адимир Тимофеевич
Полковник в отставке, выпускник Военно-инженерной космической академии в г. Ленинграде. С 1969 по 1978 год служил в Забайкальском ВО (ВВС), Сибирском ВО (РВСН). В период с 1978 по 1994 год проходил службу в органах военной контрразведки, где обеспечивал безопасность «ядерного щита СССР». С 1994 по 2003 год работал на телевидении в Санкт-Петербурге (заместителем руководителя телеканала). С 2003 года занимается общественной работой в Центре социально-консервативной политики (СЗО ЦСКП). В свободное время пишет книги философского и научно-фантастического жанра.
Ракетный щит СССР — гарант обеспечения национальных интересов России
© В. Т. Медведев, 2017
Укрепляя свою обороноспособность в условиях угрозы ракетно-ядерного нападения, в СССР в период 60–70-х годов происходило наращивание наземных шахтных пусковых установок (ПУ) со стратегическими ракетными комплексами. В создании такой техники большая заслуга принадлежит конструкторским бюро С. П. Королева, М. К. Янгеля, В. Н. Челомея, В. Ф. Уткина.
В США в это время велась активная разработка новых систем ядерного оружия, обладающих повышенной точностью попадания в цель, что могло привести к снижению живучести наших шахтных ПУ.
В СССР пришли к выводу, что шахтные ПУ не могут с большой вероятностью быть защищены от точечных ударов противника, даже при наличии достаточных средств противоракетной обороны (ПРО). Выход был найден: решили «оторвать» ракету и комплекс в целом от неподвижной точки пуска, сделав его мобильным, способным передвигаться в позиционном районе и производить пуск ракеты. Так пришли к мысли о создании подвижных ракетных комплексов с ракетами межконтинентальной дальности.
При этом в США такие разработки были начаты еще в самом начале 60-х годов, когда в СССР все усилия были направлены на запуск человека в космос ракетами на жидкостных компонентах топлива.
В 1960 году в США был создан комплекс с ракетой «Минитмен», размещенной на железнодорожной платформе. Он прошел испытания, но этот проект в 1961 году был закрыт.
Идея иметь на вооружении страны в постоянной боевой готовности стратегический ракетный комплекс повышенной живучести, то есть постоянно меняющий свое место пребывания (старта), уже давно будоражила умы и военных, и ученых не только в СССР, но и во всем мире. Такие разработки уже велись в разных странах в разные годы:
• в Германии — «ФАУ-1» (1943–1944 гг.);
• в Советском Союзе — «8К11М» на танковом шасси (1958 г.) и «Темп-С» на колесном шасси (1965 г.);
• в США — «Минитмен» (1960 г.).
Но это были оперативно-тактические ракеты или ракетные комплексы, не имеющие в мирное время (в постоянной готовности) боевых задач по пуску (через несколько минут) ракет для поражения объектов противника.
Родоначальником научного, инженерного и промышленного решения задачи по созданию стратегического подвижного грунтового ракетного комплекса (ПГРК) «Темп-2С» надо считать созданный в 1965 году в НИИ-1 и принятый на вооружение ПГРК оперативно-тактического назначения для сухопутных войск «Темп-С». Ученые и инженеры НИИ-1, используя опыт создания оперативно-тактической ракеты «Темп-С», начали проработку проекта твердотопливной межконтинентальной баллистической ракеты (МБР) мобильного базирования. В 1967 году НИИ-1 (будущий «МИТ» — Московский институт теплотехники) стал головным предприятием по разработке и производству подвижных ракетных комплексов.
В РВСН понимали, что жидкостные ракеты для длительной транспортировки не пригодны. Нужно было создать твердотопливную ракету для ПГРК. После проработок ОКБ М. К. Янгеля предложило для создания ПГРК «гибридную» ракету РТ-20П на гусеничной самоходной установке, на базе танка Т-10М. «Гибридность» ее заключалась в том, что первая ступень была твердотопливная, а 2-я — жидкостная. Такое решение было принято по нескольким причинам: вторая ступень при небольшом весе позволяла достичь межконтинентальной дальности; давала возможность создать ракету массой в пределах 30 тонн и разместить ее на танковом шасси; при наличии аналоговых систем управления (СУ), достичь заданных технических характеристик за счет коррекции ошибок на первом участке полета за период работы двигателя с ЖРД. В то время из-за отставания в разработке элементной базы для цифровых вычислительных машин использовались аналоговые системы управления, которые справлялись с регулировкой тяги жидкостных ракетных двигателей (ЖРД) и не справлялись при использовании твердотопливных ракетных двигателей (ТРД) из-за большого разброса тяги на участке полета ракеты. Испытания этого комплекса начались в 1967 году. (В ноябре 1967 г. комплекс был показан на праздничном параде в г. Москве на Красной площади.) На полигоне проводились транспортные испытания ракеты и летно-конструкторские с пуском ракет по полигону «Кура» на Камчатке. Транспортные испытания показали малую живучесть 2-й жидкостной ступени ракеты: топливо ракеты было самовоспламеняющееся; окислитель на основе азотной кислоты и очень агрессивное горючее гептил при транспортировке ломали успокоители, и в баках появлялись признаки трещин, что грозило воспламенением топлива и пожаром. Проведенные пуски показали, что ракета может летать, но эксплуатационные качества не отвечают требованиям как по твердотопливному, так и по жидкостному двигателям.
Вместе с тем в процессе проведения испытаний был получен положительный опыт по использованию порохового аккумулятора давления (ПАД) для минометного старта ракеты, запуска двигательной установки над ПУ, ослабления воздействия газовой струи двигателя на СПУ и ее системы.
Ранее было отмечено, что самоходные пусковые установки использовали шасси тяжелого танка Т-10, поэтому подвижность хода была сильно ограничена, сложна была и их эксплуатация. Кроме того, СПУ на гусеничном ходу могли двигаться только вне дорог с твердым покрытием. По этой причине для нового комплекса исследовалось несколько вариантов СПУ на гусеничном и автомобильном шасси. ВНИИ «Трансмаш» (Кировский завод) прорабатывал ряд вариантов гусеничных шасси СПУ на базе различных образцов бронетанковой техники (сочлененная СПУ, СПУ из двух отдельных танковых тягачей). Рассматривалась также возможность использования СПУ комплекса РТ-20П.
Одновременно с этим в СКБ МАЗ разрабатывались пятиосные колесные шасси МАЗ-547 на базе семейства тяжелых колесных тягачей МАЗ-535, 537 и 547.
По результатам работы было принято решение, заключающееся в том, что для нового комплекса создание гусеничного шасси весом менее 65 тонн невозможно. Для дальнейших исследований предлагался также вариант 4-гусеничного шасси с полным весом 70 тонн. Разработка СПУ на колесном и гусеничном шасси была продолжена, при этом вес СПУ уже был ограничен до 60-ти и 70-ти тонн соответственно.
Однако с учетом обеспечения надежности в работе других систем руководство НИИ-1 отвергло проекты гусеничных СПУ, справедливо полагая, что приборы систем управления не смогут выдержать вибрации, создаваемые танковыми шасси. Предпочтение было отдано колесным шасси Минского автозавода, на основе которых было создано пятиосное, а затем и шестиосное колесное шасси МАЗ-547, способные по бездорожью транспортировать груз заданной массы.
Ответственная задача по созданию ПГРК с межконтинентальной твердотопливной ракетой была возложена на Главного конструктора «МИТ» А. Д. Надирадзе, который сумел за достаточно короткий период времени организовать кооперацию, собрав в единое целое достижения науки, технологии и производства различных институтов и КБ страны. Всемерная помощь оказывалась и со стороны министра обороны СССР, маршала Советского Союза Д. Ф. Устинова и министра оборонной промышленности С. Н. Зверева.
Для достижения межконтинентальной дальности ракета получилась 3-х ступенчатой с моноблочной головной частью. Для управления на траектории полета она была снабжена газовыми и аэродинамическими решетчатыми рулями и стабилизаторами. Ракета помещалась в транспортно-пусковой контейнер (ТПК), из которого в вертикальном положении при пуске выбрасывалась (минометный старт) с помощью порохового аккумулятора давления (ПАД).
На первых прототипах старт производился из ТПК на маршевом двигателе 1-й ступени. Отвод газов осуществлялся через окно в донной части ТПК. Экспериментальные пуски показали, что при таком типе старта возможно повреждение СПУ. В итоге пуск был перепроектирован на пуск ракеты с помощью ПАД с раздвигаемой донной частью ТПК. Вес ракеты после всех проработок составил 37 тонн, ее температурно-влажностный режим поддерживался в ТПК благодаря системе обогрева ракеты, а наземная система управления получала тепло от специальных нагревательных пластин, устанавливаемых в бункерах СПУ. Ракета обеспечивала доставку головной части (ГЧ) массой до 940 кг на дальность до 10 тысяч км. Такая дальность достигалась за счет не только трех разгонных ступеней, но еще и за счет двигателей «боевой ступени», которые запускались после отделения третьей разгонной ступени. Ракета управлялась при работе первой ступени с помощью решетчатых аэродинамических рулей, раскрываемых в полете, газовых рулей из тугоплавкого вольфрама и решетчатых стабилизаторов. Была применена холодная схема разделения ступеней, при которой последующие ступени запускались только после отхода предыдущих на безопасное расстояние.
Впервые на боевой ступени ракеты была установлена разгонная твердотопливная двигательная установка. Ракета полностью находится в герметизированном транспортно-пусковом контейнере с отделяемой при пуске крышкой. ТПК выполнен из стеклопластика с толстым слоем теплоизолирующего пенопласта внутри. Маршевые двигатели ракеты после старта включались уже на высоте 15–20 м над контейнером, благодаря чему пусковая установка сильно не обгорала от струи двигателя и сохраняла свою работоспособность для повторного применения.
Наземная система управления размещалась на стартовой самоходной пусковой установке и решала задачи управления автоматикой пусковой установки, подготовки исходных данных для пуска и расчета полетного задания, которое вводилось в бортовую систему управления, выполненную на базе бортовой цифровой вычислительной машины (БЦВМ). Бортовая система управления имела гиростабилизированную платформу с высокоточными акселерометрами, ориентированными по всем направлениям, и имела оптическую связь с гиростабилизированной платформой системы прицеливания. Для повышения надежности каналы БЦВМ были троированы, то есть, по сути, имелось три идентичных канала. Доставка головной части ракеты (ГЧ) к цели регулировалась расчетом программ угла тангажа и отсечкой тяги с помощью поперечной рубки корпуса третьей ступени.
