– Самумчик, – удовлетворенно хмыкнула она, – далеко ли собрался?
Вознамерившись найти ответ на данный вопрос, девушка пустилась следом за ассасином, прячась в тенях и, пригнувшись, скользя вдоль оград. Самум передвигался абсолютно бесшумно, и ей удавалось уследить за ним лишь потому, что она знала, где и когда ожидать его появления.
Пробравшись через два квартала, Колючка вышла к центральной, рыночной улице. Та была существенно шире, нежели прочие переулки, и тут Самуму уже не удалось бы так просто перемахнуть с одного дома на другой. Так или иначе, но ему пришлось бы спуститься вниз. Решив подкараулить приятеля, Колючка заняла позицию за одним из кустов, внимательно наблюдая за кромкой крыши, ясно различимой на фоне озаренного пожаром ночного неба.
Самум, однако, медлил, и она уже подумывала о том, чтобы самой забраться наверх, как вдруг что-то легонько кольнуло ее сзади в шею.
– Не меня ли поджидаете, барышня? – вежливо осведомился знакомый голос.
– Убери эту… штуку от моей шеи, – процедила Колючка, стараясь не шевелиться. Многие «инструменты» Самума несли на себе смертельный яд, и одной малюсенькой нанесенной ими царапинки хватило бы, чтобы отправиться к праотцам.
– Расслабься, это всего лишь травинка, – ассасин присел рядом, – какими судьбами?
– Ты был небрежен. Я следила за тобой почти от самых Западных Ворот Гаха-Геша.
– Небрежен!? Пф-ф! – Самум беззвучно рассмеялся, – это не ты за мной следила, это я тебя вел.
– Вел!?… Вот зараза!
Немного раскинув мозгами, девушка сообразила, что именно так все и обстояло. Самум умел бесследно исчезать даже средь бела дня, а уж во тьме ночной он чувствовал себя как рыба в воде. И если кому-то удавалось его заметить, да еще и проследить, то из этого следовал единственно возможный вывод – именно это ему и требовалось.
– Ладно, пусть так, – с неохотой согласилась Колючка, – но зачем?
– Объясню, когда будем на другой стороне улицы, а то потом перебраться будет сложнее. Давай, вперед!
Колючка предпочла не пускаться в дискуссии и, перепрыгнув через ограду, послушно метнулась к дому напротив. Они с Самумом укрылись за сложенными в кучу ящиками, выбрав позицию, с которой вся аллея прекрасно просматривалась чуть ли не до самого рынка.
– А теперь смотри внимательно, – ассасин вытянул руку, указывая на переулок в квартале от них.
Из подворотни выскользнули несколько теней, которые на мгновение замерли, осматриваясь, а потом рассыпались в стороны. Следом за ними показались другие, затем еще и еще. Разбившись на группы, они направились каждая за своим лидером, действуя в полном молчании. Одна из таких групп собралась возле дома, за углом которого укрывались беглецы. Багровые отсветы пожара поблескивали на доспехах и шлемах солдат. Один из них достал веревку с крюком, предусмотрительно обмотанным тряпкой. Все так же молча он забросил крюк на крышу, и, один за одним, все воины вскарабкались наверх.
– Они занимают позиции на крышах всех домов вокруг дворца, чтобы иметь возможность беспрепятственно обстреливать его территорию, – заметил Самум.
– Кто эти люди? – нахмурилась Колючка, – чьи они?
– А ты догадайся.
И действительно, для того, чтобы понять, кто именно брал Гаха-Геш в кольцо, большого ума не требовалось. То, как грамотно и слаженно работали солдаты, то, как уверенно они ориентировались в ночном городе, не оставляло простора для догадок.
– Но как гвардейцы Салассада оказались здесь? Каким образом они выбрались из дворца?
– Откуда мне знать. Они движутся по городу откуда-то с запада, последовательно занимая квартал за кварталом, – Самум подался вперед, – нет, ну ты смотри, что творят!
Группа солдат, собравшись у дворцовой стены, принялась стаскивать к воротам все, что только можно было собрать вокруг: ящики, телеги, торговые прилавки, бочки и тому подобное. Они по-прежнему старались особо не шуметь, хоть это было и непросто.
– Ребята блокируют все выходы из дворца, а после того, как склады сгорели, у оставшихся внутри не будет ни лестниц, чтобы перебраться через стену, ни подходящего бревна, чтобы ее проломить. Ха! – Самум восхищенно прищелкнул языком, – кот и мыши поменялись местами! Чувствуется рука Лиса!
– Но там же остался Таран! – спохватилась Колючка, – мы должны его вытащить!
– Ничего с ним не станется. Он хоть и толстокожий, но, думаю, тоже почувствовал.
– Почувствовал что?
– Ой, только не говори мне, что очутилась по эту сторону ограды только потому, что надумала подышать свежим воздухом.
– Я просто решила, что… – Колючка запнулась, поймав сочувственный взгляд Самума. Она всегда полагала, что ее необъяснимое чутье является уникальным даром, о котором никто не знает, но, похоже, напрасно.
– Мы все – «Объедки Смерти», – ответил Самум на ее невысказанный вопрос, – и ты, и я, и Таран. Так что он выберется.
– Где?
– Войска Коджаба наступали на Гаха-Геш с Востока. Скорее всего, ожидать Тарана нам стоит там же.
