКО В.

В третьей части дан анализ провала резидентуры и сделан вывод: «что арест руководителя и заместителя Николаева Александра произошел ввиду предательства: Любченко Марии Семеновны (сбежала с немцами), Кравченко Тамары (сбежала с немцами), Кравченко Людмилы (проживает в городе Николаеве).

Как мы видим, в списке предателей Григория Гавриленко нет.

В четвертой части документа (заключение) дана оценка деятельности нелегальной резидентуре «КЭНа», и каждому сотруднику нелегальной группы. Следует отметить, что отсутствует информация в отношении семьи Дуккартов. Во время указанной проверки Дуккарты проживали на территории Германии. В документе ясно видно, что отсутствуют последние страницы. Можно предположить, что в них содержится информация, которая по-прежнему является засекреченной. Также отсутствует подпись руководителя. Со слов А. В. Есипова, приведенную часть документа в свое время переписал от руки писатель Г. П. Лисов и передал ему копию.

В постановлении бюро Николаевского обкома КП(б) Украины о деятельности подпольной патриотической организации «Николаевский центр» от 17 апреля 1943 года читаем:

«Проверкой установлено, что с августа 1941 г. по март 1943 г. в г. Николаеве существовала подпольная организация, именовавшаяся “Николаевским центром”, которая объединяла несколько подпольно-диверсионных групп, действовавших в Николаевской области в период немецкой оккупации. Одним из организаторов и руководителей “Николаевского центра” был присланный из Москвы накануне оккупации г. Николаева Лягин Виктор Александрович, который под фамилией Корнев остался в тылу противника с группой оперативных работников, отобранных им для подпольно-диверсионной работы. Проверкой установлено, что в “Николаевский центр” в разное время входило свыше 25 подпольно-диверсионных групп, в деятельности которых принимало участие несколько сот советских патриотов. Убыток от наиболее крупных диверсий, совершенных подпольными группами “Николаевского центра”, исчисляется самими немцами в сумме около 50 миллионов рублей. Обком КП(б) Украины постановляет: отчет подпольной организации “Николаевский центр” и списки участников утвердить».

В августе 1944 года Таня Лягина получила открытку. На ней изображена диверсионно-разведывательная группа, бойцы которой приняли свой последний бой. На обороте текст, который приводим полностью:

Танюше Лягиной!

Твой папа пал смертью храбрых в борьбе за нашу Родину. Он, как и показанные здесь герои-чекисты и многие, многие советские люди своей кровью подготовили наши победы над проклятыми фашистскими варварами.

Твой папа был благородным воином, горячо любившим свою Родину, партию, тов. Сталина, тебя.

Гордись им и постоянно помни о нем.

Товарищ твоего папы. П. Судоплатов 8 августа 1944 года.

Подлинник открытки и содержание текста выставлены на стенде Государственного музея политической истории: «Гороховая-2», и были любезно предоставлены автору данного очерка сотрудниками музея. (П. А. Судоплатов, с июля 1941 года начальник Особой группы при наркоме внутренних дел СССР, с января 1942 года начальник 4-го управления НКВД СССР, руководитель резидента В. А. Лягина. — С. Р.).

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года В. А. Лягину было посмертно присвоено Звание Героя Советского Союза.

К сожалению, судьба семьи Дуккарт сложилась трагически. Перед арестом В. А. Лягин, предчувствуя провал после обращения за помощью к Любченко, приказал Дуккартам ждать освобождения Николаева, не участвовать в подпольной работе и обратиться от его имени к наркому НКВД. Дуккарты не выдали В. А. Лягина. Но они попали под пресс недоверия советских органов безопасности, прошли через унижения, физические лишения. В ноябре 1943 года, накануне своего отступления из Николаева, гитлеровцы осуществили эвакуацию местных немцев. М. И. Дуккарт подробно пишет о своем отъезде в Германию: «Фашисты предприняли эвакуацию местных немцев за три месяца до своего отступления из Николаева. Мы не имели возможности скрыться. К тому же за нашим выездом, по заданию гестапо, специально следила Г. А. Клопова (агент Гестапо. — С. Р.), которая не выпускала нас из поля зрения до самой Германии».

В Германию Дуккарты попали в декабре 1943 года, жили сначала в городе Райбольсгрюнне, а затем в поселке Фогельсгрин.

С первых дней освобожденные американскими войсками Э. И. и М. И. Дук-карты пытались попасть в советскую зону оккупации. Неподалеку от Фогель-сгрина, в городе Хемнице, стояли советские войска, и Магда Дуккарт поехала туда. Позже, на допросах в Бутырской тюрьме в 1946 году, она рассказывала об этом эпизоде:

«4 июня 1945 года я обратилась в особый отдел в Хемнице с просьбой отправить меня и мою мать вне транспорта. Мне объяснили, что поскольку мы проживали в американской зоне оккупации Германии, они не могут отправить нас своим транспортом и что на это потребуется специальное разрешение из Дрездена».

Во время посещения комендатуры в советской зоне оккупации Дуккарты передали ценности, которые были выделены НКВД нелегальной резидентуре В. А. Лягина на оперативные расходы. Несмотря на их требование, обращенное к сотруднику комендатуры, дать подтверждающие документы об этом факте, женщины ничего не получили.

2 июля 1945 года М. И. Дуккарт была арестована отделом контрразведки СМЕРШ и вывезена в тюрьму города Райхенбах, где находилась 3 недели. В сентябре 1945 года Дуккарты были репатриированы из Майсена в Советский Союз. От Майсена до Томска М. И. и Э. И. Дуккарты ехали два месяца в товарных вагонах. Прибыли в Томск в конце октября 1945 года. С вокзала на грузовиках репатриантов привезли в рабочий поселок завода «Шарикоподшипник». Магда работала на заводе, а позднее заводское руководство перевело ее на работу в клуб.

Из Томска она написала несколько писем наркому внутренних дел В. Н. Меркулову. Магдалина Ивановна считала, что нужно выяснить в органах госбезопасности, почему ее не вызывают для уточнения обстоятельств деятельности группы разведчика В. А. Корнева.

Свое письмо народному комиссару внутренних дел В. Н. Меркулову от 4 июля 1945 года М. И. Дуккарт начинала словами: «По поручению орденоносного майора НКВД СССР товарища Виктора Александровича Корнева я разрешаю себе обратиться к Вам с этим письмом». Дальше М. И. Дуккарт сообщала краткие данные о службе В. А. Лягина до войны. В письмах она называла Виктора Александровича только Корневым и подписала письмо «Магда Дуккарт-Корнева».

О себе она пишет: «Моя официальная деятельность во время оккупации заключалась в следующем: вначале нам было очень важно установить связь с Судостроительным заводом им. А. Марти, куда я поступила по указанию В. А. Корнева на службу в качестве переводчицы к адмиралу фон Бодеккеру. Впоследствии при моем содействии тов. Корнев был лично познакомлен с адмиралом».

Об аресте В. А. Лягина и его связного Г. Т. Гавриленко Магдалина Ивановна сообщает в письме: «Утром 5 февраля 1943 года товарищ Корнев и Николаенко (Г. Т. Гавриленко) были арестованы гестаповцами по предательству доктора М. С. Любченко».

Ответа из Москвы на свое письмо Магда Дуккарт не получила. После окончания следствия матери и дочери было предъявлено обвинение в измене Родине, их также «упрекнули» в растрате государственных ценностей. Однако Дуккарты своей вины не признали. Сначала мать и дочь выслали на поселение в Томск, а уже потом арестовали, причем Магду, ввиду ее душевной болезни, отправили в Казанскую психиатрическую больницу, где она в 1952 году и скончалась. Эмилия Иосифовна пережила свою дочь на 27 лет, но дождалась реабилитации.

По словам Алексея Викторовича Есипова,

«в 1958 году отдыхавшая под Полтавой дочь Лягина Татьяна Викторовна прочитала в “Комсомольской правде” статью о подвигах своего отца. Потрясенная прочитанным, она решила съездить в Николаев, где ее очень хорошо приняли, и где она получила возможность встретиться со многими участниками тех событий.

Она нашла Эмилию Иосифовну в Караганде, где та жила вместе со своей старшей дочерью. Чуть позже Дуккартов реабилитировали. Но отношение к ним оставалось неоднозначным.

Например, в романе писателя В. Ардаматского “Грант вызывает Москву” Дуккарты были показаны именно как предатели. Между тем книгу даже собирались экранизировать, и тогда Татьяна Викторовна устроила настоящий скандал, требуя переделки сценария. Дело дошло до ЦК, и, в конце концов, фильм закрыли».

В этой связи низкий поклон Татьяне Викторовне, дочери Виктора Александровича Лягина, за ее энергию и принципиальную позицию, позволившую отстоять и спасти честь семьи Дуккартов, и светлая ей память. Мы также ей признательны за огромную работу, проделанную по увековечению памяти ее отца, разведчика, народного Героя России.

Э. И. Дуккарт была отправлена на поселение в Караганду (Казахстан), где уже проживала семья ее старшей дочери. Она пыталась узнать о судьбе Магды, писала письма в Казань. Только в мае 1952 года поступило сообщение о том, что М. И. Дуккарт умерла 19 мая 1952 года. Несмотря на попытки матери найти могилу своей дочери, ее местонахождение осталось неустановленным.

20 декабря 1966 года М. И. Дуккарт была реабилитирована за отсутствием состава преступления (посмертно). 26 июня 1967 года Указом Президиума Верховного Совета УССР М. И. Дуккарт была награждена медалью «За боевые заслуги». Этим же Указом медалью «За боевые заслуги» была награждена и Э. И. Дуккарт. 3 мая 1979 года Эмилия Иосифовна умерла в Караганде.

Еще одна участница диверсионно-разведывательной группы В. А. Лягина — А. Г. Келем, как активный участник Николаевского подполья была награждена медалью «За отвагу».

Имя легендарного разведчика увековечено в городах Санкт-Петербурге, Николаеве на мемориальных досках, в памятниках, обелисках, музеях, названиях кораблей, улиц, школ, библиотек.

Возложение цветов к мемориальной доске С. В. Карпекин, А. В. Есипов, П. М. Спивачевский, С. В. Рац. 6 мая 2017, Санкт-Петербург

В городе Николаеве доме № 5 по улице Лягина, где жил разведчик, расположен Музей подпольного и партизанского движения на Николаевщине в годы Великой Отечественной войны 1941–1944 годов. На фасаде этого же дома установлена мемориальная доска с барельефом Виктора Лягина. Там же на одноименной улице установлен бюст героя. В Санкт-Петербурге на улице Пестеля дом № 7 установлена мемориальная доска в честь памяти героя, подобная доска есть в Петербургском государственном политехническом университете им. Петра Великого. Руководство университета, студенты, ветераны политехники чтут память своего коллеги. В честь юбилейной даты —100-летия со дня рождения Виктора Александровича Лягина — ими была издана книга о жизни и подвиге великого гражданина, советского разведчика. Сегодня, следуя традициям, мы продолжаем историческую эстафету памяти. В большей степени ей следует внук Героя и его семья, которые накопили солидный архив, состоящий из документов, фотографий, личных писем советского разведчика. Алексей Викторович, во-первых, их предоставил нам для работы, во-вторых, как ученый-исследователь, блестяще владеющий материалом, дал нам многочисленные консультации и разъяснения тех или иных непростых вопросов из биографии своего несгибаемого и любимого нами Героя, своего дедушки. В этой связи приношу сердечную благодарность Алексею Викторовичу Есипову от коллектива, работавшего над этой книгой, и от себя лично.

«Нужно говорить о таких героях, как мой дедушка, чаще и громче, чтобы о них услышали нынешнее и будущее поколения молодежи России!» — сказал Алексей Викторович Есипов, крепко пожимая мне руку на прощание, и добавил: «Мы продолжим наш исторический поиск!».

Литература

1. Антонов В. С., Карпов В. М. Разведчики. М.: Молодая гвардия, 2004.

2. Ардаматский В. И. Грант вызывает Москву. М.: Вече, 2008.

3. Воспоминания Э. И. Дуккарт. Записала Кучеренко, 02.08.1967.

4. Лисов Г. П. Право на бессмертие. Л.: Лениздат, 1982.

5. Материалы из личного архива А. В. Есипова, в том числе копия докладной записки НКВД о результатах проверки работы резидентуры КЭНа и другие архивные материалы ФСБ, копии фотографий (см. приложение).

6. Попов А. Ю. НКВД и партизанское движение. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003.

7. Протокол допроса М. Любченко (см. в приложении).

8. Судоплатов П. А. Спецоперации. Лубянка и Кремль. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003.