Пусковые установки были смонтированы на шестиосном шасси МАЗ-547А. На СПУ установлен ТПК с ракетой. Работающая от ходового двигателя гидравлика производила подъем и горизонтирование СПУ, а также подъем ТПК в вертикальное положение. В силу того, что комплекс перемещался по местности, система управления решала задачу навигации и азимутальной выставки чувствительных элементов при приведении комплекса в боевую готовность к пуску.
Первый мобильный ракетный комплекс «Темп-2С» на колесном шасси (подвижный грунтовой ракетный комплекс стратегического назначения, с твердотопливной МБР 15Ж42, по классификации НАТО СС-16) был разработан и создан в СССР. Первый пуск ракеты был совершен 14 марта 1972 года. Ее испытания проводились на полигоне Плесецк более 2-х лет.
Первые пуски ракет 15Ж42 с положительным результатом уже свидетельствовали о том, что наша страна в скором будущем получит мощное оружие, которое можно вывести из-под ракетно-ядерного удара США и сохранить для нанесения ответного удара по вероятному противнику, и которое было необходимо для создания паритета с США по ракетному вооружению.
Испытания комплекса проходили по частным и специальным программам. Проводились испытания ходовые, климатические, обитаемости, охраны и обороны ракетного комплекса на марше и в полевых условиях, на проходимость, опрокидываемость, износостойкость, скрытность и т. д.
За время испытаний было проведено 35 пусков, по результатам которых ракету приняли на вооружение.
Хотя испытания ПГРК «Темп-2С» и прошли успешно, сам комплекс энтузиазма у Министерства обороны не вызвал, серийное производство планировалось в небольших объемах, рекогносцировочные работы в позиционных районах развертывания, без которых невозможно было приступить к боевому дежурству, из года в год откладывались. И на тот период было много существенных вопросов, по которым необходимо было принимать конкретные решения: каким образом сохранить подвижный ракетный комплекс не только от ракетно-ядерного удара противника, но и от обычного стрелкового оружия, и при этом оставить ему способность произвести пуск ракет из постоянной боевой готовности за минимальное время?
Кроме того, в рассматриваемый период также еще не было достаточного опыта боевого применения стратегических мобильных комплексов ни в СССР, ни в мире, и никто не знал, как максимально использовать его преимущественное качество — подвижность, и в каком варианте, где и как поставить его на боевое дежурство.
Исходя из этого, необходимо было решить комплекс проблем, связанных с инфраструктурой: способностью дорог пропускать технику больших габаритов, грузоподъемностью мостов на пути следования боевой техники, производством трудоемких работ и на лесосеках, и по установке монолитов, и т. д.
Вероятнее всего, что надо всем этим довлели еще и договоренности с США об ограничении стратегических вооружений. США заявляли, что будут рассматривать постановку ПГРК на боевое дежурство как нарушение временного соглашения «Об ограничении наступательных стратегических вооружений» (ОСВ-1), и мотивировали они свое заявление невозможностью контроля над численностью таких комплексов.
Поскольку летно-конструкторские испытания ПГРК закончились успешно, то Государственная комиссия представила заключение о готовности комплекса к развертыванию и постановке его на боевое дежурство.
В конце 1974 года закончилась десятилетняя эпопея создания первого в мире стратегического подвижного грунтового ракетного комплекса 15П642, а в 1975 году вышло Постановление ЦК КПСС и СМ СССР № 1066-357 о принятии на вооружение подвижного грунтового ракетного комплекса «Темп-2С».
Основным подразделением ПГРК стал ракетный полк, в который входили три одинаковых комплекта для трех ракетных дивизионов, а также подвижный командный пункт ракетного полка.
В состав агрегатов ракетного дивизиона входили:
• машина командира ракетного дивизиона с путепрокладчиком на базе БТР, две самоходные пусковые установки на шестиосном автомобильном шасси МАЗ-547, с двумя ракетами в ТПК, каждая весом около 100 тонн;
• одна машина подготовки и пуска на шасси МАЗ-543, где несли боевое дежурство командир ракетного дивизиона, оператор пуска и дежурный по связи;
• две машины дизельных электростанций на шасси МАЗ-543;
• две машины бытового обеспечения на шасси МАЗ-543;
• машина дежурной смены охраны и обороны на шасси МАЗ-543.
В состав подвижного командного пункта ракетного полка входило 9 агрегатов:
• машина командира полка с путепрокладчиком;
• машина подвижного командного пункта ракетного полка, где несли боевое дежурство на средствах боевого управления (СБУ) и связи командир дежурных сил полка и дежурный офицер по средствам радиосвязи;
• машина радиосвязи;
• машина тропосферной связи;
• две машины дизельных электростанций;
• машина обеспечения боевого дежурства (столовая, кухня, помещение для длительного хранения продуктов питания и купе для проживания повара и кладовщиков);
• машина обеспечения боевого дежурства, состоящая из десяти 4-местных купе с системами кондиционирования;
• машина дежурной смены охраны.
В режиме постоянной боевой готовности агрегаты комплекса, заправленные дизельным топливом, были размещены в отапливаемых помещениях, кабельные линии находились в походном положении. Средства боевого управления и связи в дивизионе и подвижном командном пункте полка были выключены, самоходные пусковые установки вывешаны на гидравлических домкратах. Температурно-влажностный режим в контейнере с ракетой поддерживался за счет отопления боксов.
На стационарном узле связи полка в постоянной боевой готовности круглосуточно несли боевое дежурство дежурная смена боевого управления и дежурная смена связи полка.
Подвижный узел связи — это подвижный командный пункт полка, с обеспечением его средствами автоматизированного управления (АСУ) и связи, электроснабжением от дизельных установок, питанием в машине-столовой, отдыхом дежурной смены полка в машине-общежитии и обеспечением охраны и обороны на полевой боевой стартовой позиции (ПБСП) полка. Дежурство здесь несли офицеры управления полка.
В обязанность специалистов связи в первую очередь входило формирование из множества технических систем средства централизованного боевого управления конкретного полка и подчиненных ему ракетных дивизионов.
В день смены — после приема техники и документации — в установленное время боевые расчеты пуска подключались к колонкам связи, включали средства боевого управления и связи, и с ними проводились тренировки по автоматизированным средствам боевого управления, по боевому слаживанию расчетов пуска, по выполнению учебно-боевых задач из различных степеней готовности. Проводились также тренировки по переводу средств связи на радио (УКВ, КВ и СДВ диапазоны), по передаче управления с КП на ПКП полка и управлению с ПКП полка ракетным дивизионом.
Постоянно уделялось большое внимание обучению офицеров дежурных расчетов уверенным знаниям и умению работать на автоматизированных средствах боевого управления и связи. Возможность по дальнейшему изучению сложных технических систем появлялась при проведении регламентных работ, во время годового технического обслуживания, а также в процессе устранения неисправностей. Совершенствование боевых и тактических навыков происходило в ходе проведения тактико-специальных учений (ТСУ) и тактико-специальных занятий (ТСЗ), а ежемесячные тренировки с развертыванием агрегатов полка для организации связи от командного пункта (КП) дивизии до КП дивизионов только способствовали совершенствованию навыков управления.
Для подвижных ракетных комплексов самое главное — это боевое управление: вовремя получить приказ, довести его до пусковых установок и выполнить поставленную задачу. Все это возможно только при бесперебойной работе радио-, космических и проводных каналов связи. Успех в этом деле приходит тогда, когда дежурные расчеты обучены, постоянно участвуют в тренировках на командных пунктах и узлах связи. Офицеры, заступающие на боевое дежурство, должны уметь безукоризненно работать на средствах боевого управления и связи. Определяющее значение имели практические навыки, доведенные до совершенства, а также глубокие знания по системам управления, особенно, когда перед тобой находится пульт управления ракетно-ядерным оружием. Какие-либо ошибки при работе на «пианино» были недопустимы. Тем более, возможные ошибки сразу же стали бы видны на командных пунктах вышестоящих звеньев управления.
Дежурные смены дивизионов и подвижного командного пункта полка несли дежурство в готовности занять боевые посты, а с получением приказа на пуск — вывести агрегаты из сооружений и провести пуск ракет. Первые два ракетных полка заступили на боевое дежурство в феврале 1976 года.
Особенность дивизии с ПГРК заключалась в том, что в ней находилось большое количество подвижных командных пунктов ракетных полков и дивизионов, стационарных узлов связи, приемный и передающий радиоцентры, отдельная вертолетная эскадрилья с воздушным запасным пунктом управления. По числу автоматизированных средств управления (АСУ) и связи дивизия с ПГРК в несколько раз превосходила, например, дивизию с «ОС» (отдельными стартами). Командиры дежурных сил ракетной дивизии, оперативные дежурные имели большой опыт работы на автоматизированных системах управления и связи, участвовали в командно-штабных тренировках, проводимых вышестоящими звеньями.
Особенность служебной деятельности в ракетных войсках стратегического назначения заключалась в том, что только ракетные дивизии и полки в постоянной боевой готовности несли боевое дежурство на командных пунктах, оснащенных автоматизированными средствами боевого управления и связи. И только в ракетных дивизиях и полках командиры дежурных сил докладывали и о заступлении на боевое дежурство, и обо всех изменениях в состоянии боевой готовности техники ПГРК и личного состава в ходе дежурства, причем по прямой линии на центральный командный пункт (ЦКП) ракетных войск стратегического назначения (РВСН).
Необходимо отметить, что в начале 70-х годов (в этот период в нашей стране уже имелись опытные образцы техники ПГРК, а группа предприятий оборонной промышленности была готова организовать ее серийное производство) СССР и США приступили к обсуждению проблемы стратегических вооружений. Они признали существование между ними военно-стратегического паритета, а также неразрывной взаимосвязи между стратегическими наступательными и оборонительными вооружениями сторон. Отражением этой взаимосвязи стало одновременное заключение в 1972 году между СССР и США бессрочного Договора об ограничении систем ПРО и первого Соглашения об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ-1).
