В декабре 1943 года для участия в «Манхэттенском проекте» в Лос-Аламос в составе английской миссии прибыл крупнейший физик-теоретик и советский агент Клаус Фукс. Центр принял решение, что связь с Фуксом должен поддерживать гражданин США Гарри Голд («Раймонд»), передавая полученные материалы Анатолию Яцкову («Яковлев»). При этом Голд один-единственный раз по требованию Квасникова встретился с Гринглассом, входившим в группу Розенберга, который был на связи у Феклисова. Этим было нарушено основное правило разведки — ни в коем случае не допускать, чтобы агент или курьер одной разведгруппы получал контакт и выход на не связанную с ним другую разведывательную сеть. Встреча произошла 3 июня 1945 года на квартире Гринглассов в Альбукерке, куда Голд приехал из Санта-Фе, где накануне встречался с Клаусом Фуксом. А в конце 1947 года Голд был перевербован ФБР, когда его вызывали в большое жюри в Нью-Йорке для дачи показаний в связи с обвинениями, выдвинутыми Элизабет Бентли — вдовой основоположника советской разведывательной сети в США Якова (Джэйкоба) Голоса, которая после смерти мужа добилась встречи с главой ФБР Эдгаром Гувером и в ноябре 1945 года рассказала ему о своей работе на НКВД, назвав всех известных ей агентов.
В 1946 году в рамках проекта «Венона» по расшифровке телеграфных сообщений между советскими консульствами и Москвой Мередит Гарднер смог прочесть сообщение от 1944 года и понял, что речь идёт о ядерном шпионаже. В 1947 году к проекту подключилось ФБР, от которого с Гарднером тесно взаимодействовал офицер контрразведки Роберт Лэмфер. В 1949 году ФБР пришло к выводу, что источником утечки информации по «Манхэттенскому проекту» является Клаус Фукс. Он был арестован 4 февраля 1950 года в Англии и допрашивался Робертом Лэмфером, который убедил его раскрыть личность связного Гарри Голда. 1 марта английский суд приговорил Фукса к максимальному сроку за шпионаж в пользу союзного государства — 14 годам тюрьмы. Голд, арестованный 23 мая 1950 года, после соответствующей обработки в ФБР также выдал всех, кого знал — он дословно пересказал содержание бесед с Фуксом и Гринглассом и то, как он получал от них информацию по атомной бомбе. Грингласс, узнав из газет об аресте Голда, находился в панике и подумывал о самоубийстве. Он оказался трусливым и слабовольным и в первый же день своего ареста дал письменные показания о передаче Голду в Альбукерке секретных материалов и о своих связях с Юлиусом Розенбергом, в группу которого входил и Мортон Собелл, который работал в Вашингтоне в Главном управлении вооружения ВМС США, занимая при этом пост главного радиоинженера компании General Electric. По свидетельству Александра Феклисова, Мортон Собелл (оперативные псевдонимы «Коно», «Реле») передал в Москву 40 научно-исследовательских работ на нескольких тысячах страниц. Только в 1945 году от него было получено две тысячи листов секретной информации. Именно от Собелла поступили первые сведения о создании американцами системы управления ракетами-носителями ядерных боезарядов.
18 августа 1950 года Собелл был похищен в Мексике, где он пытался скрыться вместе с женой, вооруженными людьми и доставлен на границу с США. 23 августа он был арестован. Ему, как и Розенбергам, а также отсутствующему «Яковлеву», было предъявлено обвинение в заговоре с целью шпионажа. Розенберги и Собелл обвинение отвергли, а Голд и Грингласс сознались в обмен на мягкий приговор. Они выступили на судебном процессе, открывшемся в Нью-Йорке 6 марта 1951 года, главными свидетелями обвинения против Розенбергов, которые обвинялись как организаторы заговора: «Вы передали Советам атомную бомбу, и уже одно это предопределило агрессию коммунистов в Корее». При этом американские обвинители умолчали о том, что в начале 1951 года американский генерал Дуглас Макартур, которого называли «духом ядерной войны», не только настаивал на ядерной бомбардировке Китая, армия которого сражалась на стороне Северной Кореи, но и сделал публичное заявление о том, что США готовы пойти на этот шаг. Таким образом, именно наличие на тот момент советской атомной бомбы предотвратило ядерную войну, поскольку президент Трумэн не решился нанести удар первым и отстранил Макартура.
21 мая 1951 года Юлиус и Эйтель Розенберги были приговорены к смертной казни, а Мортон Собелл — к 30 годам тюремного заключения. При этом им был предоставлен выбор — если они признаются и назовут своих сообщников, то наказание тут же будет смягчено. Но даже родительские чувства не заставили их пойти на это. «Всегда помните, что мы невинны, — писала Этель Розенберг сыновьям за два часа до казни, — и не могли пойти против своей совести».
19 июня 1953 года в тюрьме Синг-Синг (штат Нью-Йорк) ровно в 20.00 в сопровождении охраны Юлиус Розенберг вошел в камеру, где находился электрический стул. Он сам сел на него и расстался с жизнью, не проронив ни слова. В 20.06 он был мертв. Через несколько минут в камеру смерти ввели Этель. Она была спокойна. Перед тем как сесть на стул, она протянула руку к сопровождавшей ее надзирательнице, притянула ее к себе и поцеловала в щеку. Видимо, она посылала прощальный поцелуй всем своим родным и друзьям. В 20.16 она была мертва. Газета «Нью-Йорк таймс» писала, что Розенберги приняли смерть с самообладанием и хладнокровием, которое удивило всех присутствующих.