9. Ташлай Л. Виктор Лягин. Николаев: Изд-во И. Гудым, 2010.

10. Ульянова С. Б. Виктор Александрович Лягин (1908–1943). СПб.: СПб ГПУ, 2008.

11. Феклисов А. С. Признание разведчика. М.: АРГАМАК-МЕДИА, 2016.

ПриложенияКопия

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА

о результатах проверки работы

резидентуры «КЭН» а и розыска

ее участников

Согласно Вашему распоряжению 26 марта с.г. я выбыл из Москвы с опергруппой в гор. Николаев для установления результатов работы и розыска участников резидентуры «КЭН» а, руководимой подполковником госбезопасности тов. ЛЯГИНЫМ Виктором Александровичем.

В результате соответствующей работы установлено:

Подполковник госбезопасности тов. ЛЯГИН Виктор Александрович прибыл в гор. Николаев из Москвы в конце июля 1941 года с задачей создать разведывательно-диверсионную резидентуру, осесть там на случай оккупации гор. Николаева немецкой армией и проводить разведывательную и подрывную работу против немцев.

В августу 1941 года тов. ЛЯГИНЫМ В. А. была создана резидентура в состав которой вошли сотрудники, прибывшие из Ленинграда в распоряжение УНКГБ по Николаевской области:

1. Лейтенант госбезопасности ГАВРИЛЕНКО Григорий Тарасович, 32–34 лет, уроженец хутора Андреева, села Петрозвановка Чуковского района Полтавской области (где проживают его родители), украинец, член ВКП(б). Его жена ДАВЫДОВА Александра до войны проживала в гор. Ленинграде, Мучной переулок, дом 7, кв. II.

2. Ст. лейтенант госбезопасности СИДОРЧУК Александр Петрович, житель гор. Киева, украинец, член ВКП(б). В гор. Киеве по Советской улице № 23 кв. З (на Сталинке) проживают его жена и сын.

3. Ст. лейтенант госбезопасности СОКОЛОВ Александр Васильевич, лет 32–33, житель гор. Вологда, русский, член ВКП(б).

4. Ст. лейтенант госбезопасности ЛУЦЕНКО Петр Платонович, лет 28–30, житель гор. Киева, украинец, канд. в ВКП(б), в настоящее время работает во П-м Управлении НКГБ УССР.

5. Лейтенант госбезопасности КОВАЛЕНКО Иван, лет 32, житель села Табурищи, Кременчугского района, украинец, член ВКП(б).

6. Лейтенант госбезопасности НИКОЛАЕВ Александр, житель гор. Горького, где работал на автозаводе, русский, член ВКП(б).

7. Лейтенант госбезопасности СВИДЕРСКИЙ Демьян Андреевич, лет 30, в настоящее время находится в распоряжении ОК НКГБ УССР.

8. Лейтенант госбезопасности УЛЕЗКО Николай Васильевич, житель гор. Россошь, Воронежской области, где по улице Мичурина в доме № 13 проживает его жена.

9. ПОЛОХОВА Елена Васильевна, из УНКГБ по Николаевской области, содержательница консквартиры и продбазы.

10. ДЗЮРИЛОВА Зинаида Кузьминична, 1913 года рождения, украинка, беспартийная, учительница средней школы гор. Николаева, содержательница консквартиры.

11. МОЛЧАНОВ Борис Иванович, лет 20, радист.

4. 9 марта 1942 года в районе м. Солянов в результате поджога и взрыва уничтожены постройки немецкого военного аэродрома, склад с горючим, 27 боевых самолетов разных марок, много авиамоторов, 2 ангара и до 35 тонн горшего. Исполнители: СИДОРЧУК А. П. и местный немец, работавший на аэродроме, КРЕЧЕТ Геннадий (10/3 1942 года арестован гестапо, а в августе 1942 года отправлен в Германию).

Таким образом участниками резидентуры был нанесен немцам убыток в 45 млн. марок.

Изложенное подтверждается показаниями свидетелей: ЛУЦЕНКО П., ПОЛОХОВОИ Е., КЕЛЕМ Г., ДЩЮРИЛОВОИ 3., НИКОЛАИДИ 3., КРИВОШЕИНА В. и членов «Контрольного Комитета» ВОРОЛЬЕВА Б., БОНДАРЕНКО В.

III

Для легализации своего положения в оккупированном противником гор. Николаеве ЛЯГИН В. А. и большинство участников его резидентуры устроились работать на различных предприятиях города, а некоторые даже женились на местных жительницах. ЛЯГИН В. А. поступил работать инженером Планового отдела на заводе Андре Марти, женившись на местной немке ДУКАРТ Магде, СОКОЛОВ работал старшим кондуктором на железной дороге, был женат на НИКОЛАИДИ, КОВАЛЕНКО — слесарем в паровозном депо. СИДОРЧУК работал на немецком военном аэродроме, женился на местной немке КЕЛЕМ Галине, УЛЕЗКО женился на СВИРИДОВОЙ и вместе с ЛУЦЕНКО работал на макаронной фабрике. ГАВРИЛЕНК0 и НИКОЛАЕВ долгое время не работали. Занимались организацией диверсионной работы в городе.

В процессе работы ЛЯГИН В. А. установил в гор. Николаеве связь с патриотическими группами и так называемым «Контрольным Комитетом Николаевского центра» в составе председателя ЗАЩУК К. П. (повешен) и членов — БОНДАРЕНКО В. (жив), ВОРОБЬЕВ Ф. (повешен), КОМКОВ М. (расстрелян), ВОРОБЬЕВ Б. (жив). Этот Комитет руководил деятельностью отдельных патриотических групп в гор. Николаеве и Николаевской области и партизанским отрядом НЕЧЕСАНСКОГО (жив) в Херсонских плавнях. Идейным руководителем всего подполья являлся ЛЯГИН В. А. Связь с «Николаевским центром» осуществлялась через участников резидентуры СОКОЛОВА А. и НИКОЛАЕВА А.

В конце января 1942 года и начале февраля 1943 года немцы начали прочесывать город в поисках рабочей силы для направления в Германию и на оборонные работы в район Днепропетровска.

Под мобилизацию попал ГАВРИЛЕНКО, работавший в то время шофером-механиком при городской пожарной полиции. Во время облавы ему удалось бежать и скрыться на консквартире. Он принял решение заручиться официальным документом, который дал бы ему возможность освободиться от отправки в Германию.

С этой целью он 2 февраля 1943 года обратился за справкой к врачу-туберкулезнику ЛЮБЧЕНКО Марии Семеновне, выдававшей себя за пострадавшую от немцев участницу патриотического подполья интеллигенции гор. Николаева. Она действительно была арестована в 1942 году гестапо совместно с рядом врачей и представителей интеллигенции города, которые впоследствии были осуждены и расстреляны, а ЛЮБЧЕНКО освобождена.

ЛЮБЧЕНКО пообещала ГАВРИЛЕНКО выдать справку о непригодности к физическому труду и попросила зайти 5 февраля. Придя к ней на квартиру в назначенное время, ГАВРИЛЕНКО был схвачен засадой гестаповцев, а вечером того же дня на заводе был арестован ЛЯГИН В. А.

Как видно из показаний свидетелей ПОЛОХОВОЙ Е.,ВЕГЕР-ЖИНСКОИ К., ВОРОБЬЕВА Б., ДЗЮРИЛОВОЙ и КЕЛЕМ и находившегося в заключении вместе с ЛЯГИНЫМ В. А. ПУЛЬКАНОВА И., предала ЛЯГИНА В. А. и ГАВРИЛЕНКО врач ЛЮБЧЕНКО М. С.

Будучи арестованным, ГАВРИЛЕНКО не выдержал примененных к нему пыток, рассказал о деятельности резидентуры и выдал остальных товарищей. В результате 11 февраля 1943 года были арестованы ПОЛОХОВА Е., МОЛЧАНОВ Б. ПОНОМАРЕНКО В. (радисты), 13 февраля СОКОЛОВ, УЛЕЗКО, КОВАЛЕНКО и СОЛОМИН, а 13 мая 1943 года ДЗЮРИЛОВА (содержательница явочной квартиры). Из состава резидентуры были арестованы: НИКОЛАЕВ А., который скрывался в это время в Херсоне, ЛУЦЕНКО, который был направлен через линию фронта в 1942 году для установления связи с центром, и СВИДЕРСКИЙ, направленный ЛЯГИНЫМ В. А. в помощь подпольной организации в совхоз Шевченко.

Активный участник резидентуры СИДОРЧУК А. П. погиб при выполнении задания по взрыву в торговом порту в ноябре 1942 года.

Добиваясь показаний от ЛЯГИНА В. А., палачи из гестапо систематически подвергали его пыткам и издевательствам. Подпольщик ПУЛЬКАНОВ И. Г., сидевший в одной камере с ЛЯГИНЫМ В. А., показал, что ЛЯГИН В. А. возвращался в камеру с допросов весь окровавленный, еле держась на ногах, но все же не терял духа. Его жестоко избивали нагайками, запускали иголки под ногти рук, ставили на горячую плиту, выкручивали цепями руки, кололи шилом в бедра, вырывали щипцами волосы на голове. Тело от шеи до пяток было покрыто коркой запекшейся крови, кожа полопалась, повреждено сухожилие левой ноги.

Чувствуя, что палачи до конца не оставят его в покое, ЛЯГИН В. А. в марте 1943 года решил кончить жизнь самоубийством. Он ночью перерезал себе вену на левой руке кусочком безопасной бритвы, бывшим у него в козырьке фуражки. Рано утром надзиратель увидел на полу камеры лужу крови, поднял тревогу. В бессознательном состоянии ЛЯГИНА В. А. вынесли из камеры и перевели в тюремную больницу, где к его кровати поставили двух часовых. Через 8 дней он еще больной вернулся обратно в камеру. Вторичная попытка ЛЯГИНА В. А. кончить жизнь самоубийством не удалась, так как в результате повторного обыска все острые и режущие предметы были из камеры изъяты.

Не добившись показаний от ЛЯГИНА В. А., гестаповцы устроили ему очную ставку с ГАВРИЛЕНКО, который указал на ЛЯГИНА В. А, как на руководителя всего Николаевского подполья. ЛЯГИН В. А. в присутствии следователей гестапо ударил ГАВРИЛЕНКО, назвав его провокатором, но не сознался.

По окончании следствия, ЛЯГИН В. А. просил гестаповцев не расстреливать его, а повесить на видном месте гор. Николаева, но палачи, боясь организации побега и волнения в городе, не сделали этого.

Еще 17 февраля 1943 года были расстреляны гестаповцами, как заболевшие тифом, радисты резидентуры МОЛЧАНОВ Б. и ПОНОМАРЕНКО В. Остальные, по окончании следствия, 1 марта 1943 года были переведены в тюрьму, где их выводили под охраной на земляные работы на берег р. Ингул.

Оставшиеся на свободе НИКОЛАЕВ при помощи членов «Николаевского центра» БОНДАРЕНКО В., ВОРОБЬЕВА Б. и жен арестованных товарищей — КЕЛЕМ Г., НИКОЛАИДИ, СВИДРОВОЙ Е. готовили организацию побега с работы ЛЯГИНУ В. А. и его товарищам. Побег был дважды подготовлен, но в связи с тем, что все арестованные участники резидентуры одновременно бежать не могли, в частности УЛЕЗКО, который был болен, ЛЯГИН В. А. от побега отказался, заявив, что не хочет подвергать новым репрессиям остающихся товарищей и что бежать необходимо всем вместе.

Во время работ на берегу Ингула ЛЯГИН В. А. нашел возможность общаться с внешним миром через жен арестованных товарищей НИКОЛАИДИ СВИДРОВУ и КЕЛЕМ, которые приносили им пищу, а однажды СВИДРОВА даже передала два нагана. НИКОЛАИДИ, посещая арестованных, делала неоднократно перевязку руки ЛЯГИНУ В. А. и устроила ему свидание с НИКОЛАЕВЫМ, который явился в форме полицейского и договорился о дне побега на 17 апреля 1943 года.

К назначенному времени все было подготовлено — явочные квартиры, одежда и машины для того, чтобы выехать из города. Побег должны были совершить после обеда. Однако перед обедом сбежал работавший вместе с ними уголовник, гестапо немедленно возвратило всех в тюрьму и больше на работу из группы ЛЯГИНА никого не выпускали, а 19 мая все были снова переведены в гестапо.

17 мая 1943 года во время облавы на улице Черниговской и Никольской был убит гестаповцами при побеге НИКОЛАЕВ, которого по показаниям ВЕГЕРЖИНСКОЙ предали сестры КРАВЧЕНКО Тамара и Людмила. Последняя находится в настоящее время в Одессе, а Тамара скрылась. Материалы на КРАВЧЕНКО и их фотографии нами переданы УНКГБ по Одесской области для розыска.

