Именно Мюллер воспрепятствовал масштабному использованию в войне против СССР украинских националистов Мельника и Бандеры, которые до конца 1944 года находились в концлагере СС Заксенхаузен. В последние дни войны Мюллер по приказу Гиммлера оставался в рейхсканцелярии, осуществляя оттуда общее руководство полицией. А потом некоторые немецкие офицеры, побывавшие в советском плену, видели его в Москве. Уже давно замечено, что в фильме «Семнадцать мгновений весны», в создании которого принимали участие люди безусловно информированные, все персонажи очень похожи на своих прототипов, за исключением одного — Мюллера. Больше всего на реального Мюллера похож Вячеслав Тихонов, который играет вымышленного Штирлица. При этом при своем очень высоком звании штандартенфюрера СС Штирлиц занимает довольно незначительную должность. Все это заставляет предположить, что Штирлиц — это и есть шеф гестапо Мюллер, а Леонид Броневой — просто отвлекающий манёвр.
Иногда говорят, что советское руководство никогда бы не стало иметь дело с Мюллером, поскольку на руках руководимой им организации, признанной преступной, кровь миллионов людей. Но ведь в случае успеха сепаратных переговоров объединенный Запад с участием Англии, США и Германии мог нанести сокрушительный удар по советским войскам, и близкая Победа обернулась бы поражением и как следствие — гибелью целых народов, населяющих Советский Союз. Здесь на карту был поставлен исход Второй мировой войны. А тот факт, что в фильме Штирлиц нашел поддержку в лице Бормана, как раз и свидетельствует о том, что в действительности Мюллер помог Борману решить поставленную задачу и столкнуть Гиммлера и Геринга между собой и с Гитлером. 20 апреля 1945 года, в день рождения Гитлера, Гиммлер поклялся в абсолютной верности фюреру и объявил, что не покинет столицу, но вскоре после этого и он, и Геринг покинули город. 23 апреля Геринг направил Гитлеру телеграмму, в которой просил разрешения возглавить правительство. С подачи Бормана Гитлер воспринял это как попытку государственного переворота и требование капитуляции. В тот же день по приказу Бормана Геринг был арестован, лишён всех званий и наград. В это же время Гиммлер вёл переговоры с англичанами и американцами через графа Бернадота, главу шведского Красного Креста. Мюллер сообщил об этом Борману и в Москву, в результате чего последовала нота советского правительства и ВВС вынуждено было передать по радио сообщение о попытке Гиммлера договориться со странами Запада. Гитлер был в бешенстве и приказал арестовать изменника. 29 апреля рано утром он продиктовал своей секретарше Траудль Юнге политическое завещание, в котором обличал и Гиммлера, и Геринга как предателей. Гиммлер был снят со всех партийных и государственных должностей и лишён партийного билета. В завещании Гитлер не назвал своего преемника ни на посту фюрера, ни во главе партии. Вместо этого он назначил Геббельса рейхсканцлером, гросс-адмирала Карла Дёница, который находился во Фленсбурге на границе с Данией, — рейхспрезидентом, а Мартина Бормана — министром по делам партии. Утром 1 мая Геббельс прислал на переговоры с советским командованием начальника штаба сухопутных войск Ганса Кребса. По поручению Ставки переговоры на КП 8-й гвардейской армии вели генерал армии Василий Данилович Соколовский и генерал-полковник Василий Иванович Чуйков. Переговоры закончились ничем, Кребс вернулся в рейхсканцелярию и застрелился.
Тем временем бои за рейхстаг продолжались до позднего вечера 1 мая. Советские 3-я ударная и 8-я гвардейская армии охватили центр Берлина широкими клиньями, которые соединились в парке Тиргартен перед Рейхстагом. Однако правительственный квартал на противоположном берегу Шпрее, где находилась рейхсканцелярия, оставался в руках эсэсовцев: немцев из 11-й танковой дивизии СС «Нордланд» и французов из 33-й гренадерской дивизии СС «Шарлемань». На север от правительственного квартала, на другой стороне Унтер-ден-Линден, в районе станции наземки Фридрихштрассе и в районе вокзала Лертер также оставались незанятые советскими войсками островки.
Ночью с 1 на 2 мая дивизия СС «Нордланд» попыталась прорваться из правительственного квартала через Вайдендамский мост по Фридрихштрассе на север. В своей книге «Бункер» (Die Katakombe) 1975 года Уве Банзен на основе интервью очевидцев событий утверждает, что вместе с эсэсовцами решили пробиваться три группы обитателей рейхсканцелярии. Первую группу возглавил бригадефюрер СС Вильгельм Монке, вторую — рейхсляйтер Мартин Борман и третью — начальник личной охраны Гитлера, группенфюрер СС Ганс Раттенхубер. По версии адъютанта Гитлера Отто Гюнше и камердинера Хайнца Линге (их воспоминания «Неизвестный Гитлер» изданы историками Маттиасом Улем и Хенриком Эберле), групп было шесть. Первую действительно возглавлял Монке. В нее входили Гюнше, Вальтер Хевель, представитель гросс-адмирала Дёница в Ставке Гитлера, вице-адмирал Ганс-Эрих Фосс, личные секретарши Гитлера Герда Кристиан и Траудль Юнге, диетврач Гитлера Констанция Манциарли, секретарша Бормана Эльза Крюгер, доктор Эрнст-Гюнтер Шенк и рота эскорта. Вторую группу, в которую входил Борман, возглавил статс-секретарь министерства пропаганды, бригадефюрер СС Вернер Науман — в своем политическом завещании Гитлер определил его на пост министра пропаганды вместо Геббельса, который должен был стать рейхсканцлером. Здесь же были фольксштурмисты и заместитель гауляйтера Берлина (Йозефа Геббельса) Герхард Шах. Третью группу возглавил шофер Гитлера Эрих Кемпка. В нее входили Линге, несколько ординарцев и охранников Гитлера. Четвертую возглавил бригадефюрер СС Альбрехт, пятую — группенфюрер СС Ганс Раттенхубер (в нее входили личные пилоты Гитлера группенфюрер СС Ганс Баур и Георг Бетц) и шестую — руководитель гитлерюгенда, рейхсюгендфюрер Артур Аксман.
