— Всего я прошел восемь лагерей, последним был Шталаг VIII-А Гёрлиц (Görlitz) на правом берегу реки Нейсе. Там я попал в список специалистов, поскольку закончил перед фронтом училище по ремонту электровозов — и меня послали в ремонтную бригаду в локомотивное депо города Лаубан (теперь польский город Любань в 20 км от Гёрлица). Там я проработал до 3 марта 1945 года слесарем — заменял сгоревшие спирали трансформаторов.
Немцы собирались бежать и вряд ли оставили бы солдата Ивана в живых. Спасло его то, что он был необычайно красив. Без лишней скромности можно сказать, что, несмотря на истощенность, Голливуд или наши актеры того периода, вроде Кадочникова, там и рядом не стояли. А тем более нынешние…
— Со мной работал француз, — поясняет мою мысль Иван Никитич, — а через нас в цех на второй этаж ходили немецкие девочки. С ними работала француженка — жена одного французского офицера. Она и говорит моему французу — немецкие девочки-то влюблены в русского! И правда — они стали мне по очереди отдавать свой завтрак, чтоб я не умер. А когда фронт стал приближаться и уже была слышна канонада — я пробрался во французскую зону, где французы дали мне французскую одежду и имя Жорж Сантаньян. Я выбрался вместе с ними с территории завода и на следующий день попал к нашим. Меня привезли в штаб 5-й танковой армии. Там меня допросили, и один офицер говорит: “Надо его домой в Сибирь отправить, пусть его там подлечат!” — на что стоявший рядом полковник заметил: “Да кто его там лечить будет — вмиг на шахту загонят. Отправьте его к повару Хабибуллину — пусть картошку чистит”. Хабибуллин положил мне две ложки каши — поешь, говорит, больше пока нельзя, иначе заворот кишок, что нежелательно. Потом меня определили в 24-ю дивизию ездовым в приданном артдивизионе — возить пушку. Так я снова сел на коня.
Но случилось непредвиденное: в результате немецких контрударов в марте 1945 года два населенных пункта Лаубан (Lauban) и Штригау (Striegau) были отбиты у частей 1-го Украинского фронта и снова перешли под немецкий контроль…
— Так мы оказались в окружении — я уж думал, что это судьба, приговор. Но нас освободили наши части, идущие в Чехословакию, и вот я вместе с моей пушечкой на коне въехал в Прагу. 9 мая — как сейчас помню — в Праге был прекрасный теплый день. Война закончилась, и всех нас, бывших военнопленных, по приказу Сталина направили на Украину на ликвидацию бандеровских банд в город Магеров Львовской области. И мы ровно год чистили там леса, искали схроны. 10 июня 1946 года нас 1200 человек бывших военнопленных погрузили в вагоны — и на восток, в Северную Корею. Там я служил еще четыре года. Был поваром — тут и школа Хабибуллина пригодилась. Демобилизовался я 15 марта 1950 года.
Шли годы, Иван Никитич в своем родном городе Белово Кемеровской области стал известнейшим человеком — лучшим часовым мастером.
— Я купался в славе, — вспоминает он. — На 9 Мая первым на параде выступал военный комиссар города, а потом всегда я. И только после меня — первый секретарь горкома. Меня очень уважали потому, что я честный человек. Все Идоленко кристально чисты, ничего не украли, никого не предали, всю жизнь отдали государству.
К сожалению, государство отдало всё созданное такими вот кристальными людьми совсем в другие руки — и далеко не всегда чистые. Никто не отрицает, что сегодня, в век патриотизма, многое делается для возрождения славных традиций — взять хотя бы тот же «Бессмертный полк». Но ведь есть еще живые ветераны, причем с уникальной судьбой. Неужели нельзя сделать так, чтобы эти последние Солдаты Победы не чувствовали себя одинокими? Ведь они не избалованы — им не нужны яхты и замки, они и без того отдали людям всё без остатка. Известно, как важно для человека, разменявшего 10-й десяток, постоянное присутствие близких, которое возможно только в своей квартире или доме — в казенном учреждении это невозможно в принципе. К сожалению, на обращения ветерана в вышестоящие инстанции ответ один — не положено, так как не проживаете в Москве 10 лет… Но ведь речь идет об участнике Великой Отечественной войны, «похороненном дважды заживо» и прошедшем ужасы лагерей смерти — таких и остались-то считаные единицы. В свете салютов и рапортов о нашей бесконечной благодарности Солдатам Победы неужели для нашего великого народа так уж трудно было изыскать возможность выделить квартиру для инвалида-колясочника, который пришел с войны. Те, кто ворочает миллиардами и купается в роскоши, могли бы достать такую сумму из кармана и сделать счастливыми последние годы тех, кому они обязаны не только своим состоянием, но и жизнью.
Здоровье солдата Ивана стало резко ухудшаться, и 27 ноября 2018 года его госпитализировали в ГКБ № 51. Поскольку он находился в реанимации, я написал письмо главному врачу больницы В.А. Бражник следующего содержания:
«Многоуважаемая Виктория Алексеевна!