29 мая 1943 года гестаповцами был расстрелян СОКОЛОВ А. Участники резидентуры УЛЕЗКО, ПОЛОХОВА, КОВАЛЕНКО и СОЛОМИН были направлены в Грейговский концлагерь. Свидетели ВЕГЕРЖИНСКАЯ, НИКОЛАИДИ, СВИДРОВА, КРИВОШЕИН и тюремный врач ОСТАФЕЙЧУК показали, что 17 июля 1943 года ЛЯГИН Виктор Александрович и ГАВРИЛЕНКО И. Г. были расстреляны. ПОЛОХОВА осуждена к году каторжных работ, ДЗЮРИЛОВА к 6 месяцам, остальные на разные сроки. 27 сентября 1943 года КОВАЛЕНКО, УЛЕЗКО и СОЛОМИН этапом из лагеря были отправлены в Веймарский концлагерь (Германия). ДЗЮРИЛОВОЙ удалось из лагеря во время работы в поле бежать, и она до прихода Красной Армии скрывалась в городе. ПОЛОХОВА находилась последнее время в тюремной больнице на излечении и была освобождена с приходом Красной Армии.

Провал резидентуры «КЭН» а и арест ее руководителя подполковника госбезопасности тов. ЛЯГИНА Виктора Александровича, его заместителя лейтенанта госбезопасности ГАВРИЛЕНКО Георгия Тарасовича и члена резидентуры НИКОЛАЕВА Александра произошел ввиду предательства:

1. ЛЮБЧЕНКО Марии Семеновны, бывшего врача-туберкулезника 11 поликлиники гор. Николаева (бежала с немцами).

2. КРАВЧЕНКО Тамары — также бежала с немцами.

3. КРАВЧЕНКО Людмилы — (сестра Тамары) жительница города Николаева.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подполковник госбезопасности тов. ЛЯГИН Виктор Александрович провел большую работу по созданию резидентуры в городе Николаеве и проведению там разведывательно-диверсионной деятельности против немецких оккупантов, нанеся убыток противнику в размере до 45 миллионов марок (сумма эта была предъявлена ЛЯГИНУ В. А. во время следствия в гестапо).

Будучи арестованным, ЛЯГИН В. А. держался стойко и, несмотря на применяемые к нему самые ужасные пытки, твердо перенес все мучения, ничего не выдав гестаповцам. Он не терял присутствия духа и морально поддерживал находящихся с ним в заключении товарищей. Он был честным и мужественным, непоколебимо верящим в правоту своего дела — дело партии ЛЕНИНА — СТАЛИНА, как подобает большевику-чекисту и патриоту.

Одним из самых преданных и мужественных участников резидентуры был ст. лейтенант госбезопасности СИДОРЧУК А. П., выполнивший несколько больших диверсий на аэродромах противника, в результате чего было уничтожено 29 самолетов разных марок, много авиамоторов, 2 ангара, до 40 тонн горючего и несколько солдат. СИДОРЧУК героически погиб в ноябре 1942 года при выполнении очередного задания по уничтожению базы горючего в Николаевском торговом порту.

Хорошо проявил себя участник резидентуры ст. лейтенант госбезопасности СОКОЛОВ А. В. Работая на железной дороге старшим кондуктором, совершил ряд диверсий, в результате было разбито 5 эшелонов противника с боеприпасами и военными материалами и вместе с СИДОРЧУКОМ в августе 1942 года в районе Широкая балка уничтожил 2 немецких самолета и 4 тонны горючего. Будучи арестованным, держал себя стойко, и 29 мая 1943 года был гестаповцами расстрелян.

Большую работу проделал лейтенант госбезопасности НИКОЛАЕВ А., поддерживая по заданию ЛЯГИНА В. А. связь с «Николаевским центром», патриотическими организациями гор. Херсона, проводя работу по распространению советских листовок и прокламации. После ареста ЛЯГИНА В. А. и остальных участников резидентуры, принимал деятельное участие в организации им побега. Погиб во время облавы 17 мая 1943 года при побеге от гестаповцев,

Радист МОЛЧАНОВ Борис Иванович систематически принимал сводки Совинформ-бюро, которые затем размножались и распространялись по городу. Расстрелян гестаповцами 17 февраля 1943 года.

Ст. лейтенант госбезопасности ЛУЦЕНКО П. П. работая на макаронной фабрике, дважды засыпал в тесто битое стекло, чем была испорчена продукция, выпускаемая для германской армии. В 1942 году был направлен со специальным заданием через линию фронта для восстановления связи с Москвой, был ранен, но задание выполнил.

Лейтенант госбезопасности СВИДЕРСКИЙ Демьян Андреевич был направлен ЛЯГИНЫМ В. А. для участия в подпольной организации при совхозе «Шевченко» Николаевского района, где выполнял работу по созданию организации, а также поддерживал связь с подпольными организациями гг. Николаева и Херсона. После ареста ЛЯГИНА В. А. выехал в гор. Кременчуг, где находился до прихода частей красной Армии.

Заслуживает внимания деятельность содержательницы конспиративной квартиры ПОЛОХОВОЙ Елены Васильевны, на квартире которой была организована продовольственная база, находилась рация, похищенная с румынского военного катера, оружие и взрыв. материалы. ПОЛОХОВА Е. В. была арестована гестаповцами 11 февраля 1943 года и освобождена из тюрьмы только с приходом в город Николаев Красной Армии.

Содержательница консквартиры ДЗЮРИЛОВА Зинаида Кузьминична была привлечена к работе в октябре 1941 года ГАВРИЛЕНКО, впоследствии помогала ему в подборе патриотически-настроенных людей. В ее квартире находился радиоприемник и неоднократно перепрятывались члены резидентуры. Принимала участие в распространении листовок. Была арестована 13 мая 1943 года впоследствии предательства АНДРЕЕВА Семена Ивановича (военнопленный лейтенант РККА, который был арестован по уголовному делу и на следствии сообщил, что знает ГАВРИЛЕНКО и ДЗЮРИЛОВУ). В тюрьме и лагере находилась до 21 февраля 1944 года. Из лагеря бежала во время работы в поле.

КЕЛЕМ Галина Адольфовна, боевая подруга СИДОРЧУКА А. П., знала о всей работе резидентуры и принимала в ней активное участие, предоставляя свою квартиру для совещаний, проводимых ЛЯГИНЫМ В. А., неоднократно выезжала в населенные пункты за продуктами, которыми безвозмездно снабжала участников резидентуры. После гибели своего мужа СИДОРЧУКА А. П., продолжала поддерживать связь с резидентурой и, после ареста ЛЯГИНА В. А. и других участников его группы, систематически помогала им материально. 1 июня 1943 года была арестована, как участник организации, но показаний никаких не дала, вследствие чего была сильно избита, а затем освобождена.

ВЕГЕРЖИНСКАЯ Клавдия Антоновна была привлечена к работе резидентуры в мае 1942 года ГАВРИЛЕНКО Г. Т. Работая уборщицей в немецкой фельджандармерии, помогала резидентуре доставать готовые бланки фельджандармении для обеспечения участников резидентуры. Похитила у немцев радиоприемник, который был передан для херсонской подпольной организации. Достала в жандармерии наган, который СВИДРОВОЙ Е. был передан ЛЯГИНУ во время подготовки их побега. Занималась распространением советских листовок и прокламаций. 18 июня 1943 года была арестована по обвинению в распространении советских листовок, однако в этом не созналась и была с этапом направлена в Германию, но по дороге к гор. Бердичев бежала и до прихода Красной Армии скрывалась в гор. Одессе.

НИКОЛАИДИ Зинаида Аристидовна была привлечена к работе в июне 1942 года СОКОЛОВЫМ А. В., который затем на ней женился. Она знала о работе резидентуры и почти всех ее участников и сама активно помогала им в работе, особенно после ареста ЛЯГИНА и его группы. Систематически приносила им передачи, ухаживала за больным ЛЯГИНЫМ В. А., делая перевязки больной руки. Поддерживала связь арестованного ЛЯГИНА В. А. с НИКОЛАЕВЫМ и устроила им свидание во время подготовки побега.

СВИДРОВА Елена Семеновна с ноября 1941 года являлась женой участника резидентуры УЛЕЗКО Н. В. и была им привлечена к работе. Особую активность проявила после ареста резидентуры ЛЯГИНА. Помогала арестованным товарищам материально, поддерживала связь между заключенными и товарищами, оставшимися на воле. Во время свидания с ЛЯГИНЬМ В. А. передала ему оружие во время готовящегося побега, принимала участие в организации свидания ЛЯГИНА В. А. с НИКОЛАЕВЬМ.

БЕСПАЛОВА Мария Еремеевна, старушка 68 лет, домработница жены ЛЯГИНА — ДУКАРТ, 4 месяца материально помогала ЛЯГИНУ В. А. во время его заключения.

Музей Николаевского подполья

Не позднее 16 августа 1941 г. Николаев

Дорогая Зиночка и Сына!

Крепко тебя целую. Целуй Витьку, Татку и всех наших.

Твой и Ваш (Подпись)

В случае чего, сообщи свой адрес ленинградцам.

Целую много и много раз (подпись)

Архив Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области

Д. 0127А. Т. 2. Л. 38. Машинописная копия

Полевая комендатура 193

Отдел IV (экономический)

Перевод с немецкого

УДОСТОВЕРЕНИЕ

Предъявитель настоящего удостоверения Виктор КОРНЕВ, паспорт № 735642 занят ремонтом автомашин полевой комендатуры № 193. Просьба не отбирать у него какие- либо запасные части.

Печать подразделения

полевая почта 17773

Подпись: неразборчиво.

майор.

Архив Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области

Д. 0127А. Т. 2. Л. 38. Машинописная копия.

Полевая комендатура 193

Отдел 4 (Экономический)

в г. Николаев

Перевод с немецкого

Предъявитель настоящего удостоверения Виктор КОРНЕВ работает в своей мастерской в г. Николаеве, Штефаника (улица Шевченко 61) для немецких вооруженных сил.

Я прошу снабжать его током для просвещения и рабочих нужд.

Печать подразделения

Полевая почта 17773

Подпись: неразборчиво

майор

Архив Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области

Д. 0127А. Т. 2. Л. 38. Машинописная копия

СПРАВКА

Инженеру Виктору КОРНЕВУ этой справкой подтверждается, что он работает в местном подразделении и что по приказу он должен был переселиться сюда из г. Николаева.

Печать подразделения

полевая часть 13927

ВМФ

Уполномоченный по верфи филиала

Одесса

ХАНДМАНН.

Капитан-лейтенант и командир

Архив Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области

Д. 0127А. Т. 2. Л. 36а. Машинописная копия

Перевод с немецкого

ПРЕДПИСАНИЕ

Инженер В. КОРНЕВ и переводчица ДУКАРТ, работающие в подразделении уполномоченного по верфи в г. Одесса следуют из Одессы в Николаев и имеют приказание незамедлительно прибыть к месту назначения и доложиться командиру военно-морской верфи в г. Николаеве.

Все власти обязаны не чинить солдатам при их следовании каких-либо препятствий, а в случае необходимости должны оказывать им поддержку и защищу.

Особые замечания: Нет

Одесса 19 февраля 1942 г.

Печать подразделения

полевая почта 13927

ВМФ

Подпись: ХАНДМАНН

капитан-лейтенант

Архив Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области

Д. 0127А. Т. 2. Л. 39. Машинописная копия

Уполномоченный по верфи

в г. Одесса

Одесса 12 апреля 1942 г.

Перевод с немецкого

СПРАВКА О РАБОТЕ

Настоящим удостоверяется, что Виктор Александрович КОРНЕВ, 31/12.1909 г.р. урож. Брянска, инженер, работал с 15 декабря 1941 года по 21 марта 1942 г. в местной портовой ремонтной мастерской в качестве инженера.

Господин КОРНЕВ занимался ремонтом автомашин и тракторов и руководил авторемонтной мастерской. Он хорошо выполнял свои задачи: его работа и результаты были всегда вполне удовлетворительными. Что касается его поведения, то оно никогда не давало повода для жалоб.

С этого места работы господин КОРНЕВ уволился по собственному желанию, в связи с семейными обстоятельствами.

Мы желаем ему всего наилучшего в его дальнейшей работе.

Печать и подпись: ШТАЙНФЕЛЬД Военно-морской и портовый строительный советник.

Дополнение: По желанию г-на КОРНЕВА дополнительно удостоверяется, что он поступил на работу в местную ремонтную мастерскую, приехав из г. Николаева, где находится его дом и куда обратно уезжает после увольнения.