– Как бы нам его не упустить.
– Не волнуйся, мы его услышим.
Ассасин и девушка, оставив позади солдат, баррикадирующих северные ворота, пустились по задворкам дальше. Им следовало поторопиться, чтобы поспеть на встречу с Тараном раньше, чем лучники Салассада, одну за другой занимавшие крыши окрестных домов. Им удалось оторваться где-то на пару кварталов, и они выбежали к восточной стене как раз вовремя, чтобы застать своего коллегу, с громким треском выносящего одну из боковых дверей.
Таран перекатился по брусчатке и, не глядя по сторонам, с гулким топотом помчался по улице прочь от дворца.
– Вот ведь бегемот! – чертыхнулся Самум, – он так всю стражу на ноги поднимет.
Сзади и вправду послышались голоса перекликающихся гвардейцев, услышавших шум и спешащих выяснить, в чем дело. Действовать следовало быстро. Ассасин сдернул с пояса длинную тонкую веревку и, с коротким свистом взмахнув ею, захлестнул убегавшего Тарана за ноги. Тот растянулся посреди улицы, загрохотав как десяток чугунных котлов.
– Тяни! – крикнул Самум, и Колючка подскочила к нему, схватившись за веревку и помогая оттащить тяжелого как бык Тарана в темный переулок.
Здесь девчонка бросилась на него и буквально вцепилась Тарану в ухо.
– Тише, громила, – торопливо зашептала она, – тут все свои.
Тот, сообразив, что к чему, немедленно затих и только тяжело и немного обиженно сопел, уткнувшись лицом в брусчатку. Из-за угла выбежало несколько солдат, которые рассыпались по улице, внимательно осматривая каждый закоулок. Самум шагнул вперед и вскинул свой плащ, накрыв им всю троицу. Окружающие звуки смолкли, и в опустившейся тишине можно было расслышать каждый удар сердца, отсчитывающего тревожные мгновения.
– Ушли, – даже Самум не стал скрывать вздох облегчения, – можете снова дышать.
– А просто окликнуть нельзя было!? – складывалось впечатление, что Таран все это время только копил раздражение.
– Да ты так топал, что ни черта бы не услышал! – Колючка откатилась в сторону и села у стены, поправляя волосы.
– Я из-за вас локоть себе ободрал!
– Боишься кровью истечь?
– Что тебя во дворце так напугало, что ты несся оттуда точно ошпаренный? – Самум присел рядом, продолжая держать улицу под присмотром.
– Коджаб повел свои войска через восточный вход, а в том крыле Гаха-Геша как раз располагается королевский гарем…
– О! – вскинула брови Колючка.
– Я убийца, но не насильник, – Тарана аж передернуло от омерзения, – а они там устроили какую-то совершенно дикую оргию. Я понял, что мне с ними не по пути, и свалил.
– Что ж, зато теперь тебе понятен смысл слова «вожделение», – ассасин криво усмехнулся, – нашему отряду Лис подсунул кухню с несколькими бочонками отличного вина, а что досталось Валакаю? – он повернулся к Колючке.
– Сокровищница.
– Ишь ты! Что-нибудь перепало?
– Да где там! Еле ноги унесла, – девушка умолкла, прислушиваясь к доносящимся со стороны Гаха-Геша крикам и лязгу мечей.
– Веселье в самом разгаре, – Самум выглянул за угол, – если мы не собираемся в нем участвовать, то нам следует перебраться в более укромный и безопасный уголок.
– Думаю, сейчас чем дальше от дворца, тем безопасней, – Колючка поднялась на ноги.
– Хорошо, тогда пошли. Подыщем себе местечко с хорошим видом на представление. Таран, ты с нами?
– Только если обещаете больше не возить меня мордой по булыжникам…
Несмотря на то, что пожар так и не распространился дальше кухни и постепенно зачах сам собой, дым и копоть от него заполонили весь дворец. Распахнутые настежь окна и двери не особо помогали очистить воздух от гари, и лучи утреннего солнца светящимися дымчатыми колоннами пронзали залы Гаха-Геша, танцуя на хлопьях пепла. Но не гарь заставляла морщиться и невольно подносить руку ко рту в ожидании рвотных позывов, а кисловато-сладкий, липкий аромат свежей крови, выпущенных внутренностей и раскроенных черепов. Запах бойни.
Солдаты Салассада уже выволокли на улицу все трупы, и теперь собирали разбросанное повсюду оружие, то и дело поскальзываясь на мокром полу. Под ногами хлюпали пропитанные кровью ковры, которые теперь приобрели одинаковый красно-бурый цвет, и минувшая ночь вполне могла войти в историю как «ночь багровых ковров».
Посланные принцем разведчики вошли в Гаха-Геш перед рассветом. Остававшиеся за стеной войска ждали от них сигнала, чтобы ворваться внутрь и добить остатки сопротивления, но их опасения оказались напрасными. Добивать к этому моменту было уже некого.
Принц, а по факту уже без пяти минут король Салассад II со своими военачальниками вступил во дворец чуть позже, когда основную массу трупов уже вывезли. Целая вереница подвод курсировала взад-вперед все утро, оставив на главном крыльце лишь три кучки жетонов. Теперь в коридорах и залах суетились многочисленные служанки с ведрами и тряпками, спеша оттереть с пола и стен кровавые пятна.