После заключения соглашений наша страна не преувеличивала степень устойчивости военно-стратегического равновесия, но она могла иметь тенденцию к понижению, ввиду навязывания американской стороной дальнейшей гонки ракетно-ядерных вооружений, целью которой было создание угрозы обезоруживающего первого удара.
Проблема же обеспечения защиты от ядерного оружия возникла вместе с его появлением, и основная трудность решения этой проблемы, связанная с его разрушительной мощностью, была осознана уже в 40–50-х годах. В 1945 году Р. Оппенгеймер отмечал исключительную роль ядерного оружия, неспособность техники того времени найти эффективные контрмеры против его применения и необходимость поиска политических решений проблемы международной безопасности. В 1953 году президент США Д. Эйзенхауэр произнес слова, которые не потеряли своей актуальности и сейчас: «Никто не должен думать, что расходы огромных сумм на оборонительные системы и оружие смогут гарантировать абсолютную безопасность. Неумолимая арифметика атомной бомбы не допускает такого простого решения. Даже при самой мощной обороне агрессор, имеющий минимальное количество для неожиданной атаки, сможет доставить достаточное число бомб на выбранные мишени и нанести неприемлемый ущерб».
В последующие годы аргументы, приведенные Оппенгеймером и Эйзенхауэром, в различных ситуациях повторялись многими учеными, общественными и политическими деятелями. Ведь для того, чтобы стратегические силы одной из сторон смогли выполнить задачу нанесения неприемлемого ущерба другой стороне в ответном ударе, их эффективность, измеряемая отношением числа ядерных боеприпасов, достигших намеченных целей, к первоначальному их числу, может составлять всего лишь один процент или даже менее. Не вызывает сомнений и то, что в дальнейшем развертывании наступательных и оборонительных вооружений заинтересован в первую очередь военно-промышленный комплекс (ВПК) США, а их европейские союзники намерены были присоединиться к этому процессу, получить доступ к новым технологиям и заказы на производство технических систем, и тем самым повысить свой статус в решении международных вопросов.
Вместе с тем представители ВПК утверждали, что эффективные системы противоракетной обороны могут быть созданы только при условии существенных ограничений на численность и технические характеристики наступательных систем и потенциальных средств противодействия противоракетному оружию. На женевских переговорах по ядерным и космическим вооружениям такого рода соображения сыграли немаловажную роль при выдвижении американской стороной предложения о запрете межконтинентальных баллистических ракет (МБР) с подвижным стартом. По некоторым оценкам, развертывание таких систем, наряду с повышением степени неуязвимости наземного компонента стратегических средств относительно ядерных средств другой стороны, может рассматриваться как одно из средств противодействия в ответ на развертывание космического противоракетного оружия. Каждая сторона, исходящая при оценке возможных военных конфликтов из наихудшего варианта, будет рассматривать противоракетную систему противника как угрозу возможности проведения ответного удара возмездия. Чтобы парировать такую угрозу, эта сторона будет разрабатывать средства противодействия ПРО и развивать свои наступательные силы. Исходя из этого и ложные цели, и разделяющиеся головные части (ГЧ) с боеголовками индивидуального наведения, а также подвижные ракетные комплексы, появились именно как средства противодействия потенциальным системам ПРО другой стороны.
Повышенная эффективность противоракетной системы по отношению к ослабленному ответному удару фактически подталкивает имеющую ее сторону к нанесению удара первой.
Эти выводы, ставшие очевидными еще в 60-х годах, явились одними из непосредственных причин заключения в 1972 году с американцами Договора о ПРО, как необходимой составной частью системы договоров об ограничении ядерных вооружений.
Для поддержания военно-стратегического равновесия в условиях, когда США почти каждое пятилетие выступали инициаторами его нарушения, принимая все новые программы наращивания своей военной мощи, Советский Союз был вынужден прибегать к адекватным мерам, чтобы обеспечить свою безопасность, не допустить над собой военного превосходства. Комплекс таких мер с целью устранения нарушения военного равновесия был предпринят СССР в ответ на начало размещения в Западной Европе баллистических ракет «Першинг-2» и крылатых ракет большой дальности наземного базирования. Разумеется, равновесие, нарушенное Соединенными Штатами, было восстановлено Советским Союзом, но уже на более высоком уровне, поскольку увеличилось количество ядерных боеголовок у обеих сторон, нацеленных на объекты друг друга, сократилось время для принятия решений в связи с ядерным нападением.
Выше было отмечено, что впервые в мировой практике в СССР был создан подвижный грунтовой ракетный комплекс (Темп-2С) стратегического назначения с твердотопливной межконтинентальной баллистической ракетой, обладающий высокой выживаемостью за счет подвижности и средств маскировки, малой продолжительностью предстартовой подготовки, возможностью пуска с плановых позиций на маршруте патрулирования. ПГРК был предназначен для нанесения ударов по хорошо защищенным средствами ПВО-ПРО и расположенным в глубине территории противника важным объектам военной и промышленной инфраструктуры.
По данным, опубликованным в США, в период с 1978 по 1985 год в СССР было развернуто от 50 до 100 межконтинентальных баллистических ракет (МБР) ПГРК «Темп-2С». В июне 1979 года Договор ОСВ-2 напрямую запретил дальнейшее развертывание ПГРК «Темп-2С». По этому договору, подписанному руководителями СССР и США, наша страна брала на себя обязательства не производить, не испытывать и не развертывать ракетный комплекс «Темп-2С», а также не производить его 3-ю ступень. (Запрет на производство 3-ей ступени был связан с тем, что на основе первых двух ступеней ракеты комплекса «Темп-2С» была создана ракета средней дальности (РСД) «Пионер» (по классификации НАТО СС-20), что, по мнению экспертов США, могло позволить СССР быстро переоборудовать двухступенчатую СС-20 в ракету межконтинентальной дальности.) В первой половине 1985 года по решению Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева подвижный грунтовой ракетный комплекс «Темп-2С» был снят с дежурства и уничтожен в 1986–1987 годах.
Необходимо отметить, что в 70-е годы США неоднократно пытались добиться односторонних преимуществ в стратегической ядерной сфере. Тем не менее, вследствие ответного наращивания Советским Союзом своих стратегических средств, несмотря на все усилия американской стороны, между двумя сторонами снова складывался стратегический паритет.
О стремлении США во что бы то ни стало добиться преимуществ в стратегических вооружениях свидетельствует и кардинальная смена концепций в стратегии обеспечения своей безопасности. Так, примерно с конца 50-х годов одной из важнейших предпосылок американской военной стратегии была невозможность сокращения разрушительных последствий тотальной ядерной войны для США до «приемлемого» уровня. Эта предпосылка была обусловлена созданием в СССР межконтинентальных средств доставки ядерного оружия и ростом у обеих сторон его запасов. После довольно кратковременных стратегических экспериментов с концепциями «контрсилы» и «ограничения ущерба» (они предусматривали сокращение потерь США путем нанесения ударов по части стратегических средств СССР на стартовых позициях), в начале 60-х годов их военная стратегия остановилась на признании ситуации «взаимного гарантированного уничтожения». И этот принцип оставался основой декларируемой военно-политической стратегии США с конца 60-х до начала 80-х годов.
Согласно этой стратегии, при наличии накопленных у обеих сторон ядерных потенциалов безопасность США обеспечивается не благодаря возможности сократить ущерб для США в случае всеобщей ядерной войны до сколько-нибудь приемлемого уровня, а способностью сдерживать другую сторону от применения ядерного оружия и угрозой нанесения ей ущерба в соответствующих или превосходящих масштабах. Концепции и технические системы для непосредственной защиты территории США от ядерного оружия как-то даже исчезли из официальных документов и заявлений американского правительства. А системы противоракетной обороны (ПРО) в этот период стали обсуждаться исключительно лишь в связи с соображениями повышения живучести самих стратегических средств США.
Однако все изменилось в марте 1983 года, когда президент США Р. Рейган выдвинул программу «стратегической оборонной инициативы», знаменовавшей радикальные изменения указанной основополагающей концепции военно-политической стратегии. Сдерживание, связанное со способностью двух великих держав уничтожить друг друга даже в ответном ударе, было объявлено «злом», а в качестве альтернативы была выдвинута идея прямой защиты территории США от ядерного удара всеми возможными средствами, включая ядерные средства средней и малой дальности, различные виды противоракетного оружия, в том числе космического базирования. Причем ставка была сделана именно на эти виды вооружений, и им отводилась решающая роль в создании всеобъемлющего противоракетного «щита».
Такова была международная обстановка в годы разгара «холодной войны» (1975–1985 гг.). Вот оценка этого периода, данная министром обороны США Р. Макнамарой в книге «Путем ошибок — к катастрофе»: «До середины восьмидесятых годов военная политика США и НАТО была нацелена на обеспечение превосходства стратегических наступательных вооружений США над СССР. Предусматривалась возможность ракетно-ядерной войны, причем войны с нашим превосходством над СССР». С этой целью в НАТО было принято решение, предусматривающее размещение в 80-х годах в Европе более 500 ракет «Першинг-2», малое подлетное время которых (6–8 мин) давало США возможность нанести первый удар по командным пунктам и пусковым установкам советских межконтинентальных баллистических ракет. На морских рубежах нашей страны появились военные корабли НАТО, оснащенные «крылатыми» ракетами, а в Германии и Италии было размещено 108 единиц боевых ракет «Першинг-2». Военные группировки в Европе были значительно усилены разведывательно-диверсионными подразделениями, предназначенными для боевых действий на территории нашей страны. С профессиональной точки зрения, вполне понятно желание американцев разместить свои противоракеты в странах, граничащих с нашим государством, и делается это для того, чтобы поразить наши ракеты во время работы их маршевых двигателей.