Подпись: ШТАЙНФЕЛЬД

Архив Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области

Д. 0127А. Т. 2. Л. 39. Машинописная копия

Перевод с немецкого

ГОРОДСКОЕ УДОСТОВЕРЕНИЕ № 5100

Владелец настоящего удостоверения инженер Виктор КОРНЕВ работает только для германского и румынского военно-морского флота. Поручать ему другие работы не разрешается.

Удостоверение действительно при предъявлении удостоверения личности до 29 апреля 1942 года.

Подпись: За. Германский комендант гавани (неразборчиво)

Одесса, 29 января 1942 г. Печать подразделения полевая почта 13027

ГАНО. Ф. 10. On. 1.Д. 187. Л. 26–27

Приказ полевого коменданта гор. Николаева о наложении штрафа на население города за совершенные диверсии участниками антифашистского подполья в парке им. Г. И. Петровского

Не ранее 22 ноября 1941 г.

22 ноября 1941 г. умышленно сожжены в парке Петровского (Луна-парк) деревянные помещения.

Ввиду этого приказываю:

Городу выплатить до вторника — 25 ноября 1941 г. до 9 часов утра 500 000 руб.

В случае, если до вторника до 18 часов вечера не найдутся виновники, прикажу повесить определенное количество жителей[21].

С 18 часов вечера до 5 часов утра воспрещается каждому выходить на улицу, за исключением тех жителей, которые имеют удостоверение от своего учреждения, что они находятся в пути до или после работы.

Запрещение вступает в силу с понедельника, с 18 часов вечера

Полевой комендант

Архив Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области

Д. 0127А. Т. 2. Л. 43–44. Машинописная копия

ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА

гр-ки КОТЕНКО Лидии Ивановны, 1920 г. р., уроженки г. Николаева

от 26 марта 1945 года

Вопрос: Лично Вы были знакомы с КОРНЕВЫМ Виктором?

Ответ: Да, с КОРНЕВЫМ я была знакома. Познакомилась я с ним примерно летом 1942 года чисто случайно на заводе быв. Марти, где он работал начальником строительного участка. Знакомство наше произошло при следующих обстоятельствах: однажды, идя по территории завода и разыскивая заводскую типографию, я встретила КОРНЕВА, который обратил на себя внимание внешностью (он был одет в шикарное кожаное желтое пальто, такие же брюки и кепи). Не будучи с ним знакома, я обратилась к нему с вопросом указать помещение типографии. Он предложил свои услуги проводить меня и по дороге между нами завязался разговор, в процессе которого он отрекомендовался инженером-строителем. Рассказал, что он окончил Ленинградскую Политехническую академию и сейчас судьба его забросила в Николаев, где ему приходиться работать. Далее, на мои вопросы он рассказал, что он успел уже жениться в Николаеве и что его женой является Магда ДУКАРТ. Когда он назвал Магду, то я ему сказала, что это моя хорошая знакомая. Таким путем мы с КОРНЕВЫМ познакомились.

Вопрос: Продолжайте Ваши показания.

Ответ: Примерно весной или летом 1943 года мне стало известно о том, что КОРНЕВ Виктор арестован гестапо. Об этом я впервые услышала на заводе от рабочих, но за что именно был арестован КОРНЕВ, я тогда не знала. Лишь осенью 1943 года я узнала подробности, относящиеся к аресту КОРНЕВА, о чем мне рассказал студент Николаевского Судостроительного института СЕРАФИМОВ Борис, который также подвергался аресту гестапо и сидел в тюрьме около 4 месяцев.

Вопрос: Что именно рассказал Вам СЕРАФИМОВ об аресте КОРНЕВА?

Ответ: СЕРАФИМОВ Борис рассказал мне, что когда он сидел в тюрьме, то в одной из камер встретился с арестованным КОРНЕВЫМ Виктором, который обвинялся немцами, как руководитель подпольной партизанской организации, участники которой совершили поджог аэродрома в Николаеве и намеревались взорвать немецкий воинский эшелон.

(Так в документе.)

…Припоминаю такую деталь: СЕРАФИМОВ рассказывал, что когда КОРНЕВА допрашивали в гестапо и спросили, причастна ли к его делу ДУКАРТ Магда, то КОРНЕВ, якобы заявил, что она ничего о его деятельности не знает. СЕРАФИМОВ также говорил, что хотя КОРНЕВ и был изобличен немцами, как руководитель подпольной организации, но он никого из участников этой организации не выдал, несмотря на то, что немцы подвергали его жестоким мучениям и пыткам.

Характеризуя поведение КОРНЕВА на допросах в гестапо, СЕРАФИМОВ рассказывал, что когда немцы спросили КОРНЕВА, не жалко ли ему невинных, повешенных немцами десяти человек — в связи с поджогом аэродрома немцы повесили в Николаеве первых схваченных 10 человек, то КОРНЕВ заявил, что гораздо больше было бы невинных жертв, если бы те самолеты, которые ими сожжены, вылетели на фронт и бомбили бы советские города…

ПРИМЕЧАНИЕ: Протокол допроса КОТЕНКО Л. И. находится в архивно-следственном деле 0462977 по обвинению ДУКАРТ М. И., хранящимся в УКГБ Николаевской области.

Верно.

Архив Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области

Д. 0127А. Т. 2. Л. 42. Машинописная копия

ВЫПИСКА из ПРОТОКОЛА ДОПРОСА

свидетеля ОСТАФЕЙЧУК Веры Александровны

от 20 июли 1945 года

В середине мая 1943 года, какого числа, не помню, дежурный по тюрьме «СД» предложил мне как врачу, послушать одного больного. Он меня привел в камеру № 7 и когда он предложил мне осмотреть больного, больным оказался КОРНЕВ Виктор Александрович, которого я хорошо знала до своего ареста как инженера завода им. Андре Марти. Встретив меня, КОРНЕВ заявил: «Вера Александровна! Мое здоровье меня не интересует. Кто Вы такая, я теперь знаю. Прошу Вас, если вы останетесь живой, когда возвратятся наши (Красная Армия) расскажите, что меня предала доктор ЛЮБЧЕНКО Мария Семеновна». Кроме того, тогда же КОРНЕВ интересовался у меня состоянием здоровья УЛЕЗКО, ПОЛОХОВОЙ Елены Васильевны и просил меня помогать им.

ПРИМЕЧАНИЕ: Протокол допроса ОСТАФЕЙЧУК В. А. находится в следственном деле по обвинению ЛЮБЧЕНКО М. С., архивн. № 10200.

Верно.

Архив Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области

Д. 0127А. Т. 2. Л. 61–62. Машинописная копия

ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА

обвиняемой ЛЮБЧЕНКО Марии Семеновны

от 10 мая 1943 года

Вопрос: Сообщите Ваши автографические данные?

Ответ: Как уже показала выше, родилась я в 1889 году в гор., Белгороде Курской области в семье торговца. Отец имел магазин с применением рабочей силы. В 1906 году окончила гимназию в гор. Харькове. С 1909 по 1914 год училась в Харьковском медицинском институте, который также окончила, получила специальность врача. За время учебы в институте вышла замуж и в 1914 году совместно с мужем переехала на жительство в гор. Николаев. На протяжении 30 лет, т. е. до марта 1944 года работала в различных медицинских учреждениях г. Николаева в качестве врача.

Вопрос: Кто был Ваш муж и где он находится в настоящее время?

Ответ: Мой муж — ЛЮБЧЕНКО Иосиф Елизарович, происходил из крестьян, по национальности украинец, имел среднее образование, работал в должности заведующего складами на одном судостроительном заводе в г. Николаеве, т. н. «РУСУД». В 1916 году заболел туберкулезом и на протяжении длительного периода времени находился на моем иждивении. В 1929 году умер.

Вопрос: Ваше семейное положение в настоящее время?

Ответ: Совершенно одинокая. После смерти мужа вторично замуж не выходила, детей не имела и не имею. Мать умерла в 1930 году, а отец в 1938 году. Из своих родственников имею только одного брата — ЛЯМЦЕВА Анатолия Семеновича.

Вопрос: Какой период времени вы находились под стражей?

Ответ: Я была освобождена 22 июня 1942 года. Это значит, что находилась под стражей всего пятнадцать дней, т. е. с 7 по 22 число.

Вопрос: Вы подвергались допросам?

Ответ: Да.

Вопрос: Кто вел следствие?

Ответ: Допрашивал меня офицер РЕЛИНГ, в присутствии переводчика БИРКЕ.

Вопрос: О чем вас допрашивали и какие дали показания?

Ответ: Мне было заявлено, что я являюсь участницей подпольно-партизанской организации, ведущей борьбу против немцев, и предложено рассказать все известное по этому вопросу как о себе, так и о других. На основании предъявленного обвинения, на первом же допросе я сообщила о себе, что до оккупации города Николаева являлась членом ВКП(б). В немецком тылу оставлена по заданию Районного комитета партии для ведения подпольной большевистской работы.

Тогда же одновременно сообщила о том, что являюсь участницей подпольной группы советских патриотов и подробно охарактеризовала арестованных вместе со мной вышеуказанных участников нашей группы, изложив всю известную мне проводившуюся большевистскую деятельность каждым в отдельности.

Вопрос: Значит, вы предали всех арестованных совместно с вами участников патриотической группы?

Ответ: Да, это так.

Вопрос: Чем объяснить тот факт, что, будучи арестованной органами «СД», сознавшись в том, что являетесь членом ВКП(б), оставлены в тылу у немцев по заданию партийной организации, являетесь участницей подпольной большевистской организации и проводите практическую деятельность — через 15 дней были освобождены из под стражи?

Ответ: Должна заявить следствию откровенно и правдиво о том, что после того, как выдала вышеуказанную подпольную группу, была завербована германской контрразведкой в качестве ее агента, на что дала свое согласие, и, будучи освобожденной из-под стражи, проводила активную предательскую деятельность среди участников партийного подполья в городе Николаеве и Николаевской области, о чем буду давать подробные показания.

ПРИМЕЧАНИЕ: Протокол допроса ЛЮБЧЕНКО М. С. находится в следственном деле, арх. № 10200.

Верно.

Архив Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области

Д. 0127А. Т. 2. Л. 63–65. Машинописная копия

ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА

обвиняемой ЛЮБЧЕНКО Марии Семеновны

от 5 июня 1945 года

Очередной жертвой в результате предательства с моей стороны явился КОРНЕВ Виктор Александрович, работавший в период оккупации в качестве инженера на заводе «МАРТИ».

С КОРНЕВЫМ я познакомилась в феврале месяце 1942 года через его жену — ДУКАРТ Магдалину Ивановну, местную жительницу гор. Николаева по национальности немку, которую я знала еще до войны. Первая встреча с КОРНЕВЫМ состоялась у меня на квартире, куда он пришел ко мне в гости совместно с ДУКАРТ, и последняя, сообщив, что она вышла замуж, отрекомендовала КОРНЕВА как своего мужа. Должна сообщить, что КОРНЕВ с первой встречи произвел на меня исключительно приятное впечатление, так как являлся всесторонне грамотным, культурным человеком, владел несколькими иностранными языками, очень скромно вел себя в обществе, в разговорах был сдержан. В одну из встреч КОРНЕВ в разговоре со мной сообщил, что он уроженец и житель Ленинграда, откуда приехал в отпуск к своей жене в первые месяцы войны и по семейным обстоятельствам остался на оккупированной немцами территории. Встречи с КОРНЕВЫМ и его женой ДУКАРТ у меня происходили систематически, вплоть до моего ареста органами «СД», а также и после освобождения из-под стражи, т. е. уже после того, как я была завербована немецкими контрразведывательными органами и принимала непосредственное практическое участие в деле выявления и предательства советских патриотически настроенных лиц.

На одной из явок с официальным сотрудником «СД» РЕЛИНГОМ мне было заявлено о том, что в гор. Николаеве проживает на нелегальном положении оставленный со специальным заданием для ведения подпольной работы против немцев, некий майор ХЕНТ или КЕНТ. Тогда же было пояснено РЕЛИНГОМ, что этот майор ранее проживал в Ленинграде. Судя по названным внешним приметам этого майора, я сделала вывод, что с ним имеет сходство знакомый мне инженер КОРНЕВ, и с этого момента, т. е. примерно с ноября 1942 года, приступила к активной разработке последнего.

