— О’кей. Тебе опять будет больно, но ты переживешь, как и в первый раз. Да и Дональд тоже, если уж на то пошло. Лучше рискнуть с человеком, которого любишь, чем быть несчастной и умирать со скуки с тем, кто тебе безразличен, — подчеркнула мать.
Трейси прекрасно понимала, чего она добивалась. Ее только удивило, что мать влезла в нюансы ее отношений с Чарльзом, вернее, отсутствия таковых.
— Мне казалось, что тебе нравится Чарльз, — робко возразила она.
— Мне нравится. Но не тебе, к сожалению. По крайней мере, ты не влюблена в него, как должна быть влюблена женщина в мужчину, за которого она собирается замуж.
— Кто говорит о замужестве? Мы с Чарльзом друзья. Мы получаем удовольствие от нашего общения. Только вчера мы провели прекрасный вечер.
Глаза матери расширились от шока.
— Ты была с Чарльзом после возвращения Дуга?
— У меня было назначено свидание, и я пошла на него.
— И как Дуг отреагировал на это?
Трейси села и мрачно уставилась на мать.
— Да его даже не очень задело, когда он увидел Чарльза.
Грейс кивнула.
— Ничего удивительного.
— Ма, ты же мне все уши прожужжала за последние недели о том, какой прекрасный молодой человек Чарльз.
— Верно. Прекрасный и надежный. С тем же успехом ты могла бы удалиться в монастырь.
— Сомневаюсь, чтобы там приняли Дональда, — сухо отпарировала Трейси. — К тому же, после Дуга меня привлекает надежность.
— Этого, вероятно, хватит на несколько месяцев, но не на всю жизнь. Рискни, Трейси Мари. Только так ты будешь по-настоящему счастлива, и в глубине души — если не обманываешь себя — ты прекрасно знаешь это.
— Однажды я уже рискнула, и что получила? Сердечную боль, не говоря уже об оплате закладной на дом и о воспитании ребенка в одиночестве.
— Ну и что? Нельзя перестать бросать кости после первого проигрыша.
— Ма, ты же терпеть не можешь азартные игры.
— Я только хотела доказать свою точку зрения.
Трейси устала от спора. Да и вряд ли ей удалось бы выиграть в нем. Свое упрямство она унаследовала от женщины, которая, стоя перед ней, раскладывала зеленый горошек и раздавала советы.
— Ладно, я подумаю.
— Вот и прекрасно, дорогая. — Мать похлопала ее по руке. По ее тону Трейси поняла, что она считала дело предрешенным. Она тут же подтвердила это:
— Уверена, ты поступишь наилучшим образом для всех.
Сдержав вопль отчаяния, Трейси встала, чтобы помочь матери отнести блюда в столовую.
Как только закончился обед — с непременной молитвой, включившей на этот раз и благодарение за возвращение Дуга, — Трейси была готова взять Дональда в охапку и отправиться домой. Ей предстояло договориться кое о чем с Дугом Магиром. Муж явился домой поговорить, и они сядут и поговорят, пока она не втюхает в его медный лоб ту простую мысль, что дела уже обстоят совсем не так, как раньше. Теперь она была зрелой, самостоятельной женщиной. Она приобрела сопротивляемость против его неотразимого очарования. По крайней мере, надеялась, что приобрела. Как бы то ни было, ему ни за что не удастся играючи вернуться в ее жизнь. Если он думает, что завоюет ее путем привлечения на свою сторону этого треклятого городишки, включая и ее собственных вероломных родителей, его ожидает сюрприз.
— Дональд засыпает на ходу, — запротестовал Дуг. — Почему бы не дать ему соснуть здесь?
Совершенно невинное выражение его голубых глаз подтверждало намерение избежать задуманною ею выяснения отношений. Он, очевидно, заметил, как она едва сдерживала гнев на протяжении всего дня, и предпочел бы остаться в сравнительно безопасном месте, пока она не остынет. Но у него ничего не выйдет.
— Дональд прекрасно может выспаться в своей собственной постели.
Ребенок не замедлил предать ее, взобравшись на софу, свернувшись в клубочек и засунув в рот большой палец. Он заснул раньше, чем она договорила свою фразу. Трейси вздохнула в отчаянии.
— О’кей. Подождем, пока он выспится.
— Не сыграть ли нам в бридж? — обратился к Дугу ее полный энтузиазма отец. — Мы практически не играли в бридж с тех пор, как ты уехал.
— Мы с Чарльзом играли на прошлой неделе, — возразила Трейси, не обращая внимания на мрачный взгляд Дуга.
— Этот парень не умеет даже делать ставки, — отпарировал ее отец.
Трейси надеялась, что Дуг придумает какой-нибудь предлог, чтобы не играть. Он всегда ворчал, что терпеть не может бридж и выучился играть в него только для того, чтобы доставить удовольствие ее родителям. По-видимому, он все еще был настроен ублажать их, ибо не сказал ни слова. Он ограничился тем, что наградил ее своей мягкой, ленивой улыбкой, от которой у нее искры побежали по всему телу.
— Принеси-ка столик, Дуг, — скомандовал отец, отвлекая внимание Дуга от нее, что позволило ей перевести дух. — Я достану карты. Грейс, нельзя ли еще чаю со льдом?
Когда столик был установлен, Трейси едва не сбила с ног отца, торопясь занять место напротив матери.