Эта тенденция переориентации официальной линии США создала (и продолжает создавать) принципиально новые научно-технические, стратегические и политические контексты, которые способствуют формированию выгодных для себя условий в осуществлении экономических и военных программ не только собственно на территории своей страны, но и в Европе и во многих других регионах мира. Представители американской администрации убедили западноевропейских членов НАТО в том, что, создавая широкомасштабные противоракетные системы, размещая на их территории ракетные установки средней и меньшей дальности, Соединенные Штаты, якобы, смогут прикрыть ими не только себя, но и своих союзников. Но, на самом деле, включение союзников США в Европе в зону действия создаваемой широкомасштабной системы ПРО означало необходимость обеспечения их защиты от носителей ядерного оружия совсем другого типа по сравнению с межконтинентальными баллистическими ракетами. (На европейском театре военных действий могут применяться ракеты средней дальности, ракеты с пологими траекториями полета, значительно более коротким временем прохождения активного участка траектории, укороченным подлетным временем к цели и т. д.)
Напряженная обстановка в мире (характерная для периода 70-х годов и первой половины 80-х годов) вызывала необходимость дальнейшего совершенствования нашей ракетной техники, способствовала созданию новых систем вооружений, способных нейтрализовать усилия НАТО по достижению стратегического превосходства. Главное же состояло в том, что наша страна была готова не только принять вызов НАТО, но и в короткие сроки организовать такое противодействие, которое было достаточным для приведения напряженной международной военно-стратегической обстановки в равновесное состояние.
Знаменитые конструкторские бюро С. П. Королева, М. К. Янгеля, В. Н. Челомея, В. Ф. Уткина и А. Д. Надирадзе, начиная с послевоенного времени, добились высочайших научных результатов в конструировании и создании ракетно-космической техники. А беспримерный по своей квалификации и отношением к делу ратный труд инженеров, мастеров, испытателей и рабочих сотен многопрофильных предприятий позволил производить и опытные образцы новой техники, и серийные партии более совершенных ракетно-космических систем.
Так, перспективные научно-технические решения, заложенные при разработке подвижного грунтового ракетного комплекса «Темп-2С» послужили основой для дальнейшего развития этого принципиально нового направления в ракетостроении. Он стал родоначальником подвижных грунтовых ракетных комплексов нового поколения. На базе ракетного комплекса «Темп-2С» был создан ракетный комплекс «Пионер» с твердотопливной баллистической 2-х ступенчатой ракетой средней дальности 15ж45, оснащенной тремя боевыми блоками. Самоходная пусковая установка комплекса «Пионер» создана на базе того же шестиосного МАЗ-547А. СПУ стала полностью автономной (комплексу «Темп-2С» требовались дополнительные машины для подготовки и производства старта). Летные испытания комплекса начались на полигоне «Капустин Яр» в сентябре 1974 года, а в марте 1976 года ПГРК «Пионер» был принят на вооружение. С этого времени в нашей стране началась эпоха оснащения вновь создаваемых полков и соединений подвижными грунтовыми ракетными комплексами «Пионер», «Тополь», а в дальнейшем и другими.
Первые ракетные полки с ПГРК «Пионер» ставились на боевое дежурство в условиях строжайшей скрытности и режима секретности. В период дежурства постоянно осуществлялся поиск методов совершенствования боевого применения, максимального использования таких особенностей подвижного комплекса, как способность преодолевать противодействие противника, боеготовность, надежность и живучесть.
Следует заметить, что без учета возможностей вероятного противника даже теоретически наберется не много вариантов боевого применения ПГРК с самоходными пусковыми установками, а практически их оказалось еще меньше. При этом каждый выбранный вариант еще рассматривался с учетом прогнозирования возможного воздействия вероятного противника по позиционному району дивизии и полка. Так, было известно, что для поражения ракетного полка планировалось до 50 ракетно-ядерных ударов и 5 разведывательно-диверсионных групп противника. Поэтому, исходя из объективной обстановки, выбирался реальный вариант боевого применения ПГРК, заключающийся в том, что ракетный полк постоянно перемещается по нескольким заранее выбранным полевым боевым стартовым позициям (ПБСП). Высокая боеготовность ПГРК «Пионер» также подразумевала максимальное использование его конструкторско-эксплуатационных возможностей по безусловному проведению пуска ракет в ответном ракетно-ядерном ударе из различных степеней боевой готовности, в том числе и постоянной, за минимально короткое время.
В первые годы после принятия на вооружение ПГРК из войск постоянно поступали в адрес Министерства оборонной промышленности замечания и предложения о необходимости доработок и внесения конструктивных изменений в ПГРК. Необходимо отметить, что без полигонных испытаний и полигонной приемки ракетные войска не смогли бы поставить на боевое дежурство ни одного ракетного комплекса. Вместе с тем по своему статусу полигон в большей степени работал с конструкторами ракетного оружия и с представителями оборонной промышленности. Объективную же оценку эксплуатационным качествам комплекса все-таки давало использование техники в войсках. С учетом накопленного опыта эксплуатации и несения боевого дежурства на подвижных ракетных комплексах Министерство оборонной промышленности совместно с головным КБ «МИТ» в 1977 и в 1979 годах провели модернизацию систем. Проведенные мероприятия по модернизации комплекса существенно улучшили войсковые и эксплуатационные качества подвижного ракетного комплекса, а также его тактико-технические характеристики. Кроме того, основными направлениями усилий стало и улучшение точности и увеличение районов разведения боевых блоков. По результатам летных испытаний 79–80 годов комплекс «Пионер-УТТХ» был принят на вооружение. Дальнейшее совершенствование комплекса проводилось в рамках опытно-конструкторской работы «Пионер-3».
Большие изменения претерпела и организационная структура ракетного полка «Пионер», после чего ПГРК «Пионер» уже значительно отличался от своих предшественников не только количеством ступеней и дальностью полета ракеты, но и многими другими эксплуатационными качествами.
Ракетные комплексы «Пионер» состояли на вооружении РВСН полтора десятилетия. За эти годы войсками был накоплен большой опыт эксплуатации первых в мире подвижных комплексов с баллистическими ракетами стратегического назначения и созданы необходимые предпосылки для производства новых, более совершенных, ракетных комплексов.
За четверть века существования РВСН (1960–1985 гг.) произошли существенные изменения и в самих подходах и требованиях к знаниям и навыкам офицеров ракетных полков. Так, в начальный период для эксплуатации и подготовки ракеты к пуску офицер-ракетчик должен был знать устройство ракеты, которое включало в себя:
• работу электрических и пневмогидравлических систем;
• устройство приборов систем управления;
• работу топливной системы ракеты.
Кроме того, он должен был уметь провести все предстартовые операции и проверки, находить неисправности и по возможности устранять их.
Но постоянное совершенствование систем управления привело к тому, что, например, офицеры ракетчики полков межконтинентальных ракет с отдельными стартами «ОС» при выполнении своих функций стали операторами автоматизированных систем управления.
Возросший уровень автоматизации (с использованием современных вычислительных систем) процессов контроля технического состояния, процессов подготовки и пуска ракет вызвал необходимость коренного изменения пропорций в теоретических знаниях «ракета — наземное проверочно-пусковое оборудование». И офицер-ракетчик должен был уже знать устройство всех систем и агрегатов ракетного комплекса, включая систему подготовки и пуска ракет (СДУК), систему жизнеобеспечения и энергоснабжения СПУ, систему привязки ракетного комплекса на местности. В дополнение к этим качествам офицера-ракетчика, он еще должен обладать знаниями и навыками:
• специалиста-электрика;
• офицера-связиста — специалиста по радио, радиорелейным, тропосферным и космическим средствам связи;
• офицера-автомобилиста:
• офицера инженерных войск — специалиста по вопросам фортификационных сооружений, маскировки, инженерной разведки боевых маршрутов, по минно-взрывному делу, по системам охранной сигнализации;
• офицера войск защиты от оружия массового поражения, который занимается организацией и выполнением мероприятий по защите и ликвидации последствий применения противником оружия массового поражения;
• офицера-десантника, обладающего навыками ведения разведки, ведения боя по отражению нападения разведывательно-диверсионных групп противника, владеющего всеми видами табельного оружия, умеющего хорошо ориентироваться на местности, владеющего приемами рукопашного боя и самозащиты.
Только обладая всеми вышеперечисленными знаниями и навыками, офицер может считать себя полноправным офицером-ракетчиком подвижного грунтового ракетного комплекса (ПГРК).
Перемещение боевой техники ПГРК «Пионер» по маршрутам патрулирования между основными боевыми стартовыми позициями (ОБСП) и полевыми боевыми стартовыми позициями (ПБСП) производилось только в периоды отсутствия спутников-разведчиков над позиционным районом. Такой же режим соблюдался и при перемещении боевой техники ПГРК на регламентные работы.
Для каждой СПУ были заранее выбраны точки старта, которые были привязаны в геодезическом отношении, а их координаты введены в полетные задания ракет. Пуск ракет комплекса предполагалось осуществлять с подготовленных в топогеодезическом смысле пусковых площадок в районах патрулирования дивизионов. Прицеливание ракет (ввод полетных данных, выставление осей гироскопов системы управления) происходило автоматически при нахождении ТПК с ракетой в горизонтальном положении на СПУ. С получением приказа от Верховного Главнокомандующего на проведение пуска ракет дивизионы должны были вывести технику ПГРК на точки старта и оттуда выполнить поставленную задачу.
Ракетные дивизионы с ПГРК постоянно выходили на маршруты боевого патрулирования, несли боевое дежурство на учебных полевых боевых стартовых позициях, участвовали в тактико-специальных учениях с ПГРК, приобретали опыт в организации марша, дежурства на ПБСП, боевого охранения ПКП полка и ракетного дивизиона на марше и на полевой боевой стартовой позиции.
Во время марша дежурной сменой подвижного командного пункта осуществлялся постоянный контроль за обстановкой на маршруте. Повышенное внимание было уделено:
• соблюдению установленной скорости движения техники ПГРК с учетом погодных условий;
• обеспечению скрытности проводимых мероприятий, контролю за спутниковой обстановкой (время начала и окончания перегона техники, время последнего пролета спутника-разведчика до перегона и первого после перегона);
• поддержанию в исправном состоянии боевой техники и систем управления;
• проведению мероприятий по маскировке (в случае вынужденной остановки);
• состоянию готовности сил и средств для ликвидации возможных аварийных ситуаций на боевой технике, для проведения мероприятий по восстановлению (в случае необходимости) дорог, мостов на маршруте движения колонны с техникой ПГРК.