На одной из последующих встреч с КОРНЕВЫМ я сообщила о том, что до войны являлась членом ВКП(б) и, с целью расположения его к себе, высказала ему, вернее, создала видимость, своей враждебности к немцам и «желание» выполнить свой долг в этом вопросе как советского гражданина и члена ВКП(б). Мои предположения в результате такого поведения оправдались, КОРНЕВ, ранее присматривавшийся и изучавший меня, в разговорах стал более свободен, чаще стал заходить ко мне на квартиру и в процессе встреч заводил разговоры на политические темы, информировал об обстановке на фронтах, в очень осторожной форме давал понять, что мне, как члену ВКП(б) необходимо серьезно подумать о своих обязанностях и долге перед партией. Со всеми его доводами я соглашалась. Убедившись во мне как в «честном советском человеке» КОРНЕВ в одну из встреч в ноябре месяце 1942 года у меня на квартире зачитал мне принесенный с собой доклад СТАЛИНА от 7 ноября 1942 года, посвященный годовщине Октябрьской социалистической революции. Внимательно прослушав зачитанный доклад, я создала видимость, что этот исторический документ расцениваю, как подобает подлинному патриоту Социалистической Родины, и принимаю его к непосредственному руководству и исполнению во всей своей деятельности. Такое мое поведение окончательно убедило КОРНЕВА в моей «благонадежности» и он в этой же беседе сообщил, что оставлен партией в тылу у немцев для выполнения специальных заданий, что настоящая его фамилия не КОРНЕВ, а ХЕНТ или КЕНТ (точно не помню), что он имеет специальное звание советского офицера в ранге майора.

На поставленный мною вопрос, чем он занимается в своей практической подпольной деятельности, и имеет ли конкретных лиц в качестве его помощников, КОРНЕВ ответил одним словом «да» и, заручившись от меня согласием помогать ему в подпольной деятельности, дал мне следующие задания:

Оказать материальную помощь, и, в частности, продуктами питания, какой-то работавшей под его руководством молодой девушке по имени АНЯ (фамилии и адреса не назвал).

Достать и передать ему достаточное количество соответствующих химических веществ, которыми бы можно было отравить зерно на элеваторе в гор. Николаеве, а также значительное количество скота, сконцентрированного немцами в одном из районов области.

Выдать справку о плохом состоянии здоровья одному молодому человеку, подчиненному ему по подпольной деятельности (фамилии не помню), который на основании этой справки имел бы возможность уволиться из учреждения, в котором он служил, и поехать в Днепропетровскую область с каким-то специальным заданием.

Внимательно выслушав КОРНЕВА, я заявила, что все эти задания принимаю с желанием и сделаю все необходимое для их выполнения.

В результате такого заявления с моей стороны КОРНЕВ остался очень доволен мной, вернее, выразил мне свое удовлетворение и, попрощавшись, ушел от меня, обещав зайти через несколько дней.

В результате этой состоявшейся встречи и разговора с КОРНЕВЫМ для меня стало ясно, что он и является тем самым майором ХЕНТ или КЕНТ, на розыск которого я получила задание, о чем и представила подробную информацию РЕЛИНГУ во время состоявшейся с ним очередной встречи. На основании представленных мною материалов, КОРНЕВ, в январе месяце 1943 года был арестован органами «СД». Что касается молодого человека, которому я должна была выдать справку на предмет освобождения его от работы и поездки в Днепропетровск, мною было предложено КОРНЕВУ направить его ко мне в поликлинику, что и было исполнено, а при появлении в поликлинике, он был арестован по моему указанию специально ожидавшими сотрудниками «СД».

Вопрос: После вышеуказанной встречи вы встречались еще где-либо с КОРНЕВЫМ?

Ответ: Следующая и последняя встреча с КОРНЕВЫМ у меня состоялась в январе месяце 1943 года в здании «СД», куда я была вызвана для изобличения его на очной ставке по всем известным мне в отношении его вышеизложенным материалам. Должна заявить следствию, что КОРНЕВ на очной ставке со мной ни в чем не признал себя виновным, а на мое предложение рассказать все так, как было, с презрением посмотрел мне в глаза и отказался разговаривать. О дальнейшей судьбе КОРНЕВА мне ничего не известно.

ПРИМЕЧАНИЕ: Протокол допроса находится в следственном деле по обвинению ЛЮБЧЕНКО М. С, арх. № 10200

Верно.

Архив Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области

Д. 0127А. Т. 2. Л. 68–73. Машинописная копия

«УТВЕРЖДАЮ»

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКГБ Н/О полковник госбезопасности (МАРТЫНОВ)

23 июля 1945 года

ОБВИНИТЕЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ

(по следств. делу № 2108)

По обвинению: ЛЮБЧЕНКО Марии Семеновны

пост. 54-1 «а» УК УССР

ЛЮБЧЕНКО арестована и привлечена к ответственности Управлением НКГБ по Николаевской области за измену Родине и предательство.

Проведенным следствием установлено:

В июле 1941 года перед отступлением войск Красной Армии ЛЮБЧЕНКО, как член ВКП(б) была вызвана в Сталинский РК ВКП(б) г. Николаева. В райкоме партии ей было предложено остаться в тылу врага для специальной работы, когда ЛЮБЧЕНКО с этим предложением охотно согласилась, она была проинструктирована, получила деньги и указания о работе.

Оставшись в тылу врага, ЛЮБЧЕНКО полученные ею указания от работников Сталинского Райкома партии не выполнила, а сразу же после занятия города войсками противника явилась в немецкую фельдкомендатуру, прошла регистрацию, а затем поступила на службу к немцам врачом в поликлинику № 2 (л. д. 23–27, 64, 91, 107).

В сентябре 1941 года с ЛЮБЧЕНКО установила связь АНУФРИЕНКО Вера, также оставленная в тылу врага для подпольной работы и предложила ей выехать из города и заняться подрывной работой против немцев. ЛЮБЧЕНКО отказалась от этого предложения, однако дала согласие проводить подрывную работу против немцев в городе (л. д. 27, 28, 29, 64).

В июне 1942 года ЛЮБЧЕНКО, АНУФРИЕНКО и еще ряд лиц, которых АНУФРИЕНКО организовала вокруг себя для подрывной работы против немцев, были арестованы Николаевским «СД» (л. д. 30, 31, 32, 33, 65).

Будучи арестованной, ЛЮБЧЕНКО на первом же допросе рассказала, что до оккупации города Николаева, она являлась членом ВКП(б), а при отходе частей Красной Армии, оставлена в тылу у немцев со специальным заданием и что она является участницей подпольной группы советских патриотов. Дав эти показания, она охарактеризовала арестованных вместе с нею лиц, изложила проводившуюся ими подрывную работу против немцев.

В результате предательства ЛЮБЧЕНКО, АНУФРИЕНКО и два других советских патриота были расстреляны немцами, два участника группы направлены в концлагерь, два по неизвестной причине освобождены, а ЛЮБЧЕНКО была завербована в качестве секретного агента и из-под стражи освобождена (л. д. 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 65, 66, 67, 68, 88, 91, 114).

Являясь секретным агентом «СД» и состоя на связи у сотрудника немецкой контрразведки ГРОМОВА, а затем ст. следователя «СД» РЕЛИНГА, с июля 1942 года до марта 1944 года ЛЮБЧЕНКО занималась активной предательской деятельностью. Провокационным путем выясняла политические настроения советских патриотов, входила в их доверие, а также провокационным путем внедрялась в подпольные советские организации и затем предавала их.

Через ЛЮБЧЕНКО немецкий контрразведывательный орган «СД» внедрял свою агентуру и провокаторов в ряд советских подпольных организаций, выявлял их состав, а затем арестовывал (л. д. 40–47, 48, 49, 51, 67,68, 88–91, 111–114).

В октябре 1942 года ЛЮБЧЕНКО установила связь с врачом ФЕДОРОМ, находившимся в концентрационном лагере немцев и продолжавшем проводить подрывную работу против немцев и, узнав, что он готовит побег из лагеря большой группы заключенных, немедленно донесла в «СД». В результате чего ФЕДОР был арестован и вместе с другими четырьмя советскими патриотами расстрелян немцами перед строем заключенных (л. д. 49, 69, 94, 95).

В том же месяце 1942 года ЛЮБЧЕНКО от явившегося к ней в поликлинику на прием больного ПОДГРУШНОГО узнала, что он сколотил вокруг себя группу советских патриотов в составе 8 человек, готовых выполнять любые задания, направленные против оккупантов. Узнав это и что группа ПОДГРУШНОГО нуждается в руководителе, ЛЮБЧЕНКО донесла в «СД» и вместе с сотрудниками «СД» принимала участие в разработке плана внедрения в эту группу провокатора.

Действуя впоследствии по плану; разработанному ею совместно с сотрудником «СД», она при очередном посещении ПОДГРУШНЫМ поликлиники, познакомила его с переводчиком «СД» БИРКЕ, выдавая последнего за своего хорошего знакомого, могущего возглавить руководство группой по подрывной работе против оккупантов.

В результате этой провокации все восемь советских патриотов были арестованы, ПОДГРУШНЫЙ был повешен на площади, а остальные расстреляны (л. д. 50–55, 69, 70).

В ноябре 1942 года ЛЮБЧЕНКО донесла в «СД» о жительнице г. Николаева АПОСТОЛИ Александре, охарактеризовав ее советской патриоткой, в результате чего АПОСТОЛИ была арестована и больше года содержалась под стражей в «СД» (л. д. 55, 56, 86–87, 93, 95).

В феврале 1943 года ЛЮБЧЕНКО доносила в «СД», что СЕДЬКО Ольга и ее дочь СЕДЬКО Зоя распространяют советские листовки, в результате чего обе они были арестованы и до 13 октября 1943 года находились в заключении в тюрьме и концлагере немцев (л. д. 56, 81–85, 93).

Выполняя задание «СД» по установлению места нахождения майора госбезопасности ХЕНТ, оставленного в тылу немцев со специальным заданием, ЛЮБЧЕНКО в ноябре 1942 г. завязала близкую связь с КОРНЕВЫМ Виктором Александровичем, сделав это и используя свою принадлежность к КП(б)У и установив, что КОРНЕВ, является разыскиваемые органами «СД» майором госбезопасности ХЕНТ, она немедленно донесла об этом в «СД», а сама продолжала проводить двурушническую политику.

В феврале 1943 года КОРНЕВ-ХЕНТ попросил ЛЮБЧЕНКО выдать фиктивную справку об освобождении от работы его помощника по подрывной работе в тылу врага ГАВРИЛЕНКО.

С целью предательства ЛЮБЧЕНКО назначила ГАВРИЛЕНКО встречу в поликлинике и когда он явился туда, был арестован специально поджидавшими его сотрудниками «СД» и одновременно был арестован КОРНЕВ-ХЕНТ.

В результате этой предательской деятельности ЛЮБЧЕНКО «СД» арестовало много советских патриотов, проводивших подрывную работу в тылу немцев.

КОРНЕВ-ХЕНТ, ГАВРИЛЕНКО и ряд других лучших патриотов Родины были расстреляны (л. д. 56–60, 93–95, 109, 110, 113).

В марте 1943 года к ЛЮБЧЕНКО обратился ее сосед КУГЕЛЬ Аркадий с просьбой оказать ему содействие в приобретении химикалиев, необходимых для подделки документов, ЛЮБЧЕНКО, сославшись на то, что в этом ему может оказать содействие ее хороший знакомый, сама же познакомила КУГЕЛЯ с переводчиком «СД». В результате этой провокации КУГЕЛЬ и его жена ТКАЧЕВА были арестованы и продолжительное время находились в заключении (л. д. 60, 87).

В октябре 1943 года, действуя провокационными методами, ЛЮБЧЕНКО установила и донесла в «СД», что ее больная КРЕМНЯК проводит подрывную работу против немцев и является руководителем группы подпольщиков. После этого через ЛЮБЧЕНКО в группу КРЕМНЯК был внедрен провокатор «СД», а потом все участники этой группы в количестве 8 человек были арестованы и продолжительное время находились в заключении (л. д. 61–63, 71–73, 98–106).

Летом 1943 года ЛЮБЧЕНКО выявила и сообщила в «СД» местонахождение активного участника подпольной подрывной работы против оккупантов КИКОТА Георгия, в результате этого КИКОТ при попытке ареста был убит (л. д. 63).

Кроме перечисленных выше фактов, ЛЮБЧЕНКО разновременно в течение 1943 года доносила в «СД» на РЯБОЧИНСКОГО, ХОТЕНКОВУ и ряд других советских патриотов, которые по ее доносам подвергались репрессии карательными органами немцев (л. д. 49, 69, 74, 75).

Допрошенная в качестве обвиняемой ЛЮБЧЕНКО виновной себя в предъявленном ей обвинении по ст. 54-1 «а». УК УССР признала полностью (л. д. 77).