Мортон Собелл отбывал свой 30-летний срок в федеральной тюрьме Алькатрас. Эта самая известная в мире тюрьма строгого режима возвышается на острове в бухте Сан-Франциско в двух километрах от берега. Здесь сидел король преступного мира Аль Капоне. Каждый заключённый содержался в одиночной камере, получал скудную пищу, воду и не имел каких-либо личных вещей. Посещение тюремной библиотеки и возможность писать письма заключённый должен был заслужить трудом и безупречным поведением. Мортон Собелл находился здесь до закрытия тюрьмы Алькатрас в 1963 году, а затем был переведен в федеральную тюрьму Льюисбург, проведя в заключении в общей сложности 17 лет и 9 месяцев. Но и после своего выхода на свободу в 1969 году он продолжал настаивать на своей невиновности. И только в сентябре 2008 года в возрасте 91 года в интервью газете «Нью-Йорк таймс» Мортон Собелл сделал признание, что во время Второй мировой войны передавал военные секреты Советскому Союзу.
Передавал он их через Розенбергов Александру Феклисову, который в октябре 1946 года вернулся в Москву, а в августе 1947 года выехал в Лондон, где до апреля 1950 года выполнял обязанности заместителя главного резидента под прикрытием должности 2-го секретаря посольства СССР в Великобритании. К этому времени Клаус Фукс тоже вернулся из США в Англию и работал в британском ядерном центре Харуэлл. Связь с ним поддерживал лично Феклисов. 13 марта 1948 года Клаус Фукс передает ему документы по созданию супербомбы — то есть водородной бомбы. Как пишет сам Феклисов, в тот день Фукс вручил ему патент Клауса Фукса и Джона фон Неймана на изобретение «классического супера».
С 1955 по 1960 год Феклисов был начальником американского отдела ПГУ (внешняя разведка) КГБ СССР, а в 1960–1964 годах под именем Александр Фомин возглавлял резидентуру КГБ в Вашингтоне и внес существенный вклад в урегулирование Карибского кризиса.
Мы дружим с его дочерью Наталией Александровной Феклисовой-Асатур, которая, кстати, родилась во время пребывания родителей в Нью-Йорке.
— Наталия Александровна, недавно мы с Вами присутствовали в Российском историческом обществе на открытии выставки «Золотые страницы истории разведки», на которой были представлены портреты 29 разведчиков, среди которых и Ваш отец — Александр Семёнович Феклисов. Открывал выставку директор Службы внешней разведки России Сергей Евгеньевич Нарышкин. Таким образом, Ваш отец вошел в число трёх десятков лучших советских разведчиков. Что, по Вашему мнению, привело Александра Семёновича на олимп разведывательного сообщества России?
— О том, что наш отец разведчик, мы с сестрой узнали довольно поздно — когда уже окончили институты и завели собственные семьи. До этого мы считали, что наш отец является сотрудником советской дипломатической службы. И лишь позже мы узнали, что он прожил уникальную жизнь разведчика. Папа отдал этой работе 35 лет, из них 15 лет он провел в долгосрочных командировках: в Нью-Йорке, Лондоне, Праге и Вашингтоне.
— Кстати, одним из тех, кого завербовал Ваш отец во время своей командировки в Нью-Йорк, был Мортон Собелл, главный радиоинженер компании «Дженерал электрик», проходивший по одному делу с супругами Розенберг и получивший 30 лет каторги. Самое удивительное, что Собелл до сих пор жив. Так что та давняя глава истории еще не закрыта.
— В те годы, о которых Вы говорите, атомная разведка еще не была главной задачей в работе отца. От группы Розенберга, в которую входил и Собелл, он получал информацию по новым видам вооружений в самых различных областях. А вот в Лондоне папа уже курировал разведывательную деятельность именно в области ядерного оружия и встречался с Клаусом Фуксом, который передал ему в 1948 году очень важные документы по водородной бомбе. Эти встречи продолжались до марта 1949 года, когда Клаус Фукс перестал выходить на связь и стало известно, что он арестован. Кстати, на допросах, когда Фуксу предъявляли фотографии всех сотрудников советского посольства, он ни разу не указал ни на одну из фотографий Александра Семёновича.
— А в Лондоне в то время находилась вся Ваша семья?
— Да, мы вместе с мамой были рядом с отцом. Я ходила в английский частный детский садик, играла с английскими детьми, а мама работала в советском посольстве. В школу я пошла уже во время следующей командировки отца в Чехословакию. В 1955 году мы вернулись в Москву, а в 1959 году отец сопровождал Хрущёва во время его миссии мира в США. Хрущёв провел там две недели, а отец со своими коллегами обеспечивал его безопасность.
— Это, по-видимому, повлияло на дальнейшую карьеру Александра Семёновича?
— На этот счёт существуют различные версии. Как бы там ни было, в свою третью длительную командировку в Вашингтон в сентябре 1960 года отец поехал уже в качестве резидента советской внешней разведки, где он работал под фамилией Фомин советником советского посольства. В первый же год командировки он обзавелся большим кругом знакомств во всех сферах американского общества, в том числе и среди журналистов. Одним из них стал популярный тележурналист Джон Скали. В лихие дни Карибского кризиса официальные дипломатические каналы перестали работать, поскольку ни посол Анатолий Добрынин, ни наш представитель в ООН Валерьян Зорин не располагали данными по переброске советских ядерных ракет на Кубу. При этом они уверяли американцев, что на Кубу завозится чисто оборонительное вооружение. Американцы, располагавшие данными воздушной разведки, им не верили.