Кроме того, ракетные дивизионы участвовали в исследовательских учениях, проводимых главнокомандующим РВСН, и в стратегических учениях со стратегическими ядерными силами, проводимых Министром обороны. Поэтому у личного состава, командиров всех степеней постепенно накапливался опыт боевого применения подвижного ракетного комплекса.
Постоянное перемещение техники ПГРК в позиционном районе, круглосуточная эксплуатация систем управления и связи в период несения боевого дежурства на командных пунктах вызывали необходимость своевременного и качественного обслуживания технических устройств, устранения возникших неисправностей. Техническое обслуживание боевой техники, состоящей на вооружении ракетных полков, производили специалисты технической ракетной базы (ТРБ).
На технической позиции находились сооружения, в которых производились регламентные работы:
• корпус регламентных работ, где проводилось обслуживание агрегатов и систем самоходных пусковых установок (СПУ);
• пункт технического обслуживания (ПТО), где проводилось обслуживание автомобильных шасси техники, входящей в состав комплекса;
• административно-служебный корпус, где размещались пункт управления и контроля регламента (ПУКР) и лаборатории с оборудованием для проведения проверок.
Все неисправности на боевой технике ПГРК устранялись офицерами технической ракетной базы. Наиболее сложные неисправности и поломки устранялись совместно с представителями промышленности.
Служба ракетного вооружения полка была предназначена для поддержания технической готовности ПГРК и его надежности, гарантирующих боевое применение ракетного вооружения в любой момент времени с заданной эффективностью и в любых условиях.
Специалисты службы ракетного вооружения полка разрабатывали задачи по организации проведения периодических регламентных работ на ПГРК и руководила работами при их проведении. Они обеспечивали профилактический ремонт систем жизнеобеспечения основной боевой стартовой позиции. К их функциям было отнесено также решение следующих задач:
• обеспечение безопасной эксплуатации ракетного вооружения;
• подготовка личного состава регламентных групп к работам по периодическим регламентам, по поиску и устранению неисправностей;
• метрологическое обеспечение эксплуатации техники;
• обеспечение вооружения техническими и материальными средствами;
• соблюдение мер безопасности при работе на силовых установках;
• ведение учета возникающих неисправностей на технике и разработка методик по их поиску и устранению;
• поддержание связей с заводами изготовителями, организация гарантийного и авторского надзора.
По отдельному плану со стороны командования организовывались и проводились регламенты, которые были связаны с необходимостью перегонов агрегатов между площадками. При этом особое внимание уделялось предотвращению аварийных ситуаций. Заранее предусматривались возможные варианты аварийных ситуаций, а также силы и средства для их ликвидации. Если еженедельный, ежемесячный, ежеквартальный и полугодовой регламенты проводились силами и средствами дивизиона и полка, то годовой регламент, требующий отстыковки ГЧ ракеты, проводился специалистами ремонтно-технической базы (РТБ), а также силами и средствами технической ракетной базы. Ремонтно-техническая база была предназначена для организации хранения головных частей ПГРК, для подготовки головных частей к боевому применению, доставки их к местам размещения пусковых установок и стыковки с ракетой. При проведении на ПГРК периодических регламентных работ, устранении неисправностей на ракетном вооружении головные части отстыковывались и увозились в хранилища головных частей.
Предметом особого внимания являлись хранилища головных частей, организация их охраны и обороны, а также поддержание в них установленного температурно-влажностного режима. К работам по отстыковке головных частей, их транспортировке на ракетно-техническую базу предъявлялись повышенные требования как по безопасности операций, так и по их сопровождению и охране. Основу охраны и обороны ракетных полков, вооруженных подвижными ракетными комплексами, которые размещались на основных боевых стартовых позициях, составляли электризуемые заграждения и технические средства сигнализации.
Основной задачей инженерных служб было поддержание технических средств охраны (управляемые минно-взрывные заграждения «Кактус-Д») и электризуемых заграждений («Зона-1М», «Радиан-М», «Сетка-100») боевых стартовых позиций в исправном состоянии. В процессе служебной деятельности специалисты инженерных служб вели постоянный контроль за состоянием дорог, по которым ходят ПГРК, мостов, снежных преград, грунтов, фортификационного оборудования ПБСП; ими также проверялась эффективность штатных средств маскировки и технических средств охраны. Эти службы проводили большую работу по инженерному дооборудованию дорог в летних и зимних условиях (по подготовке съездов, оборудованию бродов) на полевые боевые стартовые позиции. Для каждого ракетного полка были выбраны одна учебная и четыре ПБСП, для каждого из дивизионов в составе полка — по одной учебной и по четыре ПБСП. Полевые позиции позволяли размещать на них в рассредоточенном состоянии до десятка единиц крупногабаритной техники. Постоянно осуществлялся контроль за обустройством дорог для свободного прохождения техники ПГРК, вплоть до точки старта.
Для решения задач инженерного обеспечения в ракетных полках были сформированы инженерные взводы. Основу инженерной техники составляли путепрокладчики БАТ-М и ПКТ, землеройная техника, автокраны, компрессора и лесопильные рамы.
Командование уделяло большое внимание подготовке дежурных смен к несению боевого дежурства. Для этих целей активно задействовалась учебно-материальная база, с помощью которой осуществлялась подготовка номеров расчетов по всем специальностям. Учебно-тренировочный комплекс позволял вести как индивидуальную подготовку военнослужащих, офицеров и служащих, так и совместную подготовку расчетов (боевых расчетов пуска, связи, СПУ, АСО, наземной навигации и т. д.), комплексную подготовку групп подготовки и пуска, подготовку групп средств боевого управления командного пункта (КП) и подвижного командного пункта (ПКП) полка, комплексную подготовку дежурной смены полка.
Учебно-тренировочное поле (УТП) позволяло проводить обучение и тренировки личного состава в любое время суток и года по всем вопросам, определяющим боевую деятельность ракетного полка как в мирное, так и в военное время, и включало в себя:
• учебно-тренировочные поля дивизионов с различным рельефом местности и с соответствующей степенью инженерного оборудования для подготовки боевых расчетов дивизионов и подвижного командного пункта полка;
• маршруты движения различных категорий сложности, включающие водные преграды, подъемы и спуски различной крутизны, позволяющие вести подготовку всех механиков-водителей;
• стрельбище, площадки для проведения тренировок по обслуживанию и ремонту автотракторной и бронетанковой техники в полевых условиях; • городок для отработки вопросов защиты от оружия массового поражения;
• инженерный городок с набором технических средств охраны, электризуемых заграждений.
В дивизии с подвижным ракетным комплексом особое внимание уделялось подготовке механиков-водителей СПУ. В нашей стране созданы самые грозные стратегические подвижные грунтовые ракетные комплексы, но они не представляли бы из себя такой мощной силы без мастерски подготовленных механиков-водителей СПУ. На них лежала громадная ответственность. Реальная обстановка усложнялась тем, что выходы, например, на полевые учебные позиции ракетного дивизиона, как правило, проходили ночью, зачастую со светомаскировкой, то есть с полностью выключенными фарами. Техника ПГРК двигалась десятки километров по шоссейным, проселочным дорогам, а также по лесным просекам. Старший СПУ находится в кабине на расстоянии двух метров от механика-водителя, поэтому в критической ситуации не всегда имеется возможность повлиять на него. Водители перегоняли технику только в ночное время, с соблюдением особых режимов секретности и безопасности, в промежутках между пролетами спутников-разведчиков, в так называемое «окно», а если по каким-то причинам не успевали уложиться в «окно», то приходилось двигаться на ощупь, с выключенными фарами. В таких случаях командир СПУ шел впереди машины в зоне видимости водителя и руководил им. Твердое ракетное топливо для СПУ не терпело тряски — микротрещина, вызванная тряской, могла стать источником взрыва, поэтому плавность хода агрегатов была такой, что главной обязанностью старшего машины было не дать заснуть водителю во время продолжительного нахождения в пути. Так что боевая подготовка механиков-водителей, их профессиональные и личные качества требовали пристального внимания со стороны командования.
С деятельностью автомобильной службы, так или иначе, сталкивался каждый офицер и прапорщик. Эта служба обязана была поддерживать постоянную готовность автотракторной и бронетанковой техники, в том числе и автомобильные шасси МАЗ-543А и МАЗ-547А, к перемещению, а это означало, что все мастерские ПАРМ-1 обязаны постоянно быть готовыми к проведению ремонта БТРа, МАЗ-543А и МАЗ-547А. На автомобильную службу возлагались следующие задачи:
• проведение комплекса мероприятий по автотехническому обеспечению жизнедеятельности соединения, в плане обеспечения подготовки к несению боевого дежурства, организации эксплуатации машин боевой и транспортной групп;
• проведение регламента, технического обслуживания и ремонта;
• налаживание учебного процесса со всеми категориями водителей, в том числе и с офицерским составом и с механиками-водителями СПУ;
• организация работы во всех полках аккумуляторно-зарядных станций;
• контроль обслуживания и технического состояния огромного количества аккумуляторных батарей с машин ПГРК.
В ходе проведения периодических работ на автомобильной технике ПГРК проводилась принудительная замена всех АКБ, а их одновременно на зарядке находилось до 200 штук в каждом полку. Но автотракторная служба дивизии, постоянно работая в экстремальных условиях эксплуатации техники, делала свое дело спокойно и уверенно.
Большое значение имело обучение по организации марша на ПБСП, организации охранения техники ракетного комплекса на марше и на полевой боевой стартовой позиции как в мирное время, так и в условиях войны, с применением высокоточного оружия с обычными средствами поражения, в условиях действия разведывательно-диверсионных групп противника на маршрутах патрулирования, на ПБСП ракетных дивизионов и на полевой боевой позиции ракетного полка.
С самого начала формирования первых ракетных бригад, с созданием, совершенствованием и постановкой на боевое дежурство ракетных комплексов, соблюдение требований государственной и военной тайны для ракетчиков всегда было на первом месте. Правильное решение по неукоснительному соблюдению «Режима секретности» дает возможность нашему государству с меньшими финансовыми затратами осуществлять крупные военно-политические и оборонные мероприятия. Решение любых вопросов по службе у ракетчиков никогда не отделялось от соблюдения ими требований по сохранению военной и государственной тайны.