Кроме того, изобличается свидетелями: СЕДЬКО Зоей Евгеньевной (л. д. 81–85), АПОСТОЛИ Александрой Николаевной (л. д. 86, 87), ШКУЛИНЫМ Владимиром Павловичем (л. д. 88–91), ОСТАФЕЙЧУК Верой Александровной (л. д. 92–95), КРЕМНЯК Полиной Сергеевной (л. д. 98–102), КОБЯКОВОЙ Ульяной Григорьевной (л. д. 114), показаниями официальных сотрудников немецких контрразведывательных органов ЛИНДЕМАНА, ШЕРЕРА, КОШАРНОВСКОГО (л. д. 103, 112, 113), очной ставкой с КРЕМНЯК (л. д. 103, 106) и сдедств. документами (л. д. 107–110).

На основании изложенного, ОБВИНЯЕТСЯ:

ЛЮБЧЕНКО Мария Семеновна, 1889 года рождения, уроженка гор. Белгорода, Курской области, гр-ка СССР, русская, бывш. член ВКП(б), с высшим образованием, одинокая, служащая, из семьи торговца, не судимая, по специальности врач, до Отечественной войны проживала в г. Николаеве, с марта 1944 года по февраль 1945 года находилась на территории Германии.

В ТОМ, ЧТО:

а) Будучи оставленной со специальным заданием в тылу врага, как член ВКП(б), полученного задания не выполнила, а поступила на службу к немцам врачом и служила весь период оккупации г. Николаева, затем бежала в тыл немцев.

б) Будучи арестованной немецким контрразведывательным органом «СД» за принадлежность к подпольной организации, выдала своих соучастников, после чего была завербована в секретные агенты «СД» и освобождена.

в) Являясь секретным агентом «СД», и состоя на связи у ст. следователя офицера «СД» РЕЛИНГА, в период с июня 1942 года до января 1944 года проводила активную предательскую деятельность в отношении советских патриотов.

Использовалась немцами для внедрения их агентуры и провокаторов в подпольные советские организации и провокационными путями выявляла настроения советских патриотов, затем предавала их.

В результате ее предательской деятельности немецкими контрразведывательными органами было арестовано до 30 человек советских патриотов, из которых один повешен, много расстреляно, а часть томилась продолжительное время в стенах «СД» и концлагерях, т. е. в совершении преступления предусм. ст. 54-1 «а» УК УС.

Руководствуясь ст. ст. 203 и 204 УПК УССР, считать следственное дело № 2108 по обв. ЛЮБЧЕНКО Марии Семеновны законченным и через Военного Прокурора направить на рассмотрение Военного Трибунала.

Обвинительное заключение составлено в г. Николаеве 23.VII.45 г.

СТ. СЛЕДОВАТЕЛЬ СЛЕДОТДЕЛА УНКГБ Н/О

лейтенант госбезопасности ЗИМАРИН.

«СОГЛАСЕН»

ЗАМ. НАЧ. СЛЕДСТВ. ОТДЕЛА УНКГБ Н/О

майор госбезопасности ХРУЩЕВ

ГАНО. Ф. 10. On. 1. Д. 221. Л. 3-17. Машинописная копия

ВОСПОМИНАНИЯ Э. И. ДУККАРТ[22]

<…> В конце июля (точно времени я не помню), меня вызвал полковник Соколов[23] — начальник МВД, вызвал и сказал мне: «Вы нам очень нужны. Мы хотим к вам поселить одного человека, его зовут Корнев Виктор Александрович». Я ответила, что ко мне приехала моя дочь, и мы должны эвакуироваться, и она ни за что здесь под немцами не останется, моя дочь Магда. Начальник сказал: «Это очень важно для Родины, Вы должны будете остаться. И если я Вам говорю так, то только потому, что я Вас хорошо знаю. Мы имеем полное доверие к Вам, и поэтому мы такого человека к Вам вселяем в квартиру. Берегите его и помогайте ему. Вы потом узнаете, в чем дело».

Я пришла домой и сказала дочери, что мы никуда не уйдем. Магдочка была очень возмущена тем, что мы должны остаться здесь. Она сказала, что «я ни за что не остану-нусь здесь». «Я ведь специально приехала за тобой из Ленинграда». Я сказала, что к нам вселяют квартиранта. «Никаких квартирантов не признаю. Пусть приходит и живет, когда нас здесь не будет». Она была очень недовольна всем этим.

А потом через день или два к нам пришел и постучался Виктор Александрович Корнев. Я открыла дверь. Он стоит в двери, красивый, сильный шатен и говорит: «Я ваш квартирант, меня к вам прислал Соколов». Я знала, в чем дело, и попросила зайти в коридор. Он зашел, разделся, потом я пригласила зайти в столовую. Он вошел в комнату, там была Магда. Магда возмутилась и говорит: «Как это Вы, такой молодой и интересный, сильный человек, останетесь в оккупации у немцев. Я хочу уехать, а вот мама задержала меня». Он говорит: «Не сердитесь, Магда. Виновен я. Я объясню, зачем я сюда приехал, зачем поселился в Вашей квартире».

Потом пообедали. А потом он пригласил Магдочку: «Пожалуйста, пойдемте, погуляем по городу, и Вы покажете мне город Николаев». Они ушли. Гуляли они очень долго. Я осталась дома. Когда они вернулись, у Магдочки было совсем другое настроение. Она говорит мне: «Мама, да ведь это же Виктор Александрович приехал к нам, чтобы защищать Родину». Таким образом, в доме поселился мир. Магдочка успокоилась и осталась.

Виктор Александрович у нас поселился, а через день или два (даты точно не помню) в город прибыли немцы[24]. Виктор Александрович говорит: «Ну, наша свобода кончилась. Теперь надо быть настороже». Поднялся страшный шум, начали въезжать тяжелые машины. Это было перед вечером.

Он распределил работу между собой, Магдой и мной. На этот раз он стал около балкона за занавеской, открыл балкон, Магду посадил за рояль и говорит: «Магдочка, играйте сколько есть силы, играйте только классическую музыку: Вагнера, Бетховена, Шумана». Она говорит: «Почему я не могу играть Чайковского, Шопена?» Он говорит: «Играйте только классическую музыку немецких композиторов, нам нужно привлечь господ. Магдочка пусть сидит за пианино, а вы, Эмилия Иосифовна, станете у дверей и ждите, я Вам тогда скажу, когда открывать дверь».

Он не успел договорить, когда подъехали 2 машины. Из одной машины выглянул военный и полунемецким, полурусским языком спрашивает: «Кто в этом доме живет?» В это время к нам прибежал Гриша Григоренко[25], кажется, это связной Виктора Александровича, Виктор говорит: «Вот молодец, Гришка, вовремя успел».

Я была ужасно взволнована, я не знала, как быть. А он мне говорит: «Веселитесь, смейтесь и приятно принимайте гостей».

Я вышла им навстречу, пригласила зайти, улыбалась. Немцы были рады, что попали в немецкий дом. Когда они спросили, кто это, я ответила, что это все мои дети. Они были довольны. Они разделись и вошли в комнату. Когда они зашли в комнату, Виктор Александрович стоял посредине комнаты. Один немец — полковник, — открывает дверь в столовую и говорит: «А это кто стоит? Это что за мужчина?» Виктор Александрович не растерялся, подошел к Магдочке, взял за руку и говорит: «Эта милая женщина — это моя жена». «Ах, вот как, так это одна семья?» После этого они очень мило говорили с Виктором Александровичем.

Через некоторое время Виктор Александрович говорит: «Ну, теперь надо угощать гостей». Он ушел в кухню, как будто всю жизнь он прожил в этой квартире, помогал мне накрывать на стол. Магдочка в это время играла на рояле.

Потом, когда сели за стол, Виктор Александрович вспомнил, что у него где-то есть шампанское. Он говорит: «У меня где-то есть бутылка шампанского», и пошел на кухню искать, будто он действительно всю жизнь жил в этой квартире. Принес бутылку шампанского. Начал открывать. Бутылка долго не открывалась, я начала волноваться. Потом он открыл бутылку, пробка вылетела, и будто случайно одного фашиста облило пеной, потом Виктор Александрович незаметно повернул бутылку, пена попала другому немцу. Я очень перепугалась, но так как немцы это приняли за шутку («ведь бывает»), был страшный хохот и оживление.

За столом сидел генерал Гофман, остальных не помню. Всего было 6 человек. Был ли адмирал Бодекер[26], я не помню точно.

Они сидели, откровенно разговаривали, говорили о своих похождениях, когда и куда думают направлять свои войска. Они были уверены, что попали в честный немецкий дом, что здесь можно ничего не скрывать. Виктору Александровичу все это было кстати.

Гофману так понравилось, что он сказал: «Я отсюда никуда не уйду». Я смутилась, потому что без Виктора Александровича я не могла оставить его на квартире. Виктор Александрович сказал: «Пожалуйста, у нас есть комната». Тогда я тоже сказала, что он может у нас жить. Он пожил у нас целую неделю. Потом ему нашли особняк и он переехал. Потом этот генерал Гофман стал комендантом города.

Потом Магдочку пригасил к себе Бодекер как переводчицу на завод «Марти». Маг- дочка согласилась после того, как Виктор Александрович ей дал понять, что это хорошо.

Когда все разошлись, Виктор Александрович вечером сел к нам и извинился, что он так сказал насчет Магдочки, что она его жена. Он говорит: «Я это сказал потому, что я стоял между жизнью и смертью».

Магда спрашивает: «А Вы, Виктор Александрович, кем думаете работать?» Он говорит: «Я решил, что работать буду шофером». Я ему говорю: «Только не шофером. Ведь никто не поверит, что я свою дочь отдала замуж за шофера». Магдочка говорит: «Неужели у Вас нет другой специальности?». Он говорит: «Есть. Я инженер». Тогда Магдочка говорит: «Вот Вы и будете работать инженером. Я завтра буду на работе и попрошу Бодекера, чтобы он устроил моего мужа на работу».

Когда Магдочка пошла на работу, Бодекер сам спросил: «А Ваш муж, где работает, какая у него специальность?» Магдочка ответила: «Мой муж инженер». Бодекер говорит: «Вот и хорошо, я ему дам хорошее место».

С тех пор Виктор Александрович стал работать на том заводе вместе с Магдой. Магдочка была вошла (так в тексте. — Сост.) в такое доверие к Бодекеру, что знала все секреты, ведь она хорошо говорила на немецком языке. Все это она передавала Виктору Александровичу, а ему все важно было знать. Он знал все: когда приезжают военные моряки, когда уезжают и куда направляются. А Виктор Александрович все это передавал дальше.

Например, на заводе был потоплен док. Бодекер был очень огорчен и говорит Виктору: «Герр Виктор, Вы понимаете, что у нас делается на заводе? Это что-то ужасное».

Вот так они работали.

Где-то в конце августа или в начале сентября Виктор Александрович говорит Магдочке: «Магдочка, очень мне нужно сегодня поехать за Ингул. Мы с вами туда обязательно должны поехать вместе. Вы мне будете помогать потому, что у меня там будет свидание». Они сели на велосипед и поехали за кладбище, там проходила река Ингул. Там они были долго. Магда купалась в реке, а Виктор Александрович с этим человеком, с которым они должны были встретиться, лежали на берегу. Магда следила за ними, чтобы в случае чего сразу дать сигнал. Они так увлеклись разговором, что даже забыли о Магдочке. Потом они приезжали домой, Магдочка уже была больна. У нее была температура 39о или выше. Надо было вызывать врача. У нас знакомым врачом была врач-туберкулезник Любченко. Я уже тогда вызывала врача. Любченко пришла, посмотрела и сказала: «У Вас очень высокая температура». У нее было острое воспаление легких. На следующий день Любченко пришла к нам и говорит, что ей, мол, очень трудно, что нет никаких медикаментов, «обратитесь к немецким врачам». Силами Бодекера и капитана Гассельмана к нам пришел доктор Вегнер. Он доставал лекарства и таким образом немного Магдочка поправилась. Она начала снова ходить на завод. Виктор ей говорит: «Ты, Магдочка, поправляйся, нужно обязательно, чтобы ты поправилась, ты нам нужна на заводе». Магдочка пошла снова работать. Она работала целую осень, до декабря месяца.

Потом однажды Магдочка приходит и говорит: «Бодекер переезжает в Одессу, забирает с собой весь служащий состав и все рабочие переезжают в Одессу». В то время Бодекер был адмиралом всего Черноморского побережья, всех верфей. Вот его и переводят в Одессу. «Он сказал, что меня берет с собой. Я ничего не ответила и сказала, что посоветуюсь со своим мужем». Виктор сказал: «Магдочка, это мне как раз кстати. Мне тоже нужно в Одессу. Ты скажи, что без мужа одна не поедешь, и я с тобой поеду в Одессу». На работе Магдочка сказала, что без мужа одна не поедет, что поедет только с мужем.