Эльза Крюгер, выступившая свидетельницей на Нюрнбергском процессе в 1946 году, показала: «1 мая 1945 года я последний раз видела и говорила с Борманом в бункере рейхсканцелярии… Его последние слова ко мне… были: “И все же, до свидания. Все это уже бессмысленно; я конечно попытаюсь, но мне не уйти”». Собравшись в подвале рейхсканцелярии незадолго до полуночи, группы по очереди через окна и проломы в стенах выбрались на Фоссштрассе, добежали по ней до угла Вильгельмштрассе, обогнули его и спустились внутрь станции метро «Кайзерхоф» (современное название — «Моренштрассе») на Вильгельмплац. Теперь путь к отступлению лежал под землей. Группа Монке прошла по туннелю линии А (сегодня — U2) до станции «Штадт-Митте», а потом по туннелю линии С (сегодня — U6) до станции «Фридрихштрассе». Группа Наумана — Бормана попыталась двигаться тем же маршрутом, но в абсолютной темноте на станции «Штадт-Митте» перепутала поворот и ушла дальше по линии U2 до станции «Хаусфогтайплац», где она выбралась на поверхность через полностью разрушенный выход. Под землей группы перемешались, и в числе выбравшихся на поверхность оказались Баур, Науман, Борман и эсэсовский хирург Людвиг Штумпфеггер, который по просьбе Магды Геббельс отравил шестерых ее детей. Пройдя через площадь Жандарменмаркт и еще одну из улиц, они вышли на Фридрихштрассе, пошли по ней на север, пересекли Унтер-ден-Линден в 750 метрах от Бранденбургских ворот, уже находящихся в руках Красной Армии, прошли мимо вокзала Фридрихштрассе и через 200 метров оказались у Вайдендамского моста через Шпрее. Но они пришли слишком поздно — мост успела проскочить только первая группа Монке, которой удалось уйти довольно далеко на север. Секретарши Юнге, Крюгер и Кристиан сумели выбраться из Берлина и двинулись на Эльбу, Констанция Манциарли вообще исчезла. Однако большинство других были арестованы утром 2 мая в подвале на Шёнхаузераллее.
Когда группа Бормана с опозданием подошла к Вайдендамскому мосту, там уже были советские части. Она попала под сильнейший огонь и была вынуждена отступить. В этот момент подъехал «тигр», забитый ранеными немецкими солдатами, и под его прикрытием группа двинулась через мост. На Нюрнбергском процессе 3 июля 1946 года Эрих Кемпка заявил, что видел, как с той стороны танка, где шел Борман, внезапно блеснуло пламя — возможно, по танку выстрелили из фаустпатрона (по свидетельству маршала Чуйкова, «8-я гвардейская армия, бойцы и командиры, были влюблены в эти фаустпатроны, воровали их друг у друга и с успехом их использовали»). В результате, по словам Кемпки, «Борман дернулся, согнулся и его буквально подкинуло в воздух». Однако Баур на допросе 16 ноября 1962 года показал иное: они все вместе побежали по Цигельштрассе — это первый переулок за мостом направо, перед нынешним зданием Фридрихштадтпаласта — то есть мост они преодолели. «Метров через сто я решил оглянуться и стал искать Бормана. Но мне сказали, что рейхсляйтера Бормана нигде нет. Видимо Борман погиб на Цигельстрассе».
Но на самом деле все обстояло иначе — об этом много лет спустя рассказал Науман, которому удалось благополучно скрыться. По его собственному признанию, в советской оккупационной зоне он был пять раз задержан и даже допрошен — но всякий раз его отпускали. До 1950 года о нем ничего не было слышно. На Нюрнбергском процессе адвокат спросил Кемпку: «Вы говорили, что рядом с Мартином Борманом или впереди него шел еще один господин — а именно, господин Науман из министерства пропаганды?»
— Jawohl, это был бывший статс-секретарь доктор Науман.
— Слышали вы что-нибудь об этом статс-секретаре Наумане позднее?
— Нет, я ничего об этом не слышал…
В 1950 году Науман объявился в Дюссельдорфе. В 1963 году он рассказал следователям (протокол допроса Vs 3/63 (A.G.)), что был руководителем группы, которая пошла на прорыв. Борман якобы спросил его, можно ли и ему с ними, на что получил согласие Наумана. «Я еще сказал ему, что во время прорыва он должен держаться прямо за мной, что и было выполнено». Когда «тигр» взорвался, Науман был оглушен взрывной волной, а когда снова пришел в себя, то увидел Бормана. После этого Науман пошел назад в направлении Вайдендамского моста, и в одной из воронок нашел остатки своей группы — примерно 11 человек, среди них были Борман, Аксман и доктор Штумпфеггер. Таким образом, Науман опроверг показания Кемпки. Он также на