В 1977 году Министром обороны СССР был утвержден новый «Боевой устав РВСН», в котором ракетные дивизии с ПГРК были выведены в отдельный род войск в составе РВСН. В этом уставе впервые были даны определения таким понятиям, как «боевое дежурство на ПГРК», «основная боевая стартовая позиция (ОБСП) для ПГРК», «боевые маршруты патрулирования ПГРК». Для дивизий с ПГРК заложена новая сущность и содержание в такие понятия, как «боевая подготовка» и «организация всех видов боевого и тылового обеспечения боевых действий».
Неоценимый вклад в становление и развитие нового ракетного комплекса «Пионер» внесли выдающиеся ученые, КБ, заводы оборонной промышленности, инженеры-испытатели, военные строители, рабочие и служащие. Особые заслуги принадлежат коллективам конструкторов, которые возглавляли А. Д. Надирадзе, Б. Н. Лагутин, Ю. С. Соломонов, В. Г. Садовников, Н. А. Пилюгин, Б. Л. Шапошников, Б. П. Жуков, Г. И. Сергеев и многие другие, и создателям отечественного «щита» стратегического назначения главкомам РВСН В. Ф. Толубко, Ю. П. Максимову, Н. Е. Соловцеву.
Наше правительство и военное командование понимали, что у вероятного противника появление подвижных ракетных комплексов стратегического назначения вызовет особую озабоченность, так как в мире еще не были разработаны средства для противодействия им. Поэтому все особорежимные мероприятия в войсках проводились с соблюдением требований руководящих документов и в основном оставались тайной для вероятного противника. Тем более, опыт в подготовке и проведении крупномасштабных мероприятий с привлечением большого количества боевой техники и военнослужащих в нашей армии уже имелся, например, передислокация боевой техники на остров Куба (операция «Анадырь»).
Из рассекреченных разведданных ЦРУ о ПГРК «Темп-2С» известно, что они знали только некоторые общие характеристики комплекса:
• ракетный комплекс или подвижный, или стационарный;
• летно-конструкторские испытания комплекса завершились в декабре 1974 года;
• ракета межконтинентальная, твердотопливная;
• в подвижном варианте данный комплекс может быть принят на вооружение не ранее 1978 года.
Таким образом, вероятный противник о ПГРК «Темп-2С» знал очень мало, что свидетельствует о выполнении офицерским составом задачи по сохранению в тайне от вероятного противника тактико-технических характеристик комплекса.
В период службы (1985–1988 гг.) в должности заместителя начальника Особого отдела в 50 ракетной дивизии (Винницкая ракетная армия), на вооружении которой находились подвижные грунтовые ракетные комплексы, мне пришлось в полной мере быть задействованным в происходивших там событиях, связанных с организацией и несением боевого дежурства на командных пунктах соединения, ракетных полков и дивизионов, передвижением боевой техники по маршрутам патрулирования, выполнением боевых задач дивизионами на основных и полевых боевых стартовых позициях.
Отличительной особенностью оперативной обстановки (по сравнению с другими родами войск) являлось то, что сотни единиц техники ПГРК находились в движении, постоянно перемещаясь в пределах позиционного района дивизии. В постоянной боевой готовности на командных пунктах было задействовано большое количество средств автоматизированного боевого управления и связи, с помощью которых обеспечивалось централизованное управление ракетными комплексами.
Особый отдел был укомплектован оперативными работниками, которые имели достаточно высокие практические навыки работы на технике ПГРК, системах СБУ и связи, а также являлись грамотными инженерами по конструкторским особенностям данной ракетной техники, ее эксплуатационным возможностям. В служебной деятельности сотрудников отдела основное внимание было уделено оказанию помощи командованию в поддержании высокой боевой готовности полков, дивизионов; предотвращении чрезвычайных происшествий, несанкционированных действий на боевой технике; обеспечении ядерной безопасности на объектах и надежной охраны агрегатов ПГРК, хранилищ с ГЧ, ВВ и с горюче-смазочными материалами.
Оперативные работники постоянно находились на обслуживаемых ими объектах, принимали непосредственное участие во всех проводимых по линии командования мероприятиях. Во время проведения активных мероприятий оперативные сотрудники совместно с командованием принимали все меры для обеспечения скрытности проводимых работ, охраны и обороны агрегатов комплекса, соблюдения установленных правил по допуску военнослужащих к эксплуатации боевой техники. Согласованность действий с командирами разных подразделений, оказание им своевременной и действенной помощи только способствовало выполнению поставленных задач.
В свою очередь, руководители особого отдела постоянно поддерживали деловые отношения с командованием дивизии, особенно, по вопросам укрепления боевой готовности, обеспечения безопасности личного состава в период проведения мероприятий в войсках, а также проживающего в окружении режимных объектов местного населения. Совместно с административно-территориальными структурами, правоохранительными органами в окружении ракетных объектов, спецмилицией, систематически проводились мероприятия, позволяющие избежать каких-либо преступных проявлений, аварий и других нежелательных акций на маршрутах патрулирования ракетных комплексов ПГРК.
За время службы в дивизии не было происшествий, несанкционированных действий, которые могли повлиять на состояние боевой готовности. Выражаю признательность начальнику особого отдела армии генерал-майору А. Ф. Боброву, кадровому аппарату, полковникам В. К. Очеретько, В. Д. Селиванову, А. Ф. Матвееву за оказанную помощь в оперативно-служебной деятельности, а командиру дивизии генерал-майору Л. П. Вахрушеву — за тесное деловое сотрудничество в интересах службы и за спортивное соперничество на теннисных кортах и столах.
Следует отметить, что попытки распространить на Европу создаваемый в США противоракетный «щит» сразу же выводил эту задачу за рамки целесообразности и в первую очередь потому, что из-за специфических особенностей ракет средней дальности и ядерных средств доставки меньшей дальности эффективность рассматриваемой системы ПРО для союзников будет значительно ниже, чем ее эффективность (тоже невысокая) на стратегическом уровне. Даже если США удастся создать относительно эффективную объектовую ПРО для прикрытия, предположим, боевых позиций своих ракет, полностью ориентированную на противодействие ядерным средствам средней дальности, то в качестве ответной меры другая сторона может переориентировать свои боевые средства таким образом, чтобы обеспечить насыщение ряда комплексов ограниченных ПРО, расположенных вблизи стратегически важных объектов.
Сторонники широкомасштабной ПРО в США активно использовали тезис о том, что по сравнению с периодом конца 60-х — начала 70-х годов, когда разрабатывался советско-американский бессрочный Договор об ограничении систем ПРО, появились новые научно-технические возможности, которые кардинальным образом меняют соотношение между средствами обороны и нападения в ядерный век. И на основе этого тезиса сделали далеко идущие выводы научно-технического и военно-политического характера. Среди последних достижений в технике, которые создали не существующие ранее возможности для обороны, называли достижения в электронно-вычислительной технике и ее программном обеспечении (повышение быстродействия, микроминиатюризация, использование достижений искусственного интеллекта и т. д.), в сенсорной технике, в развитии различных видов лазеров, ускорителей нейтральных частиц, электродинамических ускорителей массы, в создании новых мощных ракет-носителей. Выдвигая тезис о значительном развитии техники, пригодной для средств обороны, сторонники расширения систем ПРО умолчали о том, что многие ее элементы могут быть использованы в составе средств нападения и нейтрализации этой системы. Кроме того, средства нападения могли развиваться такими же быстрыми темпами, и инициаторами этих процессов были сами же Соединенные Штаты.
Здесь в первую очередь следует упомянуть о появлении и совершенствовании баллистических ракет с разделяющими головными частями, крылатых ракет большой дальности, а также об оснащении средств доставки ядерного оружия новыми системами наведения, обладающими значительно более высокой точностью.
Вместе с тем исторический опыт свидетельствует о том, что наше государство не дает возможности ни США, ни их союзникам нарушить военно-стратегическое равновесие, какие бы попытки для этого не предпринимались. На разных этапах развития систем ядерного оружия стратегический паритет неизбежно восстанавливался, причем и на более высоком уровне.
Наша страна приложила много усилий, для того чтобы предотвратить гонку вооружений в космосе. Для этого всемерно использовалась солидная международная правовая база, которую необходимо всячески укреплять и развивать. Речь идет прежде всего о Договоре 1963 года о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой, Договоре 1967 года о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела, Договоре 1972 года между СССР и США об ограничении систем противоракетной обороны и ряде других соглашений, которые существенно ограничивают возможности немирного использования космического пространства. Как известно, первый из упомянутых договоров запрещает осуществление в космосе любых испытательных взрывов ядерного оружия и других ядерных взрывов, второй — вывод на околоземную орбиту или размещение каким-либо иным образом в космическом пространстве любых объектов с ядерным оружием или другими видами оружия массового уничтожения. Последний договор также устанавливает, что Луна и другие небесные тела должны использоваться исключительно в мирных целях.
Несмотря на достигнутые договоренности, в рамках программы США предусматривали создание комплексной системы стратегической ПРО, включая элементы космического базирования, рассчитанной на противодействие массированной атаке современных межконтинентальных баллистических ракет. По их замыслу в первом эшелоне должно быть произведено поражение взлетающих баллистических ракет на стадии старта и разгона с помощью систем орбитальных и суборбитальных платформ, вооруженных разнообразными видами нестандартных вооружений (лазеры, кинетические перехватчики, боевые блоки и т. п.). В дополнение к этому, США в 1983 году начали развертывание ракет средней и меньшей дальности на территории Италии, Бельгии, Германии, Англии, Нидерландов. Малое подлетное время таких ракет давало возможность нанести первый удар по командным пунктам и пусковым установкам межконтинентальных баллистических ракет. Следует особо отметить, что действительный замысел администрации США состоял в том, чтобы прикрыть свою территорию от ответного ядерного удара, а Европу использовать как арену для ведения на ней разного рода военных действий. Поэтому в принципиальных вопросах, когда принимались решения о целесообразности создания систем противоракетной обороны, США не раз «забывали» об интересах союзников. В большей части подобные решения для руководителей западноевропейских стран оказывались неожиданными. Так было в 1967 году, когда президент США впервые объявил о планах развертывания систем ПРО и направил в конгресс запрос о выделении соответствующих ассигнований на сумму 375 млн. долларов. Таким же образом американская администрация поступила и в 1969 году, приняв решение о принципиальном пересмотре структуры перспективной противоракетной обороны, перейдя от планов «тонкой» обороны на основе ракет «Сентинел», к развертыванию противоракетной обороны стартовых позиций МБР с использованием ракет «Сейфгард». И совершенно неожиданной для союзников оказалась речь президента Р. Рейгана (1983 г.), давшая новый импульс программе создания широкомасштабной противоракетной обороны. Вопрос о проведении переговоров между союзниками и США мог быть просто использован как прикрытие, что, собственно, и случилось перед размещением американских ракет средней дальности в Европе, когда было принято так называемое «двойное решение».