Бодекер сказал: «Очень хорошо. Герр Виктор тоже обязательно поедет в Одессу. На машине они поехали в Одессу. Там они устроились на работу. Там была большая контора, где работала Магдочка. На Новый год они приезжали в Николаев, а после праздников снова уехали в Одессу. Там они пробыли месяца три. Виктор в это время работал в порту, а Магдочка работала переводчицей у Бодекера. Она так вошла к нему в доверие, что стала чуть ли не его секретарем.

Как-то в это время ко мне вдруг приходит Гришка вместе с Сидорчуком[27] и говорит: «Нам нужно, чтобы Виктор Александрович немедленно вернулся обратно в Николаев. Он здесь очень нужен, а мы не знаем, как это сделать». Послать туда невозможно, очень большая слежка, очень большая охрана на дорогах. «Мы пришли к Вам, чтобы Вы нам помогли». Я сказала, что все, что я смогу сделать, то я сделаю.

Я начала действовать. В Одессу мне поехать уже было тоже очень трудно. Я вспомнила о Гофмане, который у меня жил и теперь был комендантом в городе. Но к нему попасть было очень трудно, потому что он охранялся солдатами и к нему никого не пускали. Когда я пришла, напрасно я говорила, что он меня знает что у меня к нему очень важный вопрос, меня не пускали. Но, очевидно, он услышал шум, открыл дверь и говорит: «Это Вы, фрау Дуккарт?» Он пригласил меня в кабинет и спросил, чем он может служить. Я сказала, что получила извещение из Одессы, и мне сообщили, что моя дочь сильно заболела, что меня вызывают к ней и что мне необходимо поехать в Одессу, но я не могу туда поехать, не могу добиться разрешения на выезд.

Он сказал своему секретарю: «Напиши пропуск». Секретарь написал большой пропуск на автобус, и я с пропуском пришла домой. Дома меня ожидал Гриша Гавриленко. Я ему показала пропуск и сказала, что завтра еду в Одессу.

Я поехала в Одессу. Меня привезли к самому зданию, где была расположена контора. Я пошла к Магдочке и застала ее в постели, оказывается, она действительно заболела. Виктора не было дома. Вечером, когда он пришел с работы, он удивился моему приезду, а я сказала ему: «Я приехала за тобой». Мы решили ехать в Николаев. Я обратилась за разрешением на выезд к капитану Гасельману. Он сказал, что «фрау Магда поправится, мы ее пока отпустим, а Виктора Александровича мы не можем отпустить, он нам очень и очень нужен». Я ему тогда сказала, что Магдочку беру с собой, а ведь она без «гepp Виктора» не уедет. Я пришла домой и сказала об этом Виктору. Он сказал: «Нужно идти к Бодекеру». Вначале Бодекер сказал: «Пусть фрау Магда поедет, а герр Виктор не может поехать». Потом он согласился, чтобы они оба поехали в Николаев, а потом по выздоровлении Магдочки немедленно вернулись в Одессу. Потом я говорю: «Мне нужен будет пропуск». Он дал нам большие пропуска на 3 человека, и мы поехали на автобусе обратно в Николаев. Это было уже зимой.

Когда мы подъехали к дому, Гриша стоял у парадной и ходил взад-вперед и ждал нас, потому что он знал, что в этот день мы должны были приехать.

После этого ни Виктор ни Магдочка в Одессу не вернулись, остались в Николаеве.

Виктор продолжал работать на заводе. Магдочка работала в это время или нет — не помню. Она в это время болела.

В это время мы жили на Шевченко, 61. Потом пришли немцы и объявили, что мы должны выбраться, потому, что этот дом будут занимать немцы. Когда мы выбрались, немцы этот дом заняли.

Виктор Александрович говорит: «Нам нужно обязательно такой дом выбрать, где мы были бы одни», потому что этот дом, где мы жили, был двухэтажный, в нем было два квартиранта. Поэтому Виктор сказал, что нужно найти такую квартиру, где мы были бы одни. Они с Магдочкой нашли дом на Черноморской, 5. Там они сделали большой ремонт.

Да, в тот дом, где мы жили, поселился доктор Шарта с женой. Жена доктора Шарта была несимпатичной, отвратительной женщиной. Она всеми силами добивалась узнать, кто такой Виктор Александрович, но она не могла этого знать. Мы никогда ни о чем с ней не говорили. Она однажды устроила даже именины мужа, пригласила Виктора Александровича, но он не пошел к ней. А когда мы пришли к ней, у нее был один только гость — следователь. Так что Виктор, очевидно, предвидел это.

Мы переехали в новую квартиру на Черноморской, 5[28] и устроились там жить. В этой квартире было 6 комнат. 4 комнаты мы заняли, а две комнаты имели отдельный выход. Виктор Александрович говорит: «Эти две комнаты, Эмилия Иосифовна, нужно сдать кому-нибудь из частных торговцев-немцев». Нам подвернулся директор мануфактуры и поселился в этих двух комнатах. Он там жил, а мы занимали четыре комнаты. Одна комната была у Виктора Александровича рабочим кабинетом. Вообще это была очень хорошая квартира.

Как-то Виктор Александрович пришел с работы и говорит: «Вы знаете, к нам в гости направляются два моряка. Сейчас к нам прибыли военные корабли. Капитан и его помощники напрашиваются к нам в гости. Я пригласил к нам».

Пришли они к нам, долго у нас просидели. Когда они уходили, они рассказали все секреты, как будут ехать, куда едут и зачем. Их не прельщала их поездка и работа. Когда они уходили, они пригласили к себе на корабль: «Мы вас приглашаем на чашку кофе». Магдочка и Виктор Александрович поехали на этот корабль. Их уже ждали лодки. Там их угостили коньяком, кофе, потом пришел капитан и говорит: «Идемте, посмотрите на наш корабль». Это было уже вечером. Виктор Александрович отстал, Магдочка развлекала разговором, Виктор сделал замыкание. Свет враз потух на всем корабле. Тогда пригласили старшего механика, он подошел, что-то сделал, его ток ударил, и он погиб. Оказалось, что Виктор Александрович сделал замыкание. Это была его работа. Магдочка волновалась, но все обошлось благополучно.

Потом они приехали домой. Магдочка была очень взволнована, а Виктор был очень довольный.

Так они все время и работали. Все время Магдочка ему помогала.

Часто бывало так, что Виктору Александровичу нужно было идти на ответственную работу, а я и Магдочка его провожали. Мы доходили до назначенного места, он исчезал, а затем так же незаметно появлялся снова. Таким образом, мы его берегли, потому что он говорил: «Ваш дом — моя крепость».

Вдруг он однажды приходит с работы домой и говорит: «Вы знаете, у меня очень большие неприятности». Я говорю: «Какие?» Он говорит: «Моего связного Гришу Григоренко забирают в Германию. А без него работать не могу, без Гриши. Гриша — это моя правая рука». Магдочка говорит: «Что ты думаешь делать?» Он говорит: «Я думаю обратиться к Любченко, потому что она партийный человек, и она часто говорила мне, что я, мол, могу вам помочь». Он знал, что Любченко оставлена Николаевским обкомом партии как подпольный работник.

Я ему говорю: «Нет, к Любченко не ходи. Пусть Гриша едет, он сможет бежать оттуда». Магдочка тоже была против того, чтобы Виктор шел к Любченко. Он ответил: «Ладно, не пойду». Так прошел вечер. На следующий день он ушел на работу, вечером приходит домой, а на нем лица нет. Такой страшный, бледный вид был у него. А еще в этот день у нас все время под окнами ходили и во двор заходили, и все рассматривали шпики. Один даже позвонил и зашел, оказывается, это был хлопец из русских немцев. Он говорит: «Я пришел узнать, как к вам заходить. Моя мама хочет прийти к вам». Я ответила: «Если твоя мама хочет прийти, так она и без тебя дорогу найдет». Когда вечером Виктор пришел, он сказал, что был у Любченко. Магдочка расстроилась, была в ужасно убитом настроении.

Он больше ничего не сказал и говорит: «Давайте обедать». После обеда он сказал: «А теперь идите, сядем и серьезно поговорим, что нам делать». Мы сели на диванчик. Он и говорит: «Первым долгом, что мы должны сделать, это убрать приемник»[29]. У нас было два приемника: один стоял в его рабочем кабинете, а другой — в столовой. Виктор предложил запрятать приемники в соседнюю квартиру, немцу, в диван. Так мы и сделали.

«Теперь нужно пересмотреть письменный стол». Он пересмотрел письменный стол и говорит: «Ничего у меня нет, все в порядке».

Потом мы сели опять и он говорит: «У меня есть одна просьба: я прошу найти мою семью — мою дочь, мать и сестру. Магдочка, если ты их найдешь, то можешь и у них пожить в Ленинграде.

И второе. Если что-нибудь со мною случится, добивайтесь, чтобы попасть в Москву, если наши займут. Там в Москве обратитесь к Меркулову — начальнику НКВД. Там вас очень хорошо знают и помогут вам». А потом еще говорит: «Если к вам будут приходить за вещами, что бы то ни было, ни в коем случае не давайте и скажите, что у вас ничего нет, и никому ничего не поясняйте. Одно ты должна сказать, Магда, что я инженер Виктор Александрович Корнев, муж Магды. И больше ни о чем с ними не говорите. Будьте очень скрытны».

Так мы и сделали. К нам приходили, спрашивали, но мы никогда ни о чем не говорили.

На следующий день после нашего разговора Виктор ушел и больше не вернулся.

К нам в 11 часов пришел Ролинг[30] с переводчиком сделать обыск в нашем доме. Он говорит: «Где комната герр Виктора?» Я говорю: «Вот его комната. А в спальне отдыхает жена». В это время Магдочка вылетела из комнаты и говорит: «Кто это к нам пришел?» Ролинг представился и говорит: «Я следователь, Ваш муж арестован». Магда говорит: «На каком основании?» Ролинг ответил: «Ваш муж большой преступник». Магда говорит: «Это ошибка, мой муж работает инженером на заводе, он честный человек и преступником не может быть».

Ролинг ответил: «Ваш муж большой подпольщик. Он вас, наверное, обманул». Магда ответила: «Я знаю одно: мой муж никогда никуда не ходил по вечерам и всегда был дома, а работал он инженером у адмирала Бодекера на заводе».

Он у нас ничего не нашел, извинился и ушел.

Через день приходит военный и говорит: «Вас вызывают в гестапо на свидание с Корневым».

Мы на следующий день пошли на свидание. Когда мы пришли, Ролинг попросил нас сесть. Мы сели. Он послал за Виктором Александровичем. Когда он появился в дверях, Магдочка вскочила и побежала навстречу ему и крикнула. У Виктора Александровича был весь глаз синий. Магда закричала: «Кто тебя ударил? Что случилось?»

Ролинг сказал: «Фрау Магда, Вы не забывайте, где Вы находитесь».

Виктор сказал: «Магдочка, ничего нет страшного. Это я упал».

Магда сказала: «Нет, этого не может быть, тебя били». Ролинг сказал: «Фрау Магда, потише».

Виктор зашел, сел. Посидели немного. Тут Ролинг рассказал, что Виктор, мол, враг нашего немецкого народа. Магда возмутилась и возразила: «Ничего подобного, этого быть не может. Все знают, что его очень уважали».

Ролинг сказал, что он руководитель подпольной группы. Магда ответила, что этого никогда не может быть.

Мы еще немного поговорили, потом его вывели, и мы ушли.

Оказалось, на допросе Виктор Александрович сказал: «Я ничего не скажу вам. Я буду говорить с вами, если вы мне разрешите свидание с семьей, после свидания с семьей я буду говорить с вами». Поэтому нас пустили на свидание к нему. Второе свидание было также по его требованию. На свидании он сказал: «То, что я просил Вас, пожалуйста, не забудьте и исполните. Вот у меня часы. У тебя, Магдочка, есть маленькие, а я свои одену Эмили Иосифовне». Он также нам отдал ручку и карандаш. Я их долго сохраняла. Мы еще немного побеседовали. Виктор Александрович сказал Магдочке: «Не расстраивайся, лечись, работай, ты еще будешь нужна Родине».

Мы носили ему передачи каждый день. В первые дни носила Магдочка, а потом совсем слегла. У нее было кровохаркание, и она совсем слегла.

К нам однажды пришла Любченко. Она говорит: «Мне с вами хотелось бы поговорить». Магда услышала и спрашивает: «Мама, кто есть здесь?» Я сказала. Тогда Магдочка подошла и сказала: «Нам с Вами не о чем разговаривать», — и перед самой Любченко хлопнула дверью. Та ушла.

