Значит, Глория не врала: она правда видела, кто убил Элизабет. И это знание стоило ей куда дороже, чем пять золотых фунтов, которые печально звякнули у меня в кармане.
Глава 5Клубок змей
Крики слуг пробились ко мне даже сквозь звон в ушах. Не думал, что хоть что-то еще способно меня потрясти, но вид рыжей дурехи, которая хотела доказать родителям жениха, какая она выгодная невеста, а теперь безжизненно лежала в траве, определенно меня добил. Я сжал виски, пытаясь сосредоточиться: остальные слуги тоже сбежались и вплели свои голоса в общий хор причитаний. Кто-то должен сохранить хладнокровие в этом кошмаре, и это буду я, ибо нет здесь никого холоднее меня. Шутка получилась не смешная, но в голове немного прояснилось.
– Калитка была заперта, – прохрипел я. – Как убийца вошел?
– Не знаю, я не знаю, – как заведенная твердила кухарка. Зубы у нее постукивали. – Ничего не знаю. Что ж это за дом такой!
Я бросил взгляд на спину бедной Глории, ожидая увидеть рану, как у Элизабет и у меня самого, но там ничего не было. Как же она умерла? Ответ мне быстро подсказали синяки у нее на шее: ее задушили.
Прекрасных блондинок мерзавец убивает ударом в спину, так, чтобы те даже не поняли, что происходит. А вот моего друга Кирана он отравил, Глорию – задушил. И она, и он были просто случайными свидетелями: Киран застал убийцу при осмотре места преступления, Глорию на ярмарке угораздило не вовремя посмотреть в нужную сторону. Мысль об их бессмысленной гибели одновременно взбесила меня и поддержала. Преступник не тень, не мстительный дух – обычный трус из плоти и крови, до смерти напуганный тем, что его могут опознать.
А это случится скорее, чем он надеялся, потому что я кое-что понял. Как я и думал, сад – место для встречи вдали от посторонних глаз, и вот как я поступил бы на месте Глории: назначил встречу с убийцей, требуя денег за обещание не выдавать его. А вторую встречу назначил бы с тем человеком, которому убийцу можно выдать (тоже за деньги). Злодея арестовали бы, а я остался бы с двойной мздой. Вот только план Глории пошел не так еще на первом этапе: убийца явился на встречу, но догадался, что Глория его выдаст. И, вместо того чтобы заплатить за молчание, обеспечил это самое молчание куда более действенным способом.
Все это значило только одно. Элизабет убили в десять утра, а сейчас еще и солнце не зашло. И если все произошло с такой невероятной скоростью, значит, убийца совсем рядом, в гуще событий. Это некто, кого я видел, с кем, возможно, даже говорил. Может, один из слуг? Ведь мы с Глорией скрылись в кладовке у них на глазах, и виновный, будь он там, точно догадался бы, что уединились мы не ради поцелуев.
Мои размышления были прерваны тем, что кто-то грубо схватил меня за плечо и вздернул на ноги. С трудом сосредоточившись, я уперся взглядом в перекошенное от злости лицо Лиама.
– Это вы… вы! – взревел он. – Я-то весь день думаю, с чего вы тут крутитесь!
Он врезал мне в живот с такой силой, что я отлетел, а он тут же поднял меня и ударил еще раз, от ярости разом потеряв цивилизованный облик. Я надеялся, парой ударов дело ограничится, но Лиам поднял меня с земли и куда-то потащил.
– Пустите! – слабо запротестовал я, оробев от его напора.
Куда там: он тянул меня безжалостно, как домашнюю скотину. Я попытался сопротивляться, но недооценил его силу, и последствия были печальные. Лиам дернул сильнее, в плече у меня что-то хрустнуло, и левая рука повисла плетью. А Лиам знай себе тащил дальше – похоже, и не заметил, что я больше не выворачиваюсь, наоборот, торопливо иду рядом, лишь бы он не оторвал мне руку окончательно. Собирается просто выставить меня за ограду? Увы, нет. Мы спешили все дальше по улице, вниз по склону холма.
– Так и знал, что ты темная лошадка, – процедил Лиам, дергая меня, как тряпичную игрушку. Ну вот, уже и на «ты» перешел! – Детектив, когда слуг допрашивал, велел нам в участок приходить, если что-то узнаем. Не думал, что порог их мерзкой британской полиции переступлю, но уж придется!
– Почему вы все называете ее британской полицией? – простонал я: что угодно, лишь бы хоть немного отвлечься от жалости к собственной руке. – Я не видел там никого, кроме ирландцев!
– Да потому, что на острове никакой полиции не было, пока вы не явились и ее не придумали! Нанимают-то местных, а управляют британские начальники в замке! – Лиам дернул меня за многострадальное плечо, показывая на здание у подножия холма. – Участок, как видишь, от замка недалеко, ишь пригрелись! Шагай, шагай!
От удивления я немного притормозил. Лиам так злобно выпаливал слова, что сквозь аккуратное британское произношение пробился знакомый говорок – «парог брытанской плиции», «брытанские нчальники», «шыгай», а значит…
– Никакой ты не англичанин! – возмутился я. Если Лиам врал в этом, то в чем еще? – Ты такой же ирландец, как и все тут!
– Я перед тобой отчитываться не обязан, – прорычал он. Получилось скорее «отчытываться». С фальшивым британским акцентом Лиам полностью распрощался. – Убил Элизабет, Глорию, небось и на Нэнси уже нацелился! Мы для вас, англичан, – мусор, не такие же люди, как вы, а? Не на того напал!