Именно поэтому можно утверждать, что наряду со стремлением использовать ресурсы союзников, происходило создание базы для политической поддержки своих программ, что являлось одним из основных мотивов внешней политики США.
Что касается космического пространства в целом, в том числе ближайшего окружения Земли, то здесь пока еще не существует полного запрета военной деятельности. Среди частичных мер, ограничивающих военное использование космоса, важнейшее значение имеет обязательство участников Договора по космосу 1967 года «не выводить на орбиту вокруг Земли любые объекты с ядерным оружием или любыми другими видами оружия массового уничтожения… не размещать такое оружие в космическом пространстве каким-либо иным образом».
В соответствии с широко принятым толкованием термина «оружие массового поражения» он охватывает такие виды оружия, как ядерное, химическое, биологическое и другие, сравнимые с ними по разрушительному или поражающему действию виды оружия, в том числе и те, которые могут быть сделаны в будущем. Размещение всех этих видов оружия на орбите вокруг Земли или «каким-либо иным образом» в космическом пространстве запрещено. Некоторые ограничения военного использования космоса (как в количественном, так и в качественном отношениях) содержатся и в двусторонних советско-американских соглашениях.
Так же как и создание, испытание и развертывание противоракетных систем или компонентов космического базирования запрещены ст. 5 Договора об ограничении систем противоракетной обороны 1972 года. Согласно этому Договору, СССР и США обязались иметь лишь по одному району размещения зональных систем ПРО и не более 100 противоракет на стартовых позициях. И ничего общего с этим не имела так называемая «широкая интерпретация», которую пытались придать Договору некоторые представители американской администрации. В рассматриваемый период времени подобное толкование положений Договора было первым сигналом, свидетельствующим о том, что американская сторона не намерена выполнять требования этого основополагающего документа. Вопреки прямым запретам, содержащимся в Договоре, представители американской администрации утверждали, что он якобы «санкционирует и разрешает» развертывание и испытание систем ПРО космического базирования или по меньшей мере проведение исследований и испытаний в целях создания таких систем.
В соответствии с Временным соглашением о некоторых мерах в области ограничений стратегических наступательных вооружений (ОСВ-1), подписанным в 1972 году, СССР и США взяли на себя обязательство ограничить количество межконтинентальных баллистических ракет, что также налагало определенные количественные ограничения на военное использование космического пространства. Вступление в силу Договора ОСВ-2, подписанного в 1979 году, позволяло ввести новые количественные и качественные ограничения. Этим Договором предусматривалось обязательство сторон не создавать, не испытывать и не развертывать «средства для вывода на околоземную орбиту ядерного оружия или других видов оружия массового уничтожения», частично включая и орбитальные ракеты. Была надежда на то, что принятие этого обязательства послужит дополнительной гарантией соблюдения запрета на размещение в космосе оружия массового уничтожения.
Кроме перечисленных запретов и ограничений, многосторонние и двусторонние международные соглашения включали ряд положений, которые можно было охарактеризовать как косвенные ограничения военной деятельности в космосе. К ним были отнесены требования о проведении консультаций в случае, если деятельность или эксперимент в космосе, запланированные государством, могут создавать помехи мирному исследованию и использованию космоса другими государствами (Договор по космосу 1967 г.), запрещение чинить помехи национальным техническим средствам другой стороны, используемым для контроля за соблюдением положений Договора ОСВ-1 и Договора об ограничении систем ПРО.
Все предложения нашего государства имели своей целью полностью исключить применение силы в космосе и из космоса в отношении Земли, ликвидировать материальные предпосылки такой опасности, создать надежные гарантии того, чтобы космические объекты не представляли военную угрозу для других государств и сами находились в безопасности. Именно на решение этих задач были направлены:
• проект Договора о запрещении размещения в космическом пространстве оружия любого рода (1981 г.);
• проект Договора о запрещении применения силы в космическом пространстве (1983 г.);
• проект резолюции Ген. Ассамблеи ООН о международном сотрудничестве в мирном освоении космического пространства в условиях его немилитаризации (1985 г.).
В целях достижения позитивных результатов на переговорах наша страна в августе 1983 года в одностороннем порядке ввела мораторий на вывод в космос каких-либо видов противоспутникового оружия, а в июне 1984 года предложила США установить на взаимной основе мораторий на испытание и развертывание космических вооружений, к которому могли бы присоединиться другие государства. Принятие наших предложений обеспечило бы устранение угрозы распространения гонки вооружений на космос, способствовало дальнейшему продвижению вперед в деле ограничения и сокращения вооружений в целом и создало бы благоприятные условия для развития международного сотрудничества в исследовании и использовании космического пространства в интересах всех государств. Вместе с тем, для придания видимости законности программе разработки ударного космического оружия, администрация США не скупилась на заверения в том, что их программа осуществляется в полном соответствии со всеми международными обязательствами США. С такими заверениями многократно выступали Пентагон, госдепартамент и, наконец, сам президент США. «Мы никогда не будем нарушать этот Договор», — заявлял Р. Рейган в беседе с советскими журналистами относительно Договора между СССР и США об ограничении систем ПРО.
А каким образом в действительности соотносились обязательства США по международному праву с целями программы широкомасштабной ПРО и практическими действиями по ее реализации?
Со времени своего вступления в силу в 1972 году Договор об ограничении систем ПРО повсеместно рассматривался как краеугольный камень всей системы международных соглашений по ограничению и сокращению вооружений. Особая роль этого бессрочного (?) Договора определялась органической связью между стратегическими наступательными и оборонительными вооружениями. Наличие такой связи и взаимозависимости вооружений нашло свое прямое подтверждение в преамбуле Договора по ПРО, где говорится, что «эффективные меры по ограничению ПРО явились бы существенным фактором в деле сдерживания гонки стратегических наступательных вооружений и привели бы к уменьшению опасности возникновения войны с применением ядерного оружия».
Но официально объявленная США конечная цель программы — создание широкомасштабной ПРО с элементами космического базирования, была прямо противоположна цели Договора, а также обязательствам по нему. Так, в директиве Президента США (1983 г.) определялась цель программы — «устранение угрозы, созданной Соединенным Штатам баллистическими ядерными ракетами». В конечном счете речь шла о попытке создания «противоракетного щита», прикрывающего всю территорию США, что было запрещено ст. 1 Договора.
Из официальных высказываний представителей администрации США следовали утверждения о том, что программа носит лишь научно-исследовательский характер, и что решение о целесообразности развертывании систем ПРО будет принято не раньше начала 90-х годов. Поэтому на данном этапе программа не нарушает Договор по ПРО. Однако то, что пытались Соединенные Штаты представить как безобидные «исследования», на самом деле была беспрецедентная по своим масштабам, стоимости, концентрации научных и технических усилий программа, направленная на создание нового класса вооружений. Одновременно она была поэтапным созданием того, что в Договоре именовалось «основой» ПРО территории США. Составными элементами, «кирпичиками», этой «основы» были многочисленные технологии, устройства, субкомпоненты, модели и макеты, разработка и испытания которых проводились в соответствии с программой.
Кроме общего запрета на развертывание системы противоракетной обороны всей территории США и на создание основы для такой обороны, Договор и Протокол к нему от 3 июля 1974 года устанавливали конкретные количественные, качественные и географические ограничения противоракетной обороны. Стороны договаривались иметь лишь по одному району размещения системы ПРО с определенным числом пусковых установок и противоракет на стартовых позициях. Среди сугубо конкретных ограничений, прописанных в Договоре, исключительно важное значение имело обязательство «не создавать, не испытывать и не развертывать системы или компоненты ПРО морского, воздушного, космического и мобильно-наземного базирования». Явно в нарушение этих обязательств их (с большой степенью вероятности — долговременная) программа была нацелена именно на создание широкомасштабной системы ПРО с элементами космического базирования.
Стремясь путем юридических ухищрений обойти ясный и недвусмысленный запрет на создание систем и компонентов такой ПРО, администрация США пыталась доказать, что ст. 5 не препятствует проведению работы по программе, во-первых, потому что эта программа ограничивается лишь некими предварительными стадиями создания элементов такой системы, а во-вторых, потому что эти элементы якобы не подпадают под понятие «компонентов» системы, упоминаемых в ст. 2 Договора.
На самом деле программа предусматривала не только исследования, но и разработку, испытания элементов системы ПРО. Так, в докладе Пентагона (1985 г.) говорилось о «проведении испытаний, подтверждающих эффективность разработанной технологии», «демонстрации с моделями» и т. д. В действительности речь шла о нарушении запрета не только на создание новой системы ПРО и ее космических компонентов, но и на их испытание. Игра в слова, замена термина «испытания» термином «демонстрация» совершенно не меняло существа дела. Группа видных американских специалистов, исследовавших этот вопрос, в своем докладе для организации, именуемой «Национальная компания за спасение Договора по ПРО», отмечала: «“Демонстрация” — это термин, который Пентагон часто использует для описания своей деятельности, которая на языке Договора по ПРО определяется термином “испытания”».