— Женщины против мужчин, — объявила она вызывающим тоном.
Отец озадаченно посмотрел на нее, но безропотно сел напротив Дуга.
— Ну, дамы, вы пропали. Вам не устоять против двух самых лучших игроков в бридж во всем Сильвер-Фолсе.
— Хочешь пари? — поинтересовалась Трейси.
— Треси Мари!
— Я бы поставила на кварту малинового мороженого, ма.
Искра азарта вспыхнула в глазах матери.
— Что ж, тогда нам нужно постараться. Я обожаю малиновое мороженое.
С началом игры Трейси вела себя так, словно от победы зависело все ее будущее, а не цена какой-то кварты мороженого. К несчастью, ей все труднее становилось сосредоточиться на картах оттого, что Дуг сидел в каких-то дюймах от нее, а его нечестивые, ослепительно блестевшие глаза и подначивающая улыбка откровенно насмехались над ней, как только она поднимала свои глаза от карт.
Ей было еще хуже, чем в первые несколько недель после его исчезновения, когда все, к чему бы она ни прикасалась в доме, отдавало запахом его лосьона после бритья или возбуждало в ней воспоминание о каком-либо интимном моменте. Тогда это было настоящей пыткой, а сейчас стало еще хуже. Сейчас он снова находился рядом с ней. И она могла заполучить его обратно, если бы только пожелала.
Если… если…
Нетрудно было бы найти ответ на этот вопрос. Позавчера он был бы однозначным. Она не приняла бы обратно Дуга Магира, даже если бы он пообещал ей солнце, луну и звезды и преподнес бы их ей в серебряной фольге, завязанной большим красным бантом. Сегодня все спуталось от жара, исходившего от его тела, от искр в его голубых глазах и от давления, по крайней мере, половины города, побуждавшего ее радушно принять его в свои объятья. Жаркая боль внутри вызывала у Трейси желание поступить именно так, но воспоминание о месяцах страданий заставляло ее судорожно сжимать карты в руках и прятать свои глаза от его вызывающего взгляда.
— Твоя заявка, Трейси, — мягко произнес он, и у нее задрожали руки от того, как его протяжный голос сжимал и раздирал ее внутренности, обращая их в студень.
— Три бубны, — объявила она дрожащим голосом и вскрикнула, когда туфля матери с силой наступила ей на ногу. Что туфля принадлежала матери, она поняла по ее свирепому взгляду. Объявления бубен она явно не ожидала. Трейси попыталась еще раз сосредоточить свое внимание на игре.
К несчастью, она ничего не могла поделать, чтобы вытащить их из ямы, которую сама выкопала своей необдуманной заявкой. Двадцать минут спустя Трейси уже ехала в ближайший киоск за малиновым мороженым. Она испытывала искушение продолжать ехать, пока не очутится в соседнем округе. Однако чувствовала, что сколь бы далеко ни уехала от Дуга, он будет рядом с ней, как был все предшествовавшие месяцы.
Когда она вернулась, у нее было ощущение, что она вступила в лагерь с вооруженными людьми. Единственная безоружная, не имеющая ни одного союзника.
Пока они смаковали мороженое, Дуг рассказывал о Денвере, Сиэтле, Портленде и всех остальных местах на Западе, где он побывал. В его устах это звучало так, словно золотая лихорадка была в разгаре, а он напал на богатейшую жилу.
— Так ты неплохо провел время, а, сынок? — спросил Рей.
— Вполне. Я приобрел опыт, который уже не забуду, встретил необыкновенных людей.
— В большинстве своем женщин, вне всякого сомнения, — пробормотала про себя Трейси.
— Что ты сказала, дорогая? — спросила ее мать.
— Ничего. Думаю, нам пора домой. Мне нужно еще кое-что сделать по дому, а Дугу надо посмотреть объявления о приеме на работу, сказала она, напряженно глядя на него. — Давай-ка, Дональд, смоем мороженое с твоей мордашки и поедем домой.
— Я умою его после вашего ухода, дорогая. А вы с Дугом поезжайте.
Трейси бросила пытливый взгляд на мать, потом перевела его на отца, который старательно отводил глаза. Он вдруг проявил особую заботу о том, чтобы Дональд отправлял свое мороженое в рот, а не размазывал по своей рубашке.
— Так, — смиренно проговорила она. — Это что еще за новости?
— Твои родители оставят сегодня Дональда у себя, чтобы мы могли побыть одни. Ну разве они не молодцы? — бодро сказал Дуг.
— Еще какие! — рассердилась Трейси. — Дональд поедет домой, где ему и место.
— Хочу тут, — заканючил мальчик, чьи глаза моментально заполнились слезами.
— Не сегодня, объедала.
— Де-е-еда! — завыл Дональд. — Не хочу.
— Пошли, Трейси, — попросил Дуг. — Оставь ребенка здесь. Нам надо поговорить. Я вот подумал, не проехать ли нам вокруг озера. Ночь прекрасна, полнолуние.
— Я была на озере вчера ночью, — напомнила она, не обращая внимания на тень неудовольствия, появившуюся на его лице. — К тому же мне нужно кое-что сделать дома.
— Что еще? Я же все постирал.
— Нужно погладить.
— Завези завтра нужное тебе белье сюда, и я его поглажу, — предложила мать, ясно давая понять, на чьей она стороне. Трейси почувствовала себя загнанной в угол, что ей совсем не понравилось.