Он остановился, толкнул меня в грудь и сразу врезал кулаком по лицу. Удивленно посмотрел на свой кулак – ха, я же холодный как лед, это должно привести его в чувство! Но Лиам, видимо, решил, что ему показалось, и ударил снова. Голова у меня мотнулась, в ослабевшей шее что-то хрустнуло, и я с ужасом понял: голова опасно накренилась. Нет-нет-нет! Я взялся за нее обеими руками и попытался поставить ровно. Однажды у меня получилось вернуть голову на место, даже когда мне шею свернули, но в те времена я, похоже, был свеж и полон раствора. Здоровой рукой я в отчаянии крутил голову так и эдак, но, как я ни пытался, выровнять не получалось. Лиам, похоже, всерьез навредил моим хрупким позвонкам.
Тут я сообразил, что меня больше никуда не тянут. Злобный варвар Лиам стоял рядом и потрясенно таращился на меня. Я попытался понять, что такого он видит, а когда понял, не обрадовался. Со своими приглушенными ощущениями я не сразу заметил, что от безжалостных ударов в живот, которыми он наградил меня в саду барона, у меня как-то изогнулся корпус. Похоже, кости стали совсем хрупкими. Вдобавок к этому одна рука висела, голова бессильно заваливалась вправо и вниз. Все вместе, похоже, представляло собой довольно жуткое зрелище.
Я замер. Мне совсем не было страшно, когда он бил меня, – если не чувствуешь боли, теряешь страх повреждений, – но сейчас я перепугался, как ребенок, потому что видел на его лице самый страшный приговор, который может огласить мне судьба: я выгляжу уродливым. И, как ни грустно это признать, мертвым.
Лиам протянул дрожащую руку к моему лицу, коснулся его и отпрянул всем телом. От его бравады и следа не осталось. Он шагнул назад, и еще раз, и снова, а потом пустился наутек. Я печально остался стоять на вымощенной камнем улице около мрачного здания армейского вида, которое не красил даже розовый предзакатный свет. Пощупал одной рукой свое лицо, снова попытался выпрямить голову. Мне хотелось заплакать и еще, пожалуй, ощутить хоть немного боли, этой верной защитницы тела, которая подсказала бы, что у меня сломалось и как это исправить. Но боли не было.
Мимо прокатился экипаж с открытым верхом, и парочка в нем уставилась на меня остановившимися от ужаса глазами и глядела, пока экипаж не скрылся за поворотом. Я почувствовал к Лиаму жгучую ненависть. Как он посмел испортить мой предпоследний день!
Голова кренилась так низко, что горизонт больше не был горизонтальным, а скорее представлял собой что-то вроде склона. Хотелось спрятаться, чтобы никто больше не увидел меня таким, как сейчас, но злость придала мне сил. Я стою прямо у дверей полицейского участка, и раз уж этот ирландский мерзавец так любезно меня проводил, то здесь я и продолжу расследование. Лиам даже представить своим крохотным умишком не может, на что я способен! Мое оружие – разум, и сейчас я им воспользуюсь. Где еще мне искать помощи, как не у тех, кто сталкивается с преступностью каждый день? Надо было сразу об этом подумать!
Я одной рукой одернул воротник рубашки. Той же рукой поправил вторую руку, потом голову, которая тут же упала обратно. Собрал всю свою храбрость и зашел в полицейский участок.
Внутри интересного было мало. Голые стены, столы тут и там, никакого интерьерного стиля. Народу немного: констебли в форме, люди в обычных костюмах, настроение у всех хуже некуда. Этим участок напоминал редакцию газеты – группа сердитых людей, по служебной необходимости втиснутых в одно помещение. Потом ближайшие к двери полицейские заметили меня, и лица у них вытянулись. Все больше людей поднимали головы и бросали свои дела, пока молчание не затопило всю комнату. Угрюмый детектив Мур, сидевший за одним из дальних столов, увидел меня и замер. Я ему приветливо улыбнулся. Видимо, не стоило: он аж вздрогнул.
Ладно, он меня и в приличном виде не жаловал, но я ему пригожусь. А он – мне. Я захромал в его сторону, и лицо у детектива застыло, как маска. Шел я зигзагами: из-за погнутой спины ноги отказывались шагать по прямой, да и голова, повернутая под неудобным углом, смотрела куда-то вбок.
Дойдя до его стола, я гордо опустился на ближайший стул. Ну, почти: в последний момент промахнулся и рухнул на пол. Я ждал взрыва смеха, но его не последовало, отчего, как ни странно, стало только хуже. В гробовой тишине я поднялся, упираясь в пол здоровой рукой, и все-таки справился с тем, чтобы расположить себя на стуле.
– Лиам думает, я задушил Глорию, – прохрипел я, чтобы хоть с чего-то начать.
Заговорить у детектива получилось не с первой попытки.
– А Глория – это?.. – спросил он наконец, глядя на меня так, словно за ним пришла сама смерть.
– Одна из служанок. Лиам говорит, вы их допрашивали сегодня. Молодая, рыжая.
– И она мертва?
Я хотел кивнуть, но не разобрался, как это сделать с учетом угла, под которым висела моя голова, и многозначительно промолчал. Мур потер грудь, словно у него заболело сердце.