Принципиальным являлось то, что эта программа с самого начала и по своей сути была направлена на изыскание путей и средств создания системы, которая запрещена Договором. Программа в целом, а не только ее заключительные стадии, противоречила Договору. А по мере своего развития (7090-е годы) она все более и более явственно входила в конфликт с самой буквой Договора, с конкретными запретами, содержащимися в нем. Было очевидно, что деятельность американской администрации по развитию широкомасштабной системы ПРО не только подрывала советско-американский Договор по ПРО, но и ряд многосторонних договоров, которые в течение длительного времени образовывали устои мирового правопорядка, в том числе и в космосе, например, такие как Договор по космосу 1967 года и Договор о нераспространении ядерного оружия 1968 года. В этой связи уместно привести высказывание американской газеты «Нью-Йорк таймс» о том, что «принципиальный вопрос в данном случае заключается не в том, как можно трактовать какие-то формулировки, а в том, что такое добросовестность в отношениях между странами». А среди основных принципов международного права особое место занимает один из его наиболее древних принципов — добросовестного выполнения международных обязательств.
По-видимому, хорошо понимая это, американская администрация пыталась бросить тень на Советский Союз, обвиняя его в мнимых нарушениях договоров об ограничении и сокращении вооружений, одновременно подготавливала почву к расторжению Договора по ПРО в тот момент, когда он будет уже мешать дальнейшим работам по созданию и развертыванию широкомасштабной ПРО. Руководящие военные круги США даже не скрывали такой перспективы. «Мы должны рассмотреть возможность реального разрыва Договора по ПРО», — заявлял К. Уайнбергер.
Необходимо также отметить, что особое внимание к программе США по ПРО было вызвано в большей степени тем, что ее реализация происходила в условиях явного противоречия одному из основополагающих принципов международного права и советско-американских отношений — принципу равенства и одинаковой безопасности. А этот принцип в отношениях между СССР и США именно в 1972 году приобрел юридическую силу с подписанием руководителями стран документа, определяющего основы взаимоотношений между двумя странами, в котором говорится: «Необходимыми предпосылками для поддержания и укрепления между СССР и США отношений мира являются признание интересов безопасности сторон, основывающихся на принципе равенства, и отказ от применения силы или угрозы ее применения». Там же сказано: «Обе стороны признают, что попытки получения односторонних преимуществ, прямо или косвенно, за счет другой стороны не совместимы с этими целями».
Трудно даже представить масштаб упущенных возможностей, прежде всего в сферах социально-экономического развития в интересах народа, совместного освоения дальнего космоса и совершенствования технологий, если бы, начиная с 1972 года строго придерживались подписанных договоренностей, что в значительной мере только способствовало бы развитию и всех остальных государств, а также поддержанию стабильности мирного сосуществования на нашей планете.
Возможно, существуют и другие пути развития, но у большинства людей наших стран присутствует уверенность в том, что только совместными усилиями можно обеспечить мирное сосуществование на Земле.
В период службы в должности начальника особого отдела Центра по реализации Договора о ракетах средней дальности мне не раз приходилось общаться с американскими инспекторами. Необходимо отметить, что это были не только технически грамотные специалисты, но и здравомыслящие люди, представляющие научно-техническую элиту США. В процессе контроля за соблюдением установленных требований Договора американцы довольно быстро убедились в том, что наши ракетные комплексы в полной мере соответствуют передовым достижениям науки и техники. При обсуждении вопросов инспекторской деятельности они неоднократно заявляли, что подобные совершенные системы могут создавать, грамотно обслуживать и обеспечивать безопасность только две великие державы — СССР и США. Поэтому в будущем нам не следует доводить отношения до конфликтов, а своевременно принимать меры по устранению причин напряженности, договариваться (как, собственно, это и произошло с подписанием Договора о взаимном сокращении РСД) и развивать взаимовыгодное сотрудничество. Ибо в противном случае «свято место пусто не бывает», и «вершителями» судеб народов будут другие страны, на роль которых имеются претенденты как в Европе, так и в других регионах планеты.
Несоблюдение договорных обязательств в конечном счете и привело к возникновению «турбулентных» процессов не только в отношениях между нашей страной и США, но и в международной обстановке в целом.
В условиях сложнейших «испытаний» в 90-е годы, наша страна все-таки сумела сохранить свою самобытность, научно-технический потенциал и, уверенно продвигаясь по пути отстаивания своих национальных интересов, продолжает совершенствование ракетной и космической техники, тем самым укрепляя свою безопасность.
Взаимосвязь процессов в природе, отношениях между государствами имеет тенденцию к повторению событий. И вполне возможно, что по прошествии времени две великие страны (с большой вероятностью) должны будут вернуться к выполнению тех обязательств, которые были достигнуты в 1972 году.
В завершающей части своего повествования необходимо особо отметить те ключевые события периода 80-х годов, которые в значительной степени повлияли на процесс сдерживания США от безудержной гонки вооружений, в том числе и в части космического базирования.
Нарастающая угроза со стороны блока НАТО вызывала необходимость укрепления обороноспособности нашего государства. В целях обеспечения безопасности СССР приступил к развертыванию на западных границах подвижных грунтовых ракетных комплексов. В короткие сроки было развернуто около 300 ракетных комплексов «Пионер», что позволяло в считанные минуты уничтожить военную инфраструктуру НАТО в Западной Европе: пусковые установки развернутых ракет, командные пункты и центры управления. Кроме того, в нашей стране было принято решение о размещении оперативно-тактических ракет «Ока» на территории Чехословакии и ГДР. (Ракеты этого класса могли нанести превентивный разоружающий удар по местам дислокации «Першингов».)
В результате предпринятых, грандиозных по масштабу военно-стратегических мер произошло значительное возрастание уровня обороноспособности нашего государства, что существенным образом подтолкнуло администрацию и военное руководство США к ведению переговоров о взаимном сокращении ракет средней и меньшей дальности, а также к «замораживанию» испытаний систем противоракетной обороны.
Основываясь на происходивших в тот период событиях, можно с уверенностью утверждать, что именно первые ракетные комплексы «Темп-2С», «Пионер» сыграли свою выдающуюся роль в деле защиты нашего государства от ракетно-ядерного нападения. Эти ракетные комплексы создавали тысячи ученых, конструкторов и инженеров руками десятков тысяч высококвалифицированных рабочих оборонных предприятий под руководством конструкторов КБ «МИТ» и их Главного конструктора, дважды Героя Социалистического Труда, академика РАН А. Д. Надирадзе. Но только благодаря высочайшей инженерной подготовке и войсковому опыту десятков тысяч командиров и инженеров в ракетных дивизионах, полках и дивизиях, под руководством и при высочайшей государственной ответственности Главнокомандующего ракетными войсками, Героя Социалистического Труда, Главного маршала артиллерии В. Ф. Толубко эти мощные ракетные агрегаты стали и стратегическими, и подвижными грунтовыми ракетными комплексами.
Надежное выполнение боевых задач на протяжении всего рассматриваемого периода требовало от всех военнослужащих ракетных войск стратегического назначения, особенно от руководящего состава (в условиях жесточайшего режима секретности по обеспечению скрытности проводимых работ), неимоверного напряжения физических и душевных сил, высоких и прочных знаний техники, руководящих документов по организации и несению боевого дежурства, обеспечения их строжайшего и грамотного выполнения под постоянным контролем вышестоящих органов управления.
Мы должны хорошо понимать, что только благодаря стратегической мощи ракетных войск, политическое руководство США и Пентагон перестали прибегать к угрозам немедленного применения ракетно-ядерного оружия.
По Договору о ракетах средней дальности (1987 г.) СССР уничтожил 826 развернутых и неразвернутых ракет средней и 926 малой дальности. Ради соблюдения договоренностей о сокращении стратегических наступательных вооружений Советский Союз пошел даже на некоторое снижение своей обороноспособности, уничтожив в 1987 году 42 межконтинентальные баллистические ракеты и агрегаты ПГРК «Тем-2С», а в 1988–1990 годах сократил и ликвидировал ракетные комплексы ПГРК «Пионер».
Но вот по какой-то причине Англия и Франция полностью сохранили свои стратегические ракеты, нацеленные и готовые в любую минуту взлететь для нанесения ракетно-ядерного удара по городам России. Да и США по договору уничтожили только небольшое количество устаревших ракет, а боеготовые межконтинентальные ракеты сняли с боевого дежурства и складировали.
На создание широкомасштабной системы ПРО в США были затрачены большие средства, но только со временем американцам стало понятно, что с ее помощью они не смогут гарантированно защититься от наших межконтинентальных баллистических ракет. В конце 90-х годов в США решили, что соглашение по ПРО более не удовлетворяет их интересам, и они в одностороннем порядке вышли из Договора по ПРО. Об истинных намерениях США может свидетельствовать дальнейшее размещение систем ПРО по периметру границы с Россией, например, в Румынии и Польше. Вместе с тем современные реалии показывают, что в период противостояния СССР и НАТО, если бы не наши ракетные войска стратегического назначения, то мировая история вполне могла бы пойти по другому сценарию. Ведь в этом мире выживает только тот, кто готов на силу ответить еще большей силой.
Несмотря на то, что в 1986 году закончилась эра ПГРК с самоходными пусковыми установками, а затем были произведены сокращения и стратегических ракетных комплексов (согласно Договоров между СССР и США 1979 г. и 1987 г.), целенаправленная работа наших ученых, конструкторов и испытателей по дальнейшему поэтапному развитию комплексов «Темп-2С», «Пионер» продолжалась и привела к созданию еще в первой половине 80-х годов более совершенного мобильного комплекса «Тополь», а затем «Тополь М» и других ракетных комплексов.
В истории нашей страны стратегические ракетчики на протяжении всего послевоенного периода обеспечивали и обеспечивают стабильность и мир на нашей планете. А самое главное заключается в том, что стратегические ракетчики не допустили 3-й Мировой термоядерной войны. И такое объективное, воистину вселенского масштаба, событие в полной мере свидетельствует только о том, что в ракетно-ядерном противостоянии Советского Союза и США наше государство одержало мирную победу (!) в холодной войне.
Благодаря самоотверженному труду наших стратегических ракетчиков, разработкам наших ученых и конструкторов, экспериментальным исследованиям наших испытателей, на вооружение нашей родины поступили самые совершенные ракетные комплексы, которые стали сдерживающей силой, способствующей стабильности и миру, что еще предстоит оценить не только нам, но и будущим поколениям.