Во вверенное Вам учреждение, Городскую клиническую больницу № 51, поступил 27 ноября 2018 года легендарный воин, Солдат Победы, 93-летний ветеран Великой Отечественной войны Идоленко Иван Никитич. Мне довелось познакомиться с ним, занимаясь, как историку спецслужб, изучением боевого пути легендарного разведчика, Героя Советского Союза Николая Ивановича Кузнецова. Оказалось, что ветеран из Сибири Идоленко И.Н. имеет отношение к отряду специального назначения ОМСБОН НКВД СССР “Победители”, в составе которого действовал Николай Кузнецов, тоже сибиряк. В 1944 году в составе кавалерийского спецназа Иван Идоленко был послан для прикрытия отряда “Победители” и обеспечения возвращения Кузнецова на Большую землю. Много раз Иван смотрел в глаза смерти — в ходе той операции он был “убит” и “похоронен” 9 февраля 1944 года. Однако, как выяснилось впоследствии, он был лишь ранен и контужен, и без сознания захвачен в плен. Несмотря на страшные испытания, которые ему выпали, он остался верен воинской присяге и пройдя восемь лагерей совершил виртуозный побег, выдав себя за французского военнопленного Жоржа Сантаньяна. Очутившись во французской зоне лагеря, он 3 марта 1945 года организовал побег, нашел передовые части Красной Армии и вернулся в ее ряды, встретив Победу 9 мая 1945 года в Праге. Затем ему довелось бороться с националистами в Западной Украине, служить в Северной Корее. Легендарный спортсмен, многократный чемпион мира и Олимпийских игр Юрий Петрович Власов в посвящении Ивану Никитичу своей книги “Огненный Крест” написал: “Ивану Никитичу Идоленко — Солдату Великой Отечественной, отцу достойного русского семейства, большому русскому человеку с поклоном!” А боевой генерал Александр Иванович Лебедь в своем автографе пишет: “Ивану Никитичу Идоленко с пожеланием доброго здоровья на долгие годы”.
Мы просим Вашей помощи для внимательного отношения к ветерану с уникальной судьбой, каких остались единицы и который так нужен сегодня России.
С уважением,
Андрей Ведяев,
историк спецслужб».
Несмотря на все предпринятые усилия, спасти ветерана не удалось — 3 декабря он умер и 6 декабря был похоронен с воинскими почестями на Троекуровском кладбище рядом с могилами двух последних начальников Главного разведывательного управления (ГРУ) Генштаба Вооруженных сил Российской Федерации — генерал-полковника Героя России Игоря Дмитриевича Сергуна (1957–2016) и генерал-полковника Героя России Игоря Валентиновича Коробова (1956–2018).
На сорок дней я побывал там и положил цветы всем троим — а также похороненному неподалеку генерал-майору Юрию Ивановичу Дроздову, последнему начальнику нелегальной разведки КГБ СССР.
А потом уехал в Рузу — «мой дальний берег детства, где звучит аккордеон»:
И воды отразят усталое лицо,
И сердце исцелят и успокоят нервы…
Ведь как в той же песне Игоря Талькова на слова Леонида Фадеева:
У каждого из нас на свете есть места,
Что нам за далью лет всё ближе, всё дороже,
Там дышится легко, там мира чистота,
Нас делает на миг счастливее и моложе.
Уж очень не хочется, чтобы на пути к возрождению порушенных традиций на сердце остался не Рузский рубеж, а всего лишь новый рубец русской истории…
Эпилог
Солдат хранит в кармане выцветшей шинели
Письмо от матери, да горсть родной земли.
Мы для Победы ничего не пожалели.
Мы даже сердце как HЗ не берегли.
Что пожелать тебе сегодня перед боем?
Ведь мы в огонь и дым идем не для наград.
Давай с тобою поменяемся судьбою.
Махнем, не глядя, как на фронте говорят.
Одним из мест, где хранятся многие дорогие для меня традиции, является поселок Трудовая-Северная, что в 100 км от Рузы. Причем если Руза расположена от Москвы точно на запад, то Трудовая — точно на север.
«На дальней станции сойду», — напевал я, выходя из электрички на станции Трудовая, расположенной на берегу живописнейшего Икшинского водохранилища, созданного в 1937 году. Не случайно именно здесь в 1946 году началось строительство посёлка для генералов и офицеров Группы советских оккупационных войск в Германии, который получил название Трудовая-Северная, — ведь как поётся в другой советской песне:
Трудный путь им пришлось пройти.
Это те, кто в штыки
Поднимался как один, —
Те кто брал Берлин.
Земля под строительство посёлка на территории Трудового лесничества Дмитровского лесхоза была выделена из Гослесфонда по личному распоряжению Иосифа Виссарионовича Сталина — случай уникальный не только для Подмосковья, но и для всей России. Основателями посёлка, расположенного в хвойном лесу на берегу водохранилища, стали Василий Данилович Соколовский и Василий Иванович Чуйков, которые не только принимали капитуляцию Берлинского гарнизона, но и явились прототипами главных героев легендарного фильма «Офицеры» Ивана Вараввы и Алексея Трофимова. В самом