Когда я носила передачи, Виктор Александрович написал записку и вложил ее в термос. Там было написано: «Большое спасибо за обеды. Мои товарищи очень Вам благодарны». Тогда я увеличила порции и начала носить больше.

Как-то, когда я принесла передачу, ко мне подошел солдат и говорит: «Как это Вы не боитесь и приходите, приносите передачи большому преступнику?» Я говорю: «Этот большой преступник — мой сын и я буду носить ему передачи».

Потом нам передали, что Виктора в СД нет, и его перевели в тюрьму. Туда передачи носила бабка, жила у нас такая. Однажды она приносит записку: «Дорогая Магдочка, пришли, пожалуйста, мне туфли, брюки, рубашку, смену белья. Это мне очень нужно». Мы положили все это в маленький чемоданчик. Бабка все это понесла, а Магдочка легла на свою кровать и начала перечитывать записку. Вдруг она кричит: «Мама, мама, иди сюда. Это не Виктора почерк! Это же подлог!» Это действительно был подлог. Видимо, Виктор так ничего и не получил.

Когда однажды бабка понесла обед, то она пришла обратно вместе с обедом и сказала, что Виктора Александровича в тюрьме уже нет. Мне сказали, что Виктора Александровича перевезли в Греково и там расстреляли.

Все это было для нас ужасно. Я пришла домой. Магдочка не поверила и побежала к Ролингу. Но, не доходя до гестапо, нам навстречу шел помощник Ролинга Цимерг и спрашивает: «Куда это вы направились?» Магда говорит: «Иду узнать, куда Вы девали моего мужа». Он ответил: «Герр Виктором больше не интересуйтесь». Мы тогда поняли, что он погиб.

Мы вернулись обратно домой. После этого Цимерг каждый день приходил к нам. За нами последнее время вообще следили: кто к нам приходит, кто от нас уходит.

Даже наша знакомая, которая приходила к нам каждый день и знала Виктора Александровича, оказывается, она работала в комиссариате.

Потом нас пригласили на собрание — созвали всех немцев. Магдочка не пошла, а я пошла одна. Там нам объявили, что мы должны собраться и выехать в Германию. Когда я пришла домой и сказала Магдочке, что нас направляют в Германию, она разволновалась и сказала, что в Германию она ни за что не поедет.

А потом сказала: «Мы выедем». Да, Виктор Александрович нам говорил, что если заставят ехать в Германию, то езжайте. Магдочка сказала: «Мы поедем в Одессу и там где-нибудь останемся». Мы решили никакой мебели не брать и не продавать. Поэтому я ничего не продала, оставила дом таким, как мы жили.

Когда мы собирались, Цимерг пришел к нам и говорит: «Я буду помогать вам укладываться». Он проверял все, что мы брали с собой. Однако белье я ему не разрешила ни проверять, ни укладывать. Все это я делала сама. Я также уложила посуду, продукты. Мы ведь думали, что дальше Одессы не поедем.

Мы хотели ехать одни. Но соседка, которая к нам приходила, пришла и спрашивает: «Вы уже собрались?» Магдочка говорит: «Да, мы собрались». Она говорит: «Я буду ехать только с вами. Без вас я не поеду». Она поехала с нами и остановилась с нами в Одессе у моей сестры[31]. Потом она однажды спрашивает нас: «Я уезжаю. Вы уже готовы? У меня уже есть билет». Магдочка ответила: «Счастливой дороги, а я пока никуда не уезжаю». Она взяла вещи и ушла. На следующий день к нам пришли СД[32] и сказали (нас дома не было) сестре и дворнику: «У вас находятся такие-то из Николаева? Они не хотят ехать в Германию. Передайте им, что если через 24 часа они не выберутся, так мы их арестуем и пошлем этапом». Когда мы пришли, заплаканная сестра нам все это рассказала.

Мы в этот же день пошли на вокзал, купили билеты и в тот же день поехали в Польшу. Когда мы приехали в Польшу, Магдочка очень плохо себя чувствовала. Мы позвали врача. Когда врач пришел и осмотрел Магдочку, он сказал, что у нее открытый туберкулез, и сказал, что такая больная обязательно должна быть в больнице. Я ее отвезла в туббольницу. Эта лечебница находилась в Германии в Саксонии. Когда она поправилась, пришли наши. Из Германии вернулись в 1945 году.

В 1945 году мы добрались домой. Нас повезли в Томск, там мы остались жить.

Подпись: автограф Дуккарт 2.VIII–67

Записала Кучеренко.

Отпечатано в 3-х экз.

ГАНО. Ф. 10. On. 1. Д. 221. Л. 36–39. Машинописная копия

Лист 100

ПИСЬМО МАГДЫ ДУККАРТ[33]

Народному комиссару внутренних дел Тов. Меркулову[34]

4 июня 1945 г. г. Хемниц

По поручению орденоносца майора НКВД СССР тов. Виктора Александровича КОРНЕВА[35], я разрешаю себе обратиться к Вам с нижеследующим письмом:

При отступлении советских войск из Николаева я категорически заявляла было т. КОРНЕВУ о своем желании эвакуироваться со своим братом[36], который добровольно пошел в Красную Армию и отступил с войсками вглубь Советского Союза, но тов. КОРНЕВ упорно настаивал на моем пребывании в г. Николаеве для участия в подпольной организации вместе с матерью.

Наша совместная подпольная работа, которая была связана с большим риском и жизненной опасностью, спаяла меня с т. Корневым не только чисто служебным положением, но и в душевном, на основании чего, мы решили нашу жизнь связать официальным семейным браком. Этот шаг был также чрезвычайно полезен для нашей подпольной работы, так как мне удалось доказать свое немецкое происхождение и этим самым получить для своего мужа и себя все немецкие привилегии и документы.

Несмотря на колоссальные технические трудности, наша подпольная работа шла успешно. Нашей организации удалось взорвать у немцев большой склад с запасными автомобильными частями, а также блестяще была проведена работа — взрыв на аэродроме, при проведении которой особенно отличился т. Сидорчук[37]. К нашему большому сожалению, наш дорогой т. Сидорчук, при взрыве бензохранилища в порту, должен был 2 ноября 1942 г. пожертвовать своей жизнью.

Если я не затрудню Вашего внимания, то хочу хотя бы вкратце посвятить Вас в его непосредственную работу и жизнь совместно с т. Корневым

Вначале нам было очень важно установить связь с судостроительным заводом им. А. Марта[38], куда я поступаю на работу в качестве переводчицы к адмиралу фон Бодеккеру.

После личного знакомства т. Корнева с адмиралом фон Бодеккером, последний предложил ему службу инженером на заводе им. А. Марти, куда т. Корнев поступил в декабре 1941 г. Но так как в течение долгого времени т. Корнев не мог установить достаточной связи с подпольной организацией Одессы[39], мы были вынуждены выехать под предлогом моего желания жить в большом городе г. Одессе. При содействии адмирала и его адъютанта Гассельмана мы были переведены в Одесский судостроительный завод им. А. Марти № 2. Получив на дорогу военные командировочные удостоверения и пропуск через Румынскую границу[40].

Но спустя два месяца т. Корнев был срочно вызван по вопросам подпольной работы в Николаев, так что мы опять, под предлогом моей болезни, снова вернулись в г. Николаев, к моей матери.

Тов. Корнев переводится и продолжает работать в Николаевском судостроительном заводе им. А. Марти, в то время как я поступаю, по указанию Корнева, на службу в городской комиссариат в качестве переводчицы к городскому комиссару ланурету доктор Отто (так в тексте. — Сост.).

Доктор Любченко обещала вначале помочь, но, увы, потом предала своих наглым образом в органы Гестапо, после чего Корнев был арестован 5 февраля 1943 г.

Все мои старания и усилия доказать невиновность моего мужа не увенчались успехом.

На 6-й день, после ареста т. Корнева, нам удалось по обоюдным хлопотам получить свидание, при котором т. Корнев мне вкратце рассказал о постыдном предательстве Любченко и жутких побоях, которые были явно видны на его лице.

При любых условиях мне удавалось передавать т. Корневу до последних дней жизни его съестные передачи.

Но все неописуемые переживания, которые были связаны с арестом и последующим через четыре месяца расстрелом моего любимого и дорого мужа, не прошли бесследно для моего здоровья.

Ко всему этому 7 ноября 1943 года нам было неожиданно приказано немецким командованием в течение 24-х часов эвакуироваться из г. Николаева.

…(отточия документа. — Сост.) На протяжении всего времени я с радостью и с особым удовлетворением следила за блестящими успехами наших войск и с нетерпением ждала окончательной победы над немецкими захватчиками.

Правда, к моему разочарованию, область, в которой мы жили, была занята американскими войсками, но я приложила все усилия, чтобы попасть на сторону, оккупированную советскими войсками, и надеюсь, что мне Хемницкий комиссариат поможет в моем окончательном переезде.

При моем последнем свидании т. Корнев поручил мне в случае его расстрела, прямо обратиться к Вам и просить Вашего содействия помочь мне установить связь с его дочерью Татьяной[41], от первого брака, матерью[42], сестрами (из коих одна жила в городе Москве, две в Ленинграде) и племянницей Ириной (последняя работала при НКВД СССР). А также просить Вас помочь мне и моей матери в дальнейшей нашей судьбе.

Магда Ивановна ДУКАРТ-КОРНЕВА

Фотографии периода работы В. А. Лягина в США. 1939–1941

Фотографии разного периода времени

А. Лягин с племянницами. 1934 г.

Лягин с дочерью Татьяной. 1937 г.

Ольга Афонина с В. А. Лягиным. 1934 г.

Ольга Афонина с племянницей. 1930 г.

Сестра В. А. Лягина — Анна Александровна. 1940 г.

С группой сотрудников НКВД, второй справа А. Лягин. Февраль 1939 г.

Магда Дуккарт (справа), ее подруга Кира Годзевич (слева). Ленинград. 1940 г.

Галина Адольфовна Келем. 1941 г.

Елена Семёновна Свидрова — жена Н. В. Улезко. 1941 г.

В. А. Лягин. 1941 г.

Диверсия на Ингульском военном аэродроме. 10 марта 1942 г. Фото из архива музея в г. Николаеве

Грамота о присвоении В. А. Лягину звания Героя Советского Союза. Фото из архива музея в г. Николаеве

Письмо за подписью М. И. Калинина о присвоении В. А. Лягину звания Героя Советского Союза. 1945 г.

24 августа на 100 году жизни скончался один из старейших членов Лиги офицеров запаса государственной безопасности, член Союза писателей и Союза журналистов России, заслуженный работник культуры России БОРИС МИХАЙЛОВИЧ ПИДЕМСКИЙ — полковник в отставке, участник Финской и Великой Отечественной войн, тяжелое ранение получил во время защиты «Невского Пятачка» в ноябре 1941 года, где сражался как сотрудник особого отдела 20-й дивизии НКВД.

Находясь, в госпитале на излечении, оставил уникальные воспоминания, потрясающие своей искренностью и болью, наполненные святой верой в победу справедливости над «черной мглой фашизма». Борис Михайлович оставил нам, потомкам, могучее наследие, в основе которого заложен документальный фундамент — правда о войне. Самыми известными его произведениями являются повести «Поздняя осень 1941» и «Под стук метронома». У него опубликовано еще десяток других не менее достойных книг, повестей, эссе и рассказов.

Ушел из жизни защитник Отечества, которому он посвятил без остатка огонь и энергию своего сердца. Борис Михайлович награжден тремя орденами Отечественной войны, орденом Красной Звезды, орденом Дружбы народов, медалью «За отвагу».

В разное время Борис Михайлович возглавлял издательства «Советский художник», «Аврора». В 2008 году он стал «Лауреатом государственной премии ФСБ России за лучшее произведение литературы и искусства о деятельности органов Федеральной службы безопасности», в последние годы работал над сценарием к фильму, посвященному боям за Невскую Дубровку.

Союз писателей Санкт-Петербурга, Совет Лиги офицеров запаса государственной безопасности выражают соболезнование близким и родным.

Председатель Санкт-Петербургского отделения Союза Писателей России

Б. А. Орлов

Председатель Лиги офицеров запаса госбезопасности

С. В. Рац

Пидемский Борис Михайлович (1918–2017)

Предыдущая Стр. 12 из 18 Следующая

Виктор Лягин — советский разведчик

ПриложенияКопия

Фотографии периода работы В. А. Лягина в США. 1939–1941

Пидемский Борис Михайлович (1918–2017)

Оглавление