улся от объяснений. - Сократили, так сократили. Честно говоря, мне уже надоело мыть пробирки.
Ната вздохнула облегчённо, подумав, что разговор благополучно закончен. Не тут то было.
- Госпожа Гилл, я слышал, вы планируете перейти от экспериментов с виртботами к людям? Так вот, на Альбионе вы добровольцев не найдёте. Вам здесь никто не доверяет. Даже если посулите крупное денежное вознаграждение, администрация не утвердит кандидатуру. Конечно, вы можете отправить запрос в метрополию, но это дело долгое. Предлагаю другой вариант - я готов участвовать в эксперименте добровольцем. Соблюдение всех формальностей обеспечу.
К такому повороту Ната была не готова. Единственное, что пришло на ум:
- Люк, вы понимаете, что это может быть опасно?
- Опасно? - парень засмеялся. Вполне искренне. - Госпожа профессор, мой отец двадцать лет отдал косморазведке. Мама в молодости служила в космодесанте и в отставку ушла по ранению. По тяжёлому ранению - родить меня было для неё настоящим подвигом. И ВЫ МНЕ говорите об опасности? Опасность - это лекарство от скуки. От неё кровь становится горячей, а жизнь - интересней. Впрочем, вам этого не понять.
Ната вспыхнула, готовая ответить резкостью. И неожиданно для себя кивнула:
- Хорошо, подавайте заявления. Я возьму вас добровольцем на эксперимент. Что вы желаете взамен?
- Очень немного. Во-первых, оставаться сотрудником лаборатории, сколько сам пожелаю. И во-вторых - полные данные по эксперименту. Должен же я знать, во что вы меня собираетесь превратить.
И вновь засмеялся.
Уайтакер не умер. Возможно, благодаря молодости и здоровью, отличной наследственности или лечению, которое назначила Ивон. Как бы то ни было, на седьмой день стало ясно, что жизни добровольца ничего не угрожает. А ещё через неделю они разобрались с причинами провала.
Это был не провал, хуже. Победа, доказывающая полную практическую бесперспективность дальнейших исследований. Гипотеза Холанд об информационном канале подтвердилась, модель действовала. Но...
Человек - не набор отдельных тел-оболочек, а жёсткая, идеально подогнанная система. Трансляция образа легко вывела из равновесия тонкое ментальное тело Люка Уайтакера. Но едва изменения достигли критической величины, ментал перестал укладываться в свою астральную оболочку. Несоответствие индуцировало инверсный, нисходящий поток информации в канале. Астральное тело, отвечающее за эмоциональную сферу человека, начало меняться.
Процесс напоминал цепную реакцию. Стремясь принять новую форму, астрал вышел за пределы эфирного тела. Вновь возникла индукция и поток нисходящей информации. Предполагалось, что на данном этапе инверсный поток иссякнет сам по себе. Для радикальных преобразований эфирное тело нуждалось в притоке энергии. Нет энергии - нет изменений, начнётся затухание. Астральное и ментальное тела изменятся в пределах, допустимых внешними оболочками. Эксперимент, собственно говоря, и должен был очертить эти пределы.
Затухания не произошло. Вместо этого случилось непредвиденное, невозможное с точки зрения науки о человеке. Эфирное тело нашло источник энергии, подключившись к магнитогравитационному полю планеты. И всё пошло по известной схеме: индукция, инверсный поток. Но в основании системы находилось физическое тело, доставшееся человеку от животных предков. Продукт миллиардолетней эволюции органической жизни, оно не умело изменяться так быстро. Оно попросту захлебнулось в цунами обрушившейся изнутри информации. Биологические механизмы начали выходить из строя один за другим.
Опыт и чутьё заставил Бигли прервать трансляцию, как только датчики медконтроля подали первый тревожный сигнал. Трансляцию ментотела остановили, но процесс в организме уже был запущен. Холанд предложила начать "откат" - наложить образ, инверсный предыдущему, попытаться вернуть всё в исходное состояние. Ивон не решилась, последствия нового всплеска индукционного потока были непредсказуемы. Она предпочла надеяться, что человеческий организм имеет достаточный запас прочности, и помогать ему обычными медикаментозными средствами. На счастье, она оказалась права.
"Провалившийся" эксперимент показал больше, чем ожидали Ивон, Пол, Ната. Больше, чем ожидала Клер. Они сидели в кабинете информ-моделирования, старались осмыслить своё открытие. Надо же, попытались влиять на интеллектуальную и эмоциональную сферу человека и вдруг выяснили, что могут превратить этого самого человека во что угодно. Теоретически могут.
Холанд первой осмелилась высказаться вслух:
- Если бы наши тела состояли из газа, мы были бы богами...
- Очередной бред! - фыркнул Мюррей.
Да, бред - Ната согласилась с этой оценкой. Нельзя придать газу сложную структуру человеческого организма и, тем более, поддерживать её сколько-нибудь долго. Нет таких сил в природе. Значит - забыть? Сворачивать исследования, возвращаться домой, на Остин. Подумаешь, шесть лет жизни...
Краем глаза она заметила движение у пульта, удивлённо оглянулась. Сорокина, до этого с отрешённым видом сидевшая в своём кресле, потянулась за нейрошунтом. Пояснила:
- Я подумала: если в распоряжении эфирного тела практически неограниченный запас энергии, то транслятор не нужен. Вернее, нужен только первый раз, в качестве "запала".
- Не понял? - обернулся к ней Мюррей.
А Ната сообразила мгновенно. Эффект заражения!
- Добавить транслятор к ментообразу? Тогда субъект сможет накладывать матрицу на объект без механических приставок.
- Забавно. Но теперь всё это - абстрактные рассуждения. - Пол пожал плечами и встал: - Вы как хотите, а я иду спать. И беру отпуск на... на месяц. Потом будем думать, что делать дальше. Советую всем поступить так же.
- Мне отпуск не нужен, - Сорокина привычно приподняла косу на затылке, вставила шунт. Опустив веки, расслаблено откинулась на спинку кресла. - Интересная задача, попробую набросать модель.
Ната позавидовала. Информ-аналитик не связана жёсткими законами биологического мира. Сорокина упряма, будет оттачивать модель до полного совершенства. Какая разница, есть ли надежда воплотить её в реальность? В том мире, где она сейчас находится, возможно всё...
- Ната, ты поддерживаешь идею с отпуском? - прервала её размышления Ивон. - Отдохнуть будет полезно для всех.
- Да, нужно отдохнуть.
В городе смен времён года не было. А на долину надвигалась зима. Флайер скользил над лесом, и с высоты двух сотен метров казалось, что деревья поднимаются из белого молочного моря. Моник сидела, прилипнув лбом к стеклу кабины. Она не очень-то любила "экскурсии на природу", а уж зимой так и подавно. Но разве она смела перечить Нате?
- Может, вернёмся? - спросила осторожно. - Посмотри, какой туман внизу. И сесть негде.
- Ерунда, в крайнем случае, сядем по локатору. Но, думаю, на нашем холме чисто. Видишь, в той стороне "молоко" лишь у самой земли.
- Да, но туман прибывает.
- Разве? Не заметила.
Лес внизу расступился, открывая взгляду зелёную макушку холма, вздымающуюся над белой гладью. Гилл была права, туман сюда не добрался. Флайер клюнул носом и резко провалился вниз. Моник охнула, едва успев схватиться за подлокотники, чтобы не вылететь с кресла. Так и не смогла привыкнуть к этой сумасшедшей манере пилотирования.
Лапы ударили о грунт, заставив Моник подпрыгнуть. Ната улыбнулась, перегнулась к ней и поцеловала в висок. Просила прощения. А в следующий миг распахнула дверцу и выскользнула наружу.
- Фу, как сыро! - Моник невольно поёжилась от ворвавшегося в кабину воздуха.
- А мне нравится. Пошли к роднику!
Не дожидаясь ответа, Ната припустила вниз по склону.
- Постой, там же туман! - только и успела крикнуть ей в спину Моник.
- Боишься потеряться? Я тебя разыщу!
Недовольно качая головой, Джабира отстегнула прикреплённый к спинке кресла бластер, повесила на плечо, выбралась из машины. Ната уже была далеко внизу, не останавливаясь, врезалась в клубящуюся пелену.
- Догоняй!
Моник осторожно двинулась следом, не отрывая глаз от постепенно тающей фигуры в тёмно-синем комбинезоне.
Туман был похож на белую невесомую жидкость. Вот ноги утонули в нём до колен, до пояса. Она передвинула бластер на грудь, крепче вцепилась в рукоять, прислушалась к тишине. Зрение сейчас бесполезно, вся надежда на несовершенный человеческий слух.
- Ната, ты где? - позвала.
- Я здесь! Иди на голос.
Туман был таким густым, что ботинки почти исчезали в нём. Шаг, второй, трава под ногами шуршит чуть слышно. Или это какая-то тварь начала охоту?
Впереди выплыла тёмная завеса, распалась на стебли камышника вокруг ручья. Моник раздвинула их, шагнула дальше, закусив губу. Тёмная масса рванула навстречу... превратилась в Нату.
- Не заблудилась?
- Пошли назад! Что тут хорошего, в этом тумане? - Моник никак не могла унять нервную дрожь.
- Ты что, испугалась? Перестань! У нас же бластер, любую тварь прикончим, пусть только попробует на нас напасть!
Ната наклонилась и брызнула водой ей в лицо, заставив взвизгнуть от неожиданности.
- Родниковая. Я уже умылась, так здорово!
- Хорошо, тогда идём назад, к машине.
- Подожди, куда ты спешишь. Сходим к заводи, которую видели прошлый раз. Я хочу искупаться.
- Искупаться?! Ты с ума сошла! В воде могут быть эти, как их...
- Волосянки? Ты совсем не знаешь местную фауну, хоть живёшь на Альбионе втрое дольше меня, - засмеялась Ната. - Какие осенью волосянки! Пошли.
- Ната, не нужно!
- Не бойся. Давай сюда бластер, я сумею тебя защитить, - не слушая возражений, она забрала оружие и уверенно шагнула в туман.
За родником, за зарослями камышника, начинался лес. Рыжеватые стволы чернолистов поднимались многометровыми колоннами, переплетаясь над головой сучковатыми, корявыми ветвями. Под ногами мягко проваливался толстый ковёр буро-чёрной опавшей листвы. И везде, во все стороны - одно и то же. Стоило пройти двадцать шагов, и уже нельзя с уверенностью сказать, в какой стороне холм. Моник пожалела, что